«РИСКНУ СДЕЛАТЬ ЭТО…»

«РИСКНУ СДЕЛАТЬ ЭТО…»

Я бы назвал стихотворение Иосифа Бродского «На независимость Украины» главным стихотворением 2014 года. Когда я прочитал его в 1994 году, поразился его радикальности, подумал, не перебарщивает ли автор. Прошло 20 лет после того памятного вечера в Квинс-колледже в США, где поэт решился прочитать это стихотворение, написанное еще в 1991 году. Перед тем как прочитать, поэт добавил: «Сейчас найду стихотворение, которое мне нравится… я рискну, впрочем, сделать это». Поэт рискнул прочитать его публично после того, как в феврале 1994 года Украина стала участницей программы НАТО «Партнерство ради мира». Стихотворение стало пророческим. Поэт как бы по велению свыше написал то, что вырывалось из души, никак не насилуя свою поэтическую волю. Потом он неоднократно читал его своим друзьям, но не осмелился публиковать его в своих книгах. Впрочем, ко времени смерти Бродского примерно треть его стихов еще не была опубликована. Дело другое, что и во всех нынешних собраниях сочинений, включая последний, самый полный двухтомник «Новой библиотеки поэта», куда, наконец, вошло и стихотворение «Народ», стихотворение «На независимость Украины» осознанно не печатали ни в каком варианте — разве что упоминали в примечаниях. Не случайно он сам признал риск чтения этого стихотворения, но все-таки рискнул. Это рисковал поэт Иосиф Бродский, отогнав законопослушного гражданина куда-то в сторону. Рискнем и мы вместе с поэтом:

Дорогой Карл Двенадцатый, сражение под Полтавой,

слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,

время покажет — кузькину мать, руины,

кости посмертной радости с привкусом Украины.

Часть украинских казаков вместе с гетманом Мазепой во время Северной войны неожиданно изменила русским и перешла на сторону шведского короля Карла XII. Тем не менее шведы вместе с изменниками эту войну проиграли. И остались от всего этого только руины — точнее, Руина, очередное разорение Украины, всю свою историю мечущейся между враждующими империями. Да еще Хрущев, подложивший «кузькину мать» и России, и Украине, отдав украинцам чужой Крым.

Пожалуй, сегодня это стихотворение Иосифа Бродского является самым цитируемым. Одновременно, несмотря на все доказательства, аудиозапись вечера в Квинс-колледже, где поэт читал это стихотворение большой аудитории, несмотря на подтверждения авторитетных бродсковедов Льва Лосева, Виктора Куллэ, Валентины Полухиной, на уверения его друзей, лично слышавших от автора чтение стиха, к примеру, Томаса Венцловы, многие либеральные его поклонники и исследователи считают стихотворение фальшивкой, подделкой. В ответ на аудиозапись они отвечают, что он читал это стихотворение как пародию на себя, а организаторов вечера, сделавших и распространивших эту запись в Интернете, называют стукачами, агентами непонятно кого — наверное, давно почившего к тому времени КГБ. Я думаю, не было бы этой аудиозаписи и столь ответственных свидетелей, политиканы бы точно доказали, что этого стихотворения вовсе не существует. Ведь есть уже с десяток статей, филологически убедительно доказывающих, что это стихотворение — фальшивка, написанная кем угодно, только не Бродским. Но несколько авторитетных экспертов всегда важнее сотни самозванцев. Послушайте, к примеру, что говорит Виктор Куллэ своим оппонентам, называя стихи «стишами», как делал иногда и сам Бродский:

«Попытаюсь прокомментировать по пунктам.

1. Через год после смерти Иосифа Бродского я приехал в Нью-Йорк, чтобы начать описывать его архив. Состояние архива сумбурное, ибо покойный это дело не любил, черновики часто выбрасывались, и коли что-то сохранилось — то, скорее, вопреки воле Иосифа Бродского. Тем не менее я своими собственными глазами видел там несколько листков с черновыми вариантами стиша. Это была машинопись, как обычно у ИБ: с несколькими вариантами катрена рядышком, иногда с правкой от руки. Сейчас всё это дело, как я понимаю, никуда не девалось: архив доступен для исследователей при получении санкции от Фонда ИБ.

