«Вызываем огонь на себя»

«Вызываем огонь на себя»

В 1963 году режиссер Сергей Колосов приступил к съемкам первого в стране многосерийного телефильма «Вызываем огонь на себя», рассказывающего о борьбе советских разведчиков и польских патриотов в 1941 году на оккупированной гитлеровцами белорусской земле. В главной роли Ани Морозовой снималась жена режиссера Людмила Касаткина. А ее напарницу, разведчицу Пашу, должна была сыграть Изольда Извицкая. По словам Колосова: «Порой на съемках Изольда была недостаточно собранна, плохо выглядела, чувствовалось, что она ведет безалаберную семейную жизнь с Бредуном, который был мне антипатичен».

Однако, несмотря на свою болезнь, Извицкая справилась со своей ролью блестяще. Почти полтора года, пока велись съемки, она старалась держать себя в форме, выкладывалась на съемочной площадке до конца. Многим, знавшим ее, тогда показалось, что актриса поверила в себя и впервые за долгие годы сможет изменить собственную судьбу в лучшую сторону. Однако чуда так и не произошло.

Сериал «Вызываем огонь на себя» — важный этап в развитии советского кино как первого отечественного телевизионного многосерийного фильма. Он открыл нам много новых имен прекраснейших актеров: Ролана Быкова, Александра Лазарева, Станислава Чекана, Елены Королевой… Принимали в нем участие и такие звезды экрана, как Людмила Касаткина, Олег Ефремов, Ада Войцик, Нина Гребешкова, Борис Чирков, Валентина Телегина, Владимир Осенев. Для Изольды Извицкой работа в сериале «Вызываем огонь на себя» стала еще одним счастливым билетом — годы забвения обернулись парой лет интереснейшей, самозабвенной работы, хотя бы на время вернувшей ей былую популярность.

Сценарий картины был написан режиссером Сергеем Колосовым по одноименной повести О. Горчакова и Я. Пшимановского. В основу истории легли реальные события, произошедшие на Брянщине в годы войны. Подпольная группа Ани Морозовой установила связь с поляками, работающими на немецком аэродроме, с их помощью устраивала диверсии, переправляла важную секретную информацию через партизан в Москву. Многие из реальных героев рассказанной в фильме истории погибли. Героиня Извицкой Прасковья Бакутина дожила до тех дней, когда снимался фильм, но у нее сложились непростые отношения с кинематографистами.

Вот как вспоминает работу Извицкой режиссер Сергей Колосов:

«Изольда обладала уникальными внешними данными — очень обаятельна, красива, была в хорошей творческой форме. И заслуживала того, чтобы играть главные роли в тех фильмах, в которые ее приглашали. Но жизнь ее оказалась очень короткой. Память сохранила, как будто это было вчера, тот день, когда в Театре киноактера с ней прощались.

Назначение Изольды на роль в моем сериале не прошло без некоторых сложностей. Наше творческое объединение телевизионных фильмов было создано в 1960 году. Это была совсем молодая организация при «Мосфильме». К работе над фильмом мы приступили в 1963 году. То есть у нас был небольшой опыт работы. И мы были достаточно тесно завязаны тогда с Театром киноактера, который был частью структуры «Мосфильма». Он давал свои рекомендации, иногда проявлял определенный нажим в распределении ролей. Были у него свои кандидатуры и на роль Прасковьи Бакутиной или, попросту говоря, Паши, которую играла Изольда. Но я из всех кандидаток предпочел именно ее, настояв, чтобы Изольда была утверждена на эту роль.

Изольда была очень хорошо подготовлена во ВГИКе. Прошла школу замечательных мастеров, и у нее уже накопился определенный профессиональный опыт. С ней было приятно и интересно работать. Были, конечно, определенные проблемы, о которых я не хотел бы говорить, памятуя, что речь идет о человеке, который давно ушел от нас. Но все это преодолевалось в значительной мере благодаря помощи ее прекрасных партнерш. Людмила Касаткина к моменту работы над фильмом уже получила звание народной артистки СССР — к тому моменту она имела большой опыт работы в театре — около тридцати спектаклей и двадцати работ в кино. Дебютантка Елена Королева, сейчас это тоже уже народная артистка, в кино начинала неплохо, сначала работала в театре Ермоловой, потом во МХАТе. Мы до сих пор поддерживаем с ней добрые отношения. Вот это окружение ей очень помогало, сыграло благотворную роль в работе над образом Паши.

