Глава 22. «Левак» с Гафтом
Глава 22. «Левак» с Гафтом
В 80-е годы в свободное от журналистских и библиофильских дел время я организовывал творческие встречи сначала в столице и вокруг, а потом и по всей стране. Конечно же, часть моих заработков перепадала семье, но основная доля тратилась на приобретение редких изданий для коллекции «Первая книга поэта». Что греха таить, эти вояжи становились неплохим приработком и для деятелей культуры, которых в те годы Москонцерт держал на голодном пайке.
И вот как-то раз в субботний вечер на «жигулях» моего огоньковского коллеги Юрия Осипова, которого я уговорил на «левый» извоз, мы подрулили к служебному входу театра «Современник» на Чистых прудах. Мне очень повезло: стать членом небольшой концертной бригады согласился сам Валентин Гафт. После репетиции Валентин Иосифович вышел к нам усталым, голодным и мрачным. «Ну куда я поеду, – начал отбояриваться он. – Мне к десяти дома надо быть, я обещал…» «Будете! – заверил я его. – Ходу туда от силы полтора часа. Начало в семь, с вас начнем, сразу с машиной отправим вас обратно». Конечно, я лукавил: вечер начинался в восемь, добираться предстояло два с липшим часа, и никакая машина оттуда персонально Гафту не светила.
Объединенными с Юрой усилиями нам удалось сломить сопротивление мэтра, взывая к тому, что он – гвоздь программы, без которого нас всех попрут из подмосковного клуба, и дети поэтессы-барда Вероники Долиной, а она тоже была с нами, останутся голодными. Короче, сердобольный Гафт уселся-таки на заднее сиденье рядом с хрупкой поэтессой, и мы рванули по заснеженному шоссе…
Через час дремавший Гафт очнулся и начал нервно крутить головой. «Ну скоро? Где мы?» – нетерпеливо вопросил он. «Подъезжаем, подъезжаем», – успокоил я его, хотя было ясно, что мы слегка заблудились… Только спустя час в свете фар вырос дорожный указатель: «Киржач. 30 км». Да, мы ехали, чтобы дать концерт любителям искусств небольшого районного центра Владимирской области. Кстати, эти места известны трагической страницей в истории нашей космонавтики: именно здесь в марте 1968 года погиб Юрий Гагарин. Содействовал же приобщению своих земляков к отечественной культуре директор киржачского Дома культуры, энтузиаст-подвижник и просто добрый, открытый парень Валерий Карамин.
Через какое-то время Валентин Иосифович попросил на минуту остановиться и вышел из машины. Он углубился в придорожный лесок, и мы прождали его минут 15, после чего вдвоем с Юрой отправились на поиски. В кромешной тьме, по колено в снегу Гафт в распахнутой дубленке негнущимися пальцами, тихо матерясь, безуспешно пытался застегнуть заевшую «молнию» на брюках. Мы бросились помогать, Гафт вяло нас посылал… Так и не справившись с «молнией», окоченевшие, вернулись мы к машине, где невозмутимо шуршавшая в салоне листками текстов Вероника Долина под общие шуточки выдала пострадавшему артисту английскую булавку, которой он кое-как зашпилил ширинку. «Я не могу в таком виде выступать. Вы что, посмешище хотите из меня сделать?» – возмущался Гафт. «Возьмем в ДК еще две булавки, и я вам свитер к карманам брюк пришпилю, зрители ничего не заметят», – успокаивала его Вероника.
Отхлебнув с горя из припасенной мной в дорогу бутылки коньяка, Гафт немного повеселел. Остаток пути он развлекал нас байками о том, как сочиняет свои ехидные эпиграммы на товарищей по цеху и что при этом случается. «А обо мне сочините что-нибудь добренькое?» – кокетливо вставила Долина. «Обязательно, – пообещал захмелевший Гафт, обнимая ее за плечи. – Если обо мне что-нибудь грустненькое споете».
…На сцене ДК в Киржаче (конечно же, мы опоздали к назначенному часу) народный артист вышел в пришпиленном по бокам свитере. Но восторженно встретившая его публика, не чаявшая уже дождаться любимца, действительно ничего не заметила и долго не отпускала его со сцены. А потом был, как положено, гостеприимно накрытый в гостиничном ресторанчике стол с заливным, красной икрой и местной горилкой, от чего в одиннадцатом часу вечера никто из нас, конечно, не мог отказаться. Гафт периодически пробовал дозвониться по межгороду домой с директорского телефона, но получал неизменный ответ: «С Москвой временно нет связи». «Ох, подвели же вы меня, черти, под монастырь, ох, подвели! – безнадежно бормотал он, опрокидывая после очередного тоста хозяев новую рюмку. – Дома ведь с ума сходят…» «Зато как обрадуются живым увидеть», – успокоил я Валентина Иосифовича. После обильного киржачского угощения, получив причитающийся за выступление гонорар, усталые, хмельные и довольные мы уселись в машину и двинулись в обратный путь. В три часа ночи любимый артист, проспавший крепким сном всю долгую дорогу домой, был доставлен к дверям его квартиры на Кутузовском проспекте…
После этой трагикомической истории Валентин Иосифович Гафт, замечательный актер и тонкий человек, зла на меня не держал. Мы общались, выступали, он был у меня дома, я делал с ним интервью. Но… Однажды в час ночи раздался телефонный звонок, и я услышал разъяренный голос Гафта. Оказалось, что интервью, которое я сделал с ним для одной газеты и которое должно было выйти на следующий день, попало к нему в руки ночью. Заголовок был не тот, который он утвердил!!! А легковесно-оскорбительный, выражаясь современным сленгом, «желтый». Валентин Иосифович не дал мне сказать ни слова в оправдание и после нескольких резких фраз бросил трубку. Я не спал всю ночь, размышляя о случившемся. Кто и зачем в последнюю минуту перед подписанием текста в печать вторгся в него? На другой день, придя в редакцию, я узнал, что это санкционировал лично заместитель главного редактора для того, чтобы сделать более раскупаемым тираж, тем более что фотографию популярного актера вынесли на обложку. Я пытался потом объяснить Гафту, что ни в чем не виноват, но он, оскорбленный, не хотел меня слушать. Больше наши пути не пересекались, но я переживаю о случившемся до сих пор.
Вот то самое злополучное интервью с заголовком, утвержденным Валентином Иосифовичем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.