2. Наш герой действительно читал эти стиши в Квинс-колледж (и несколько раз во всяческих компаниях, где также могла быть магнитозапись). Барри Рубин, устраивавший то выступление ИБ в колледже, еще жив. У него я эту пленку пресловутую некогда и скопировал. Кроме того, на том выступлении присутствовал покойный Саша Сумаркин — составитель „Пейзажа с наводнением“ (точнее, помощник ИБ в этом деле). Он рассказывал, что уговаривал ИБ включить стиши в книгу. Тот наотрез отказался: „неправильно поймут“.

3. По поводу вариантов и разночтений навскидку ничего поведать не могу: специально я именно этим текстом не занимался, т. к. было очевидно, что в силу запрета он опубликован не будет.

4. Насколько я знаю, большая часть гуляющих ныне версий восходит к пиратской публикации, предпринятой Эдичкой в „Лимонке“. Он снимал на слух с кассеты. Кроме того, ровно посреди стиша кассета как раз оканчивалась, и какой-то крохотный кусок выпал, пока ее переворачивали.

Вроде, всё, что я знаю по поводу данного текста. Покойный Леша Лосев, несомненно, знал больше.

5. Кстати, только сейчас пришла в голову мысль, что наличие именно нескольких черновиков — подходов к теме — свидетельствует, что ИБ рожал стиш достаточно протяженно и непросто. Но начало везде было неизменным: „Дорогой Карл Двенадцатый…“».

В США существует большая украинская диаспора, не стесняющаяся в проклятиях по адресу «клятых москалей». А Бродский был патриотом России, как говорит Куллэ, «гораздо в большей степени, чем все деревенщики, великодержавники и антисемиты, вместе взятые». Когда поэт оказался в США, он, как известно, не занялся охаиванием своей бывшей родины, подобно многим диссидентам, таким образом отрабатывавшим свой хлеб с маслом. Бродский же стал преподавать литературу в провинциальном университете, вдали от всех столиц, в заштатном Анн-Арборе. Позже он написал в «Нью-Йорк таймс», что «не собирается мазать дегтем ворота Родины».

По мнению Виктора Куллэ, вполне может быть, что он столкнулся в эмигрантской среде с каким-нибудь ярым украинским националистом, и тот его попросту достал: «Иосиф, повторяюсь, был (как, пожалуй, все великие поэты) гораздо большим патриотом своей страны, чем разнообразно окрашенные ублюдки, сделавшие из патриотизма выгодную профессию».

Украинцам глупо и незачем обижаться на Бродского. Каждый поэт защищает культуру своего народа, своей страны. Пушкин ответил Мицкевичу знаменитым «Клеветникам России». В итоге они мирно стоят на полке рядышком — и в России, и в Польше.

Стихотворение «На независимость Украины» — не единственный случай, когда поэт встал на защиту России, русской культуры. Уже говорилось о его резком ответе на антирусские выпады Милана Кундеры на Лиссабонской конференции. Вот и в случае с Украиной Бродский почувствовал себя лично задетым. Опять обращаюсь к Виктору Куллэ, который написал по поводу этого стихотворения: «Совершенно очевидно, что написано большим поэтом. Стиль — типичный Бродский. Никакого оскорбления украинцев тут и близко нет. Есть раздражение этими бесконечными и абсолютно идиотскими обвинениями, которые льются от украинцев бесконечным потоком. Все эти „хохлы поганые“ — это самоназвания украинцев, которые они приписывают „поганым кацапам“ (а это тоже украинское название, так как многие русские даже не поймут про кого это). И все это — часть пропагандистской мифологии, цель которой — создать нацию, которой нет, и которую, сколько ни старайся, не удастся сколотить на одном антагонизме Украины к России, частью которой она все еще является, хоть и не юридически.

И смысл стихотворения Бродского абсолютно прозрачен. Как русский (не советский) патриот он не мог воспринимать отделение Украины иначе как в контексте многовекового построения Российской империи и скоротечного разрушения пространства русской культуры. Отсюда и обращение к Карлу 12-му, как напоминание о героических подвигах строителей Империи, отсюда и сравнение Пушкина с Шевченко, как напоминание о несравнимости великой русской культуры в целом с ее региональным украинским компонентом. И пусть и грубоватое, но геополитически абсолютно адекватное предсказание, что уход из России будет означать включение в сферу влияния Польши и Германии на вторых (в лучшем случае) ролях. Мало украинцам не покажется. И для России это будет тяжелое время, но для Украины — сплошной кошмар».