Людмила Ивановна, как человек большего опыта в кино и на сцене, делилась с Изольдой своими соображениями — как лучше построить сцену, как сделать диалог живым, как пронести зерно роли через непривычный на тот момент для актеров четырехсерийный фильм».

Первый общественный просмотр сериала «Вызываем огонь на себя» состоялся в Брянске в январе 1965 года, за несколько недель до выхода картины в телевизионный эфир, для партизан Брянщины. На встрече присутствовали исполнительница главной роли Людмила Касаткина, режиссер Сергей Колосов, главный оператор Владимир Яковлев и один из актеров. В тот момент вся страна готовилась к 20-тилетию Победы.

Картину телевидение показало сначала ко дню Красной Армии 23 февраля, а затем в юбилейные дни широкого празднования Победы в Великой Отечественной войне — с 7 по 10 мая. Сергей Колосов позже вспоминал, что на обсуждении картины после ее просмотра в самом большом зале Брянска, с участием руководителей и актива области, свидетелей тех событий, происходивших в годы войны в брянских лесах, об игре Изольды Извицкой все отзывались очень хорошо. Прасковья Бакутина пользовалась большим уважением в этих местах, где ее хорошо знали. Ее экранное воплощение понравилось, Паша была узнаваема. Сама героиня Изольды Прасковья Бакутина в то время еще была жива и с интересом следила за работой съемочной группы, смотрела картину. Правда, здоровье у нее уже на тот момент было неважным, вскоре она скончалась.

Надо сказать, что сериал запускался в производство как трехсерийный проект. Однако вскоре после просмотра рабочего материала руководители телевидения предложили создателям картины сделать еще одну серию. Кинематографисты в короткие сроки досняли необходимый материал, прибавили к нему кое-какой имеющийся в их распоряжении монтажный запас и получили желаемую четвертую серию.

Позже создатели картины не раз вспоминали, что на площадке царила очень хорошая творческая атмосфера. В то время телевизионное кино было делом новым. Да еще и сам материал картины требовал от них большой правды, достоверности и убедительности, так как за ним стояли живые, реальные люди, их героизм в годы войны.

Изольда была очень внимательна к предложениям режиссера, к замечаниям и соображениям опытного оператора Владимира Тимофеевича Яковлева, снявшего такие крупные киноработы, как «Учитель» Сергея Герасимова, «Петр I» Владимира Петрова. Как признался мне Сергей Колосов, Яковлев очень любил запечатлевать красивые женские лица, ведь ему довелось снимать признанных красавиц: Аллу Константиновну Тарасову, Тамару Федоровну Макарову…

Серей Колосов вспоминает:

«Лица Касаткиной и Извицкой ему тоже были по душе. Он с удовольствием шлифовал «портретную живопись». Это требовало «соучастия» актрис, в том числе и Изольды, чтобы соответствовать его пожеланиям и требованиям. Работа с режиссурой и операторской группой тоже впоследствии дала свои результаты. Конечно, было немало и трудностей, которые преодолевались благодаря творческой атмосфере, царившей на этой картине.

К тому же актеров очень заботило и то, что они играли реальных людей. Олег Ефремов играл живого человека, Людмила Ивановна Касаткина играла погибшую Аню Морозову, которой после выхода картины посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Таким образом, наша группа и киностудия «Мосфильм» рассказали о подвиге разведчицы Ани Морозовой, вернули ее из забвения. Она погибла в 45-м году в Польше, взорвав себя гранатой, чтобы не попасть в плен к фашистам. В деревне, в которой это произошло, школа носит имя отважной партизанки и находится могила, которую трижды перезахоранивали. Последний памятник сделан очень хорошо, надпись на нем гласит: «Спи спокойно на польской земле».

