Третья жизнь
Третья жизнь
Жюлю Верну выпало на долю редкое счастье прожить не одну, а три жизни: одну – в действительности, вторую – в воображении современников, третью – в мечтах, воплотившихся в его произведениях. На библиотечных полках теснятся тысячи книг его предшественников и современников: пергаментные рукописи средних веков, огромные, переплетенные в кожу фолианты XVI и XVII веков, изящные томики XVIII столетия – «века разума», книги эпохи Жюля Верна. В них рассказано о полетах на крыльях, управляемых аэростатах и воздушных кораблях тяжелее воздуха, о путешествиях по подводным лугам и в недра нашей планеты, об открытии полюсов и неизвестных стран, об исследовании Луны и других заоблачных миров, населенных странными народами. Но эти книги и манускрипты покрыты вековой пылью, которую очень редко тревожит рука историка литературы или случайного любопытного… А славы Жюля Верна до наших дней хватает на то, чтобы отблеск от нее падал на оба полушария.
Он переведен почти на все языки мира, и его читают, вероятно, больше, чем любого другого писателя.
И до сих пор продолжается спор вокруг этого славного имени. Конечно, отошли в прошлое стычки читателей, спорящих о том, кто такой Жюль Верн: путешественник или кабинетный ученый, и существует ли он в действительности, хотя, надо признаться, его биография до сих пор еще не стала всеобщим достоянием. Нет, сейчас спорят не о человеке, но пытаются среди множества лиц, возникающих в воображении читателей, отыскать подлинный облик писателя Жюля Верна, заглянуть в его сердце.
Детский писатель… Автор увлекательных приключенческих романов… Прекрасный популяризатор полезных сведений… устаревший автор, чьи произведения переполнены научными ошибками… Вдохновенный пророк, чьи прозрения на целое столетие указали путь науке и технике… Какое из этих противоречивых высказываний ближе всего к действительности? Кто из этих образов «подлинный» Жюль Верн?
Творчество французского писателя было очень разнообразно: меланхолическая песня «Марсовые», ставшая на его родине матросской песней, и многотомные научно-популярные сочинения по географии, фарсы и водевили в стихах и утопии о будущем мире, шутливые романы-путешествия, политические памфлеты и лирические дневники. Но в центре внимания читателей стоит, конечно, серия его «Необыкновенных путешествий», а наибольшие споры вызывают те четырнадцать романов (из шестидесяти восьми), которые довольно условно объединяются под рубрикой «научно-фантастические». Поэтому обратимся в первую очередь к ним.
Детский писатель? Да, конечно, и детский, как детскими писателями в этом смысле стали Сервантес и Свифт. Автор приключенческих романов? Но что означает это слово, имеющее и уничижительный и похвальный смысл? Пророк?
…Осенью 1881 года в Париже открылась Первая всемирная электротехническая выставка.
Каждый вечер с наступлением темноты словно беззвучный взрыв потрясал огромное здание Дворца промышленности, и целый ливень огня обрушивался на выставку. Вспыхивали ряды и гирлянды ламп, зажигались бесчисленные люстры, ослепительным, нестерпимым блеском загорались дуговые фонари, и высокий маяк в центральном зале начинал вертеться, бросая вокруг снопы цветных лучей. Это было целое море света, – больше света, чем во всем остальном Париже с его восковыми, сальными и стеариновыми свечами, новомодными керосиновыми лампами и газовыми фонарями, – почти полмиллиона электрических свечей!
Жюль Верн проходил по выставке не как парижанин, но как путешественник, прибывший из другой страны. Когда-то, в годы одиночества, каждый вечер он, уже в воображении, сталкивался лицом к лицу с впечатлениями дня, которые словно поджидали его толпой, безмолвно требуя, чтобы он пережил их снова. Теперь все повторялось в обратном порядке: его обступали замыслы, фантазии, мечты – дети его воображения, создания ума, внезапно материализовавшиеся и ставшие весомыми и видимыми. И порой писателю казалось, что он превратился в своего собственного героя и блуждает по страницам своих романов – страницам, выросшим внезапно до размеров целой вселенной.
…Генераторы электрического тока теснились вдоль южной стены дворца. Они приводили в движение бесчисленные механизмы, восхищавшие и изумлявшие зрителей. В центральном зале, где посредине бассейна стоял маяк, по воде плавала электрическая лодочка, делая круги. Небольшая модель аэростата, снабженная аккумуляторами, плавно поднималась и опускалась с помощью электричества, работали электроплуги, электроводокачки и электрифицированные станки. На видном месте красовался «прибор для сверления подземных галерей». Посетители могли узнавать время по электрическим часам, танцевать под звуки электрического фортепиано «мелограф» и при помощи специальных наушников слушать певцов, выступающих в «Большой опере», за несколько километров от выставки. У маленькой будки теснились любопытные, жаждущие «поговорить через проволоку», а в другом углу желающие могли осмотреть целую «квартиру будущего» – с электрическим освещением, телефоном, электрокамином и даже… электрическим утюгом.
Но ведь почти двадцать лет назад доктор Фергюсон зажигал над Африкой свою дуговую лампу, а профессор Лиденброк во время своего подземного путешествия пользовался портативным электрическим фонарем. И разве в романе «Двадцать тысяч лье под водой» не было двенадцатой главы «Все посредством электричества» – вдохновенного гимна великой силе природы?
«Есть двигатель могучий, послушный, быстрый, легкий, поддающийся всевозможным применениям и который неограниченно господствует на моем судне. Все совершается посредством него. Он меня освещает, согревает меня, дает жизнь моим механическим аппаратам. Двигатель этот – электричество…»
Да, задолго до их осуществления Жюль Верн предсказал современный электрический мотор и трансформатор, дуговую лампу и лампу накаливания, электропечь, электрические часы, кухню, согреваемую электричеством, электрическое телеуправление, электрозащиту при помощи высокого напряжения, – вспомните дикарей в Торресовом проливе, пытавшихся атаковать «Наутилус»…
Значит, верно, что Жюль Верн был пророком, указывающим путь науке и технике, ведущим человечество к вершинам, видимым лишь ему одному?
Об этом уже говорилось, – быть может, даже слишком подробно, по мнению иных читателей, торопящихся проследить жизненный путь героя, – в главе «Гений моря». История техники и литературы легко позволяет установить лживость этой величественной легенды. Если бы эта маленькая книжка была исчерпывающим исследованием, то можно было бы проследить истоки творчества писателя не только на истории подводного плавания, но на любом материале: воздухоплавании, авиации, электротехнике, географических исследованиях, военной технике, астронавтике.
Самые удивительные для его века изобретения Жюля Верна были созданы вовсе не его необычайной фантазией, но взяты из окружающей действительности: они лишь дальнейшее смелое и вдохновенное развитие тех идей, которые уже существовали в его время – в замыслах, проектах, чертежах. Именно поэтому так реальны подробности его романов, несмотря на фантастическую обстановку.
Конечно, за истекшее столетие наука неизмеримо выросла: были открыты новые, неведомые раньше области; то, что во времена Жюля Верна было Страной неизвестного, ныне застроено величественными зданиями научно-исследовательских институтов и лабораторий. Жюль Верн был одним из самых образованных людей своего времени, но он был сыном своего века, и поэтому так легко критиковать его тем, кто не понимает художественного замысла многих его романов, – вспомним намеренную цепь ошибок в романе «Таинственный остров».
Научная фантастика только тогда и сильна, когда, выражая идеи своего века, видит их уже воплощенными в действительности. Но писатель не может указать пути конструктору к конечной цели, которую он сам увидел в воображении уже ожившей. Торопясь в будущее, писатель поневоле перескакивает через какие-то этапы работы инженера, как прием вводит фантастические и даже совсем «ненаучные» подробности, чтобы сконцентрировать в смелом художественном образе мечту своего времени.
Строго разбирая роман «Пять недель на воздушном шаре», можно, конечно, указать на то, что разложение воды требует такого расхода электроэнергии, что самая сильная батарея не сможет сдвинуть шар с места. На это можно было бы возразить, что в ту эпоху, когда писался роман, идея сохранения энергии не имела еще той ясности и всеобщности, какую приобрела в наши дни, что Жюль Верн был вполне на уровне научных знаний своего века… Но весь этот спор, по счастью, не имеет никакого отношения к замыслу писателя.
Жюль Верн мог, находясь на уровне знаний своего времени, не подумать о несоответствии затраченной и полученной энергии, но мог также и просто умолчать об этом несоответствии. Важно было то, что он сумел загипнотизировать читателей и заставить их поверить в его мечту. А что это так, доказывает жизнь К. Э. Циолковского, который не раз признавался в том, что его собственные идеи рождены под влиянием идей Жюля Верна.