Я считаю это стихотворение одним из лучших у Бродского: предельно искреннее, крайне эмоциональное, прячущее за язвительностью горечь и грусть. Как часто бывает в позднем творчестве поэта, оно полно конкретных деталей, но содержит и далекоидущие обобщения. Говоря об украинских сторонниках «незалежности» резко и даже грубо, автор при этом стремится к объективности, демонстрируя при этом отличное знание современных политических событий: «Не нам, кацапам, их обвинять в измене». Действительно, развал советской империи начала не Украина: к нему привели неразумные, если не сказать предательские, действия союзного и российского руководства. Наплевав на результаты референдума 1991 года о сохранении единства Союза, они дружно повели дело к распаду великой страны, к разрыву вековых связей между ее народами.

Эти строки говорят еще об одном: уже в Америке, спустя много лет после отъезда из России, погружаясь в поэзию, Бродский погружается одновременно и в русскую стихию, чувствует себя русским — «кацапом». Знаю, что нашлись исследователи, считающие, что это как бы голос лирического героя, голос тех русских, заливающих глаза водкой где-нибудь в Рязани, от имени которых написано стихотворение. Но, во-первых, Бродский уж как-нибудь дал бы понять читателям свою отчужденность от этого героя. Во-вторых, вряд ли такой герой стал бы читать перед смертью строчки из Пушкина и уж тем более призывать к этому других. И в-третьих, если стихотворение написано как бы от имени всего русского народа (как оно и есть на самом деле), понимаешь, с какой болью оно написано и с какой ответственностью. Этот частный, автономный от всех, отчужденный и от евреев, и от американцев, и от всех других наций и религий поэт вдруг берет на себя высочайшую ответственность от имени всех русских упрекать украинцев за их уход из единого имперского пространства, из единой России, «грызть в одиночку курицу из борща». Иосиф Бродский ведь не упрекает ни грузин, ни прибалтов, ни среднеазиатов. Но украинцы — это же часть Древней Руси, неделимой русской культуры, куда они уходят? Надо сказать им прощальное слово:

Скажем им, звонкой матерью паузы метя, строго:

скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.

Ступайте от нас в жупане, не говоря в мундире,

по адресу на три буквы на все четыре стороны…

<…>

Прощевайте, хохлы! Пожили вместе, хватит.

Плюнуть, что ли, в Днипро: может, он вспять покатит,

брезгуя гордо нами, как скорый, битком набитый

отвергнутыми углами и вековой обидой.

И на самом деле, сколько веков жили одними бедами, одними радостями, вместе воевали, вместе побеждали, и всё на равных — какое уж тут колониальное угнетение украинцев, о котором не устают твердить «свидомые» в Киеве! Скорее уж, из Украины Москва вербовала себе и в армию, и в органы, и в высшие чиновники трудолюбивых и исполнительных граждан. И вдруг всё кончилось, что вызывает у поэта искреннюю печаль, смешанную с недоумением и гневом.

Финал стихотворения у Бродского явно пророческий, ибо хорошо ли, плохо ли, но без великой русской культуры, без русской поэзии никогда не будет новой украинской нации.

С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!

Только когда придет и вам помирать, бугаи,

будете вы хрипеть, царапая край матраса,

строчки из Александра, а не брехню Тараса.

И впрямь, можно быть храбрыми запорожскими казаками, сталинскими орлами, екатерининскими гетманами, лагерными вертухаями (кого больше ценили в лагерной охране во все времена, чем украинцев? Разве что азиатов, потому что им безразличны русские), но без опоры на великую державу, на великую культуру никакая казачья храбрость или вертухайская исполнительность не помогут. Тогда уж придется под другую — немецкую великую культуру ложиться, но они-то никакого равенства с собой не потерпят. Их кацапами не пообзываешь — быстро дадут знать свое лакейское место. А свою национальную культуру на местечковой «брехне» так просто не построишь. «Брехня» Тараса, к примеру, в таких его строчках: «Кохайтеся, чернобриві, та не з москалями, бо москалі — чужі людей. Роблять лихо з вами». Хотя и обязан был многим, если не всем, Тарас Шевченко русской культуре, но решил об этом запамятовать.