Аня Морозова была очень дружна с Пашей. Это исторически установлено по воспоминаниям очевидцев, принимавших участие в нашей работе. Была еще такая Людмила Сенчилина, человек с очень сложным характером, тоже уже ушедшая из жизни. У них были ссоры, присущие молодым девушкам, выяснение отношений. С Пашей Бакутиной у них было полное взаимопонимание и это хорошо передано в фильме актрисами. Группа работала большей частью на аэродроме, где в офицерском казино работала Паша. Она была специально туда послана, чтобы, выполняя функции официантки, слышать, о чем говорят немцы, чехи, поляки и русские. Кое-что из этого она со временем стала разбирать. Все это мы воплотили в образе Паши Бакутиной. Так что я сохраняю хорошую память об Изольде Извицкой, ценю то, что вы делаете о ней книгу. Только бы вам хватило конкретного материала от прессы того времени, исследований, проведенных по этой теме, музейного материала, информационно-методического материала».

При выборе актрисы на роль Паши режиссер прежде опирался не только на ее внешнюю, но и внутреннюю схожесть с героиней. Это было установлено благодаря фотоматериалу и воспоминаниям очевидцев. В то время еще были живы многие участники подпольной партизанской группы, члены партизанской бригады Федора Семеновича Данченкова. Первая клипменская партизанская бригада руководила действиями сечинского интернационального подполья, в который входила Паша Бакутина. Среди других претенденток на эту роль выделялась Клара Лучко. Но она была чуть старше, чем требовалось.

На сегодняшний день почти никого из реальных участников событий не осталось в живых. В этом убедились создатели картины, когда побывали в Брянске на 40-летие фильма.

Вот как вспоминает работу в этом фильме исполнительница роли Ани Морозовой Людмила Касаткина:

«Я очень любила Изольдочку. Мы с ней были в очень хороших отношениях. Она столько раз меня обнимала и целовала, благодаря за то, что я неоднократно ее выручала. Она никогда ничем не кичилась и как будто даже не замечала своей красоты, хотя была очень красива.

Мы встретились с Изольдой на картине «Вызываем огонь на себя», по существу ставшей последней значимой ее работой в кино. Этот период был трудным в ее судьбе. Я ее не раз спасала в работе, потому что ценила ее как актрису, очень нежно к ней относилась и жалела. Этому Бредуну я так однажды выдала за нее… Это уже была ее трагедия, потому что и ребенка она не могла иметь — то ли он не хотел, то ли она не могла иметь, не знаю. Это была целая история, словно он ей мстил за что-то… Ужасно себя вел по отношению к Изольдочке. Она очень много выстрадала из-за него. Такая красавица, такая женщина. Когда я однажды ей сказала: «Наплюй ты на него, на Бредуна своего! Ты — красавица, такая одаренная. Да посмотри на себя!» И в ответ услышала: «Да ты что, как я могу его бросить, ведь он без меня погибнет!» А он лупил ее. Она иногда приходила на съемки с такими синяками на лице, что снимать ее было невозможно. А если съемки отменяются по причине актрисы, ей этот съемочный день не выплачивался. И я ее спасала. Сразу говорила режиссеру: «Сережа, Изольдочка сегодня не в форме. Давай я скажу, что у меня сердечко колет». Вызывали врача. Точно так же я спасла ее и на съемочной площадке. Колосов всегда очень тщательно работает с актерами, добиваясь от них проработки характеров персонажей, поэтому репетициям уделяется большое внимание. Изольда совсем не умела танцевать. Когда это выяснилось, я попросила объявить перерыв, чтобы все вышли из павильона, а нам дали музыку. В нашем распоряжении было минут тридцать, и я с ней отрепетировала каждое движение. И, когда мы были готовы, она вставала в кадр».

Не менее ценны воспоминания и актрисы Нины Крачковской, сыгравшей одну из главных героинь в телесериале «Вызываем огонь на себя» — еврейку, которую Аня Морозова прячет у себя под кроватью.

«Мы с Изольдой встретились на картине «Вызываю огонь на себя». Там были четыре центральные женские роли: Касаткина, она, Королева, ну и я. Съемки были трудные. Мы все были между собой довольно дружны, кроме героини. Снимались мы долго. К нам приезжали и настоящие иностранцы, что тогда было новшеством, — поляки, чехи. Все герои были настоящими, их не русские актеры играли.

У Изольды по значимости была вторая женская роль. Изольда очень трепетно относилась к работе. Не знаю, стоит ли об этом говорить. Мы на картине немало пролили слез. Плакали по очереди. Как только какая-то наша сцена, все делается не так, как задумывалось. Сцена готовилась, репетировалась, но потом на поверку оказывалось, что все снято не так, как нам представлялось. