Глава 30

Глава 30

1984 год. Я тогда был самым молодым вице-президентом ФИФА. Почтенный сэр Стенли Роуз, почетный президент этой международной организации, праздновал свое девяностолетие, устроив прием на семьсот человек. Вел его герцог Кентский, председатель Федерации футбола Великобритании. На приеме присутствовали члены королевской семьи, члены Исполкома ФИФА: адмирал Карлос Лакост из Аргентины, телемагнат Гулермо Каньедо из Мексики, египетский генерал Мустафа, один из самых богатых людей мира Генри Фок из Гонконга. А я в первый раз в жизни надел смокинг, мне недавно минуло сорок. Вчера еще решал, как сбежать с неофициального ужина в дешевую закусочную, чтобы выпить пива с сэндвичами (на большее нам не хватало суточных). И вдруг для московского шалопая, сына шофера из Измайловского барака сразу – такое! Ко мне подошел Жоао Авеланж, сменивший на посту президента ФИФА Стенли Роуза, и представил меня двум мужчинам:

Вы самый молодой член Исполкома ФИФА, и вижу, пока нуждаетесь в опеке. Я попросил своих друзей взять шефство над вами. Это президент УЕФА Артемио Франки.

Я обменялся с господином Франки рукопожатием.

– И господин Нойбергер, вице-президент ФИФА.

Я уже пожимал руку господину Нойбергеру, когда Авеланж счел нужным добавить:

– Он, между прочим, был самым молодым полковником абвера во время Второй мировой войны. Это в прошлом, сегодня футбол вне политики.

Принцип ФИФА – футбол вне политики – был для меня тогда абстракцией. А тут я попал в конкретную ситуацию, когда человек, с рождения воспитывавшийся в ненависти к фашизму, должен был пожать руку бывшему полковнику абвера. Представьте, что я тогда чувствовал!

По прошествии десятилетий я тем не менее с благодарностью вспоминаю и Франки, и Нойнбергера, которые действительно стали для меня наставниками в международных футбольных делах. Естественно, они не проводили со мной специальных методических занятий. Но когда, думаю неслучайно, оказывался с ними за одним столом во время официальных обедов и ужинов, я исподволь учился пользоваться многочисленными приборами, следовать правилам официального протокола. В неформальных беседах они учили меня ориентироваться в подводных течениях мирового футбола.

Решающую роль в моей международной карьере сыграл Жоао Авеланж. Он был президентом ФИФА двадцать один год, до сих пор остался одним из самых влиятельных членов Международного олимпийского комитета. В его доме в Рио-де-Жанейро мы видели высшие государственные награды почти всех стран мира.

По меркам Исполкома ФИФА я был очень молодым человеком. Средний возраст здесь был далеко за шестьдесят. К тому же я был советским человеком, со всеми вытекающими из этого последствиями. И все же Авеланж решил доверить мне, кроме обязанностей вице-президента и члена Исполкома ФИФА, руководство комитетом по проведению футбольных турниров Олимпийских игр, сделал заместителем председателя Комитета по юношескому футболу, членом оргкомитета по проведению чемпионата мира.

В общении с людьми Авеланж всегда сохранял «пафос дистанции». Вместе с тем в его поведении не было ни грана снобизма. Для меня всегда была примером его способность оставаться естественным и дружелюбным и с королевскими особами, и с главами государств, и с футбольными функционерами, будь то чопорные англичане или папуасы Новой Гвинеи.

Во время одного из визитов президента ФИФА в СССР в программу его пребывания была включена поездка на озеро Байкал. Это было давней мечтой Авеланжа. Он приехал с женой Анной-Марией, дочерью Лусией, чуть позже к ним присоединился зять Риккардо Тешейра – нынешний президент Федерации футбола Бразилии. В такой компании мы вылетели в Иркутск.

Мы начали путешествие с истока реки Ангары, возле заповедной скалы Шаман-камень, одной из девяти святынь Азии. По легенде, всмотревшись в скалу, можно увидеть лица древних шаманов. Через много лет я узнал, что с 2003 года скала начала разрушаться, и местные жители говорили, что это плохое предзнаменование. Я еще подумал, что для моей футбольной карьеры предзнаменование оказалось верным.

Остановились для ночевки в кемпинге «Листвянка». Затопили баню с вениками, ядреным паром. Авеланж трижды заходил в парилку, где воздух раскалялся до 120 градусов, а потом плавал в Байкале. Вода была всего плюс четырнадцать, но Авеланж был в восторге. Плавание всегда было его стихией. Он выступал на двух Олимпиадах как пловец, ватерполист. До девяносто лет свято соблюдал правило: каждый день проплывать не менее километра. Конечно, в бассейне, а не в ледяном Байкале.