Вот и всё. Печальное и трагическое, гневно-прощальное стихотворение русского поэта. Я искренне сожалею, что он не решился опубликовать его при жизни, тем самым сняв бы все споры. С другой стороны, охотно читал его не один раз на вечерах, прекрасно зная, что его записывают на магнитофон. Это доказывает, что он и впрямь очень переживал этот неожиданный для него, как и для многих, отрыв Украины от России. Его друг Лев Лосев сказал: «Украину он не только считал единым, как теперь принято говорить, „культурным пространством“ с Великороссией, но он еще и сильно чувствовал ее как свою историческую родину. Последнее выражение мне не хочется брать в кавычки, потому что для Бродского это была очень интимно прочувствованная идея. Ощущение себя „Иосифом из Брод“».

Ведь дело вовсе не в том, насколько хорошо это стихотворение. У любого поэта бывают неудачи, черновые варианты, провалы, отнеситесь к этому как к заблуждению автора, но нет же, нет. Уже из года в год несется вал новых либеральных атак: это всего лишь пародия на Бродского. Интересно, что сами украинцы уверены в подлинности стихотворения, и их полемика идет уже по смысловому поводу. Не случайны и постоянные сравнения этого стихотворения с «Клеветникам России» Александра Пушкина. Оба поэта поразили своих современников своей нескрываемой государственностью и имперскостью.

Да и повод примерно одинаков: спор славян между собой.

О чем шумите вы, народные витии?

Зачем анафемой грозите вы России?

Что возмутило вас? волнения Литвы?

Оставьте: это спор славян между собою,

Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,

Вопрос, которого не разрешите вы.

И на самом деле, не американцам же решать вопрос: «Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? вот вопрос»? А если еще добавить словцо Достоевского о славянах, то мы еще более остро почувствуем давние противоречия между вроде бы близкими славянскими народами: «Не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными! И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян!.. Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее…»

Вот так и Украина, ничего нового. Не случайно же именно украинцы первыми и напечатали это стихотворение Бродского в 1996 году в Киеве в газете «Голос громадянина». Сразу же понесся вполне ожидаемый шквал ругани. В России впервые это стихотворение перепечатали в «Лимонке», а затем в «Дне литературы». Наследники Бродского запрещали стихотворение публиковать, но оно широко распространилось и стало общеизвестным благодаря Интернету, демонстрируя радикальную эволюцию взглядов Бродского от советско-либеральных к русско-имперским.

Некий украинский академик Павло Кислий решил дать свой «ответ Чемберлену», в смысле Бродскому, — к сожалению, поэтически абсолютно убогий. Как тут не вспомнить «строчки из Александра» и «брехню Тараса» — даже самые радикальные украинцы мгновенно запомнили яркие строчки из Бродского, но никто не помнит ни слова из ответа кислого академика. В ответ «кацапу» Бродскому приводится всего лишь плохо зарифмованная брань в адрес России и самого поэта — «фальшивого диссидента» и «никчемного имперского шовиниста»:

Ну що ж, прощавайте, кацапи!

Нарешті ми розійшлися шляхами.

Вам, певно, назад в «імперію зла»,

Нам, хохлам, знов на змагання з ляхами…

А щодо тебе, нікчемний раб!

Ти був фальшивий дисидент забільшовиченої Росії,

Двоголового орла вірний слуга,

Погонич придуманого Месії.

Не варто гадати, чому ти проклинав Україну,

Народу російському ти не окраса.

Ти був нікчемний імперський шовініст,

Не вартий нігтя Тараса.

В 1993 году Бродскому попробовала ответить поэт и прозаик Оксана Забужко:

Лине «плач по империи» — як написав би був Бродський,

Та схолов од плачу — і, від ’їхавши в Амгерст, замовк.