Верил ли сам Жюль Верн в то, что в глубинах Земли обитают давно вымершие животные, что по подземным переходам можно проникнуть к самому центру планеты? Очень и очень сомнительно. Неужели он не знал, что люди, заключенные в пустотелом ядре, не смогут выдержать толчка при выстреле? Поверим диплому профессора Гарсе, консультанта писателя, который не мог этого не знать. Но тогда, значит, Жюль Верн сознательно допустил в своих романах такие грубые, с точки зрения науки, промахи и просчеты?
Да, предположение о том, что внутри Земля полая, ошибочно. Но достаточно принять эту гипотезу, и постепенно, шаг за шагом, с железной убедительностью перед читателем разворачивается фантастическая картина скрытой жизни нашей планеты.
Да, артиллерийский снаряд – плохой межпланетный корабль, смертельный для пассажиров. Но для середины XIX века это единственное средство преодолеть тяжкое ярмо земного тяготения. А когда мы выходим на космический простор, какой необычайный мир открывается нашему несовершенному зрению! Какие тайны природы становятся ясными пытливому уму!
Жюль Верн знал очень хорошо о невозможности полета в пушечном ядре. Но ему нужно было указать на мирное применение артиллерии, превратить ее из орудия уничтожения в средство транспорта. А о том, что он догадывался и о других формах движения в пустоте, говорит применение ракет для изменения движения ядра колумбиады.
Нет, будущее лишь незримо присутствует в романах Жюля Верна, действие же их всегда начинается в ту эпоху, когда они написаны и опубликованы (это легко проверить, так как Жюль Верн всегда был очень пунктуален во всем, что касалось времени и места действия его произведений). Сюжеты его – мечта его времени, воплотившаяся в жизнь, ставшая реальностью. И ему совсем не было важно, такими ли будут воздушные, подводные и межпланетные корабли будущего: он знал только, что люди будут летать и спускаться на морское дно и проложат дорогу к звездам. Он искал завтрашний день рядом с собой, проверял каждое новое открытие, каждый проект, каждый патент: не станет ли эта куколка через несколько лет, пусть через поколение, блистающей на весь мир бабочкой, бьющейся в воздухе грядущего, как его сердце?
Вот почему так легко находить у него ошибки и критиковать его неверные идеи: ведь Жюль Верн – дитя своего века, человек, выразивший в своем творчестве лишь мечты своего времени. В них отразились и случайные заблуждения отдельных школ в науке и весь гений человечества, воплотившийся в научном творчестве.
Жюль Верн был великим тружеником. Он ошибался очень много, – гораздо больше, чем многие из нас. Но это потому, что он очень много работал и очень много сделал – и для своего века, и для нашего времени, и для грядущих поколений.
Но для того чтобы жить в искусстве, в литературе, воздействовать не только на логическое восприятие читателей, но и на его эмоции, все эти идеи должны были прийти в движение, ожить, одухотворенные человеком. Вот почему вся работа Жюля Верна – это мучительные поиски героя, того человека будущего, труженика и творца, которому девятнадцатый век мог вручить сокровища, накопленные за восемьдесят столетий цивилизации.
Он искал этих героев не в своем воображении, но в великолепном кипенье окружающей его жизни. Ведь это она породила его творчество и повела его за собой: Жюль Верн не был вождем своей эпохи – он лишь летел на ее гребне.
Шестидесятые годы XIX века были удивительной эпохой, когда то, что в мире идей много лет накапливалось понемногу, словно прорвав плотину, хлынуло в мир действительности. Этим широким умственным движением были, в той или иной степени, охвачены многие страны. В нем сочеталось все: дух свободы, материализм, реализм. Этим воздухом дышал Жюль Верн в лучшие годы жизни.
Замечательные, даже необыкновенные люди рождаются каждый день. Но их гений чаще всего гибнет от удушья в самом начале жизни или вырастает изломанным, искривленным, даже извращенным. Великое счастье – родиться в ту эпоху, которая нуждается в тебе! Мало иметь крылья, нужно иметь воздух, о который они могли опереться.
Эпоха, прогремевшая бурей над Европой, подняла в воздух – к солнцу и свету – многих, чья жизнь в других условиях прошла бы незаметно, но чтобы стать наравне с этой эпохой, мало было своевременно родиться, нужно было еще иметь крылья.
У Жюля Верна были крылья.