Утром следующего дня в соответствии с программой мы поплыли к северной оконечности острова Ольхон, главной достопримечательностью которого была скала Саган-Хушун. Нам говорили, что если посмотреть со скалы вокруг, то можно почувствовать себя одновременно среди стихий неба, воды и земли. Там же предполагалось половить с местными рыбаками омуля и хариуса и заночевать.

Прогулочный корабль, предоставленный нам для путешествия, оказался на самом деле бывшим рыбацким сейнером. Бытовые условия здесь, конечно, разительно отличались от тех, которые я видел на семейной яхте Авеланжа в Бразилии. Единственный на всех туалет-очко не закрывался, надо было рукой придерживать дверь. И хотя на столе были разные деликатесы (икра, виноград и вина из Грузии, армянский коньяк), наши гости, особенно женщины, загрустили. А тут еще погода испортилась, задул знаменитый баргузин, заштормило.

К месту подплыли вечером. Причал был наш, российский, – четыре хлипкие осклизлые доски. Лусия приехала к нам с переломанной, запечатанной в гипс ногой, и надо было видеть, с какой опаской она сошла на берег. Там нас ждали холодные брезентовые палатки с лапником и солдатскими одеялами, ящик водки и привязанный к колышку баран в качестве будущего шашлыка. Вместо посуды – алюминиевые кружки. Шел дождь, шумел ветер, блеял баран. Старый бурят жарил на костре рыбу, снимал ее с шампуров черными от сажи руками и предлагал гостям. Бразильские женщины, уставшие за день от качки на озере, падали с ног, но спать в таких условиях отказывались: «Всё! Мы оценили русскую экзотику, теперь поедем в нормальную гостиницу!»

Пришлось звонить в обком партии, и через пару часов приехал старый, холодный, с протертыми до дыр сиденьями «уазик». Туда, кроме водителя, набилось семь пассажиров. Уже в темноте мы три часа добирались по разбитым дорогам до пристани, надеясь переночевать на корабле. Там нас не ждали, котлы были заглушены, тепла и еды не было.

До утра, конечно, никто не спал. Утром приехали две машины, однако бензина в баках, чтобы добраться до Иркутска, у них не было. После всех приключений мы все же добрались до обкомовской дачи, до удобств, сауны, сервированного стола. Нас встречал первый секретарь Иркутского обкома партии В. Ситников. Хозяева сделали все, чтобы снять напряжение. Помогла и «кашпировка». Так Анна- Мария называла свой фирменный напиток – смесь водки, мелко толченного льда и лимона.

Эта поездка добавила седых волос к моей ранней седине, но в последующие годы все члены семьи Авеланжа вспоминали о приключениях на Байкале с удовольствием.

Авеланж возглавил ФИФА, когда в ее казне было три тысячи швейцарских франков. За два десятилетия его президентства бюджет организации выросло сотен миллионов франков.

Спонсорами ФИФА стали «Адидас», «Кока-кола», десятки других корпораций. Стали проводиться юношеские, молодежные чемпионаты мира, получил международный статус женский футбол. В середине 1990-х годов против Авеланжа стали интриговать влиятельные члены Исполкома УЕФА. Его называли руководителем вчерашнего дня, каждую его ошибку возводили в трагедию вселенского масштаба. Особенно усердствовал вице-президент УЕФА Антонио Маттерезе. «Воспитывали» и тех членов Исполкома, которые не желали участвовать в травле. Меня считали человеком Авеланжа и говорили в глаза: «Не надо быть против нас, это невыгодно». На очередные выборы президента ФИФА в 1998 году Авеланж решил свою кандидатуру не выдвигать, он не мог допустить, чтобы «его ушли». Своим преемником он назвал генерального секретаря ФИФА Зепп Блаттера. Другим кандидатом стал президент УЕФА Леннарт Юханссон.

Противники Авеланжа, естественно, направили теперь огонь критики на Блаттера, вместо того чтобы пропагандировать планы своего кандидата, работать, так сказать, на позитиве. Я неоднократно говорил об этом генеральному секретарю УЕФА Герту Айгнеру, одному из руководителей избирательной кампании Юханссона: «Хвалите своего кандидата, а не ругайте других». На конгрессе в Париже Блаттер, за которого голосовал и я, победил с огромным преимуществом в 22 голоса. К слову сказать, на очередных выборах в Исполком УЕФА проиграл и Антонио Маттерезе.

Я вспоминал об этом в 2004 году, лежа на больничной койке. Исторические аналогии не утешали, но и сдаваться на милость победителей считал равносильным бегству.

На очередной пресс-конференции я, между прочим, сказал журналистам, что хотел бы встретиться с главой Администрации Президента России Дмитрием Анатольевичем Медведевым, обсудить конкретные вопросы дальнейшего развития футбольного хозяйства России. Через несколько дней раздался звонок:

– Медведев говорит. Вы хотели со мной встретиться? Приезжайте, я жду.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.