Хай хто хоче, той плаче. Я — весело зціплюю зуби…

Тоже не убедительно, ни ее стих, ни ее статья. Лучше бы и не трогали, себя на посмешище не выставляли. Свою версию написания стихотворения предложил незадолго до смерти Виктор Топоров: «На мой взгляд, демонстративная „украинофобия“ Бродского объясняется двумя причинами — макро- и микро-. На макроуровне Бродский так и не простил „вождям Союза“ того, что они проглядели присущий ему потенциал государственного поэта, — и напомнил об этом задним числом при первом же удобном случае: печатали бы массовыми тиражами меня вместо Евтушенко, — глядишь, и не развалилась бы ваша хваленая империя. На микроуровне я предложил бы вспомнить фильм „Брат-2“ с тамошними однозначно отвратительными „новыми американцами“ из украинцев. Понятно, что ни с какими украинцами Бродский в США не общался. Да и с русскими тоже. Он общался с понаехавшими из СССР евреями. Однако одни из евреев понаехали в США из России, а другие — с (тогда еще не „из“) Украины. И вот эти-то украинские евреи и возликовали в США по случаю „незалежности“. И вот им-то в первую очередь и дал гневную отповедь поэт…»

Вполне возможно, что был какой-то личный первотолчок к появлению стиха. Может, Бродский прочитал где-нибудь стихотворение украинского поэта-эмигранта Евгения Маланюка: «Пусть же хищное сердце России половецкие псы разорвут». Чего-чего, а ликующей русофобии в украинской прессе после объявления незалежности хватало с избытком. И потому соглашусь в данном случае с Михаилом Золотоносовым, написавшим: «Эмоциональный смысл „оды“ — обида на украинцев. Жили вместе, одной дружной семьей народов, а украинцы вдруг покинули „гуртожиток“, что воспринимается поэтом (либо его лирическим героем) как измена, не столько политическая, сколько семейная. Естественно, жгучая обида диктует обидную лексику, а в конце оскорбление национального символа — Тараса Шевченко. В общем, „как-нибудь перебьемся“. Теперь комментарием к обидам, выраженным 20 лет назад Иосифом Бродским, стала сама политическая реальность. Любопытная ситуация: обычно стихи комментируют жизнь, а тут жизнь дала комментарий к стихотворению». Вот уж верно, стихотворение, пусть и резкое, но не настолько уж известное, ныне, во времена украинско-русского противостояния, и впрямь стало символом наших отношений. «Пожили вместе, хватит…»

А вот мнение доброй знакомой Бродского, поэтессы Натальи Горбаневской: «У меня к нему очень запутанное отношение: и отталкивает, и влечет. Думаю, что, сказав то, что он сказал о нас, кацапах, Бродский вроде бы уже имел право многое сказать, так назовем, антиукраинское. Многое, но не всё. Но его перехлестнуло, занесло — что, видимо, сам потом понял, почему и не велел печатать». Надо сказать, что при всем сложном отношении к стихотворению именно Горбаневская одной из первых поместила его на свой популярный сайт, тем самым дав ему новую жизнь.

Сам поэт говорил не раз, что это частное мнение частного лица. Он любил ссылаться на свою частность. Когда он обедает в любимой венецианской траттории, пьет любимую граппу или шведскую водку «Горькие капли» — он и в самом деле частный человек. Да вот беда, будучи выдающимся поэтом, он, прикасаясь к поэзии, перестает быть частным лицом и становится достоянием миллионов и его мнение влияет на мнение миллионов. Иной раз больше, чем мнение президента страны. И в этом смысле его «ода» на независимость Украины — документ эпохи.

Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза,

нет на нее указа ждать до другого раза.

Не случайно сегодня в интернетном голосовании это стихотворение Бродского попало в список ста лучших стихотворений всех времен и народов. Стихотворение написано в 1991 году, впервые прочитано на широкую аудиторию в 1994-м, что уже интересно само по себе. Поэт пустил его в публичное плавание уже после четырех инфарктов и двух операций на открытом сердце. Стал его читать в аудиториях уже в преддверии смерти, до которой оставалось меньше двух лет. Это явно не случайно — и как можно говорить о случайности такого стихотворения для поэта?

Смирившись с тем, что «На независимость Украины» в самом деле написано Бродским, многие украинолюбы обрушились на поэта с критикой. Одним из них был поэт Наум Сагаловский: «Стихотворение, на мой взгляд, совершенно гнусное. Можно, вероятно, выбрать и другой, не такой резкий эпитет, но зачем? Весь текст дышит такой неприкрытой ненавистью к Украине, к украинцам, что диву даешься. Я сперва, грешным делом, подумал, что стихотворение это — злая сатира, как бы монолог некоего не очень, будем говорить, интеллигентного российского шовиниста, над которым поэт с большим удовольствием издевается. Надо сказать, что сатира присутствует иногда в творчестве Бродского, так что ничего удивительного в такой сатире не было бы. Но вот что сказал сам Бродский перед чтением своего стихотворения в Стокгольме в 1992 году: „Сейчас я прочту стихотворение, которое может вам сильно не понравиться, но тем не менее…“ То есть он ничего о сатире не сказал, другими словами — стихотворение написано на полном серьезе, от имени самого поэта. Что, мне кажется, не делает ему чести, наоборот — представляет его в совершенно неприглядном свете…»

Как уже говорилось, первым в России это стихотворение опубликовал в своей «Лимонке» Эдуард Лимонов, хорошо знавший Бродского. Тогда никакого отклика ни у правых, ни у левых оно не вызвало. Но в 2014 году кровавые украинские события сделали его весьма актуальным. И вот в «Русском журнале» появляется статья историка Александра Даниэля, где он вновь громогласно называет «На независимость Украины» фальшивкой. Конечно, это достаточно злое стихотворение не вписывается ни в какие либеральные каноны. Конечно, сегодня оно стало гораздо более злободневным, чем в пору написания. Конечно, режет слух последняя строчка, где русскому гению Александру Пушкину Бродский противопоставляет «брехню Тараса». Кстати, эта строчка резко возмутила в свое время и патриотическую поэтессу Татьяну Глушкову. Но откуда слепая уверенность Александра Даниэля, что этот «стихотворный текст никогда и ни при каких условиях не может принадлежать Бродскому»?

Почему? Потому что поэт называет в стихотворении себя самого «кацапом»? Так есть буквально сотни высказываний Бродского, где он называет себя русским, иногда добавляя «хотя и еврейцем». Может, удивляет отсутствие политкорректности в выражениях? Но по отношению к азиатам, африканцам и вообще «черным» у Бродского и в стихах, и в прозе, и в очерках есть гораздо более сильные, чуть ли не матерные выражения. Он чуть ли не гордился репутацией «расиста», чуть ли не бравировал своей неполиткорректностью. Даниэля удивило слово «краля» — а откуда в стихотворении о Жукове блатные «прахоря»? «Могут ли обороты типа „шить нам одно, другое“… принадлежать поэту, известному катулловской чеканностью слога?» Еще как могут. Жаргонных выражений в поэзии Бродского с избытком, вплоть до непечатных. Впечатление такое, что Даниэль поэзию своего кумира совсем не знает или… лукавит по политическим мотивам. В среде бродсковедов самых разных стран ни у кого нет сомнений в авторстве этого стихотворения. Может быть, и запись исполнения Бродским стихотворения Даниэль назовет фальшивкой? Но есть сотни свидетелей этого исполнения на поэтических вечерах. Может, и их надо обвинить во лжи? Или поклонник либеральной чистоты Бродского уже вправе сам решать, что мог срифмовать поэт, а на что не имел права?

Ох уж эти фанаты! Помню, они мешали нам в «Завтра» опубликовать запись монологов Георгия Свиридова — мол, это клевета и унижение мастера. Позже вышла книга его дневниковых записей, по сравнению с которой наш с трудом опубликованный монолог выглядит невинной слезой ребенка. Так было и с записями Высоцкого, и со стихами Рубцова. Блюстители либеральной морали готовы обкорнать кого угодно. Особенно это касается наследия Бродского: русофильские его стихи вымарываются из всех собраний сочинений. Думаю, тот же Александр Даниэль с удовольствием назвал бы фальшивкой и стихотворение «Народ», но тут мешает мнение Анны Ахматовой о гениальности. Авторство стихотворения «На независимость Украины» несомненно, хотя, конечно, текстологам предстоит еще из рукописей и авторских записей выбрать законченный вариант, не подвергая цензурированию сам текст. Но его давно пора печатать и в книгах, дабы не возникало сомнений у разных Даниэлей.

Меня самого задевают резкости Бродского в этом стихотворении, но все-таки после отторжения Украины от России, после насаждения в ней оголтелой русофобии не русские почвенники, а еврей Иосиф Бродский оказался единственным поэтом, который возмутился «мазепством» наших братьев по крови.

Стихотворение прекрасное, резкое, неполиткорректное. Но должен ли настоящий поэт думать о какой-то политкорректности? Когда я в 1994 году прочитал «На независимость Украины», я по-настоящему понял и высоко оценил великого русского поэта Иосифа Бродского…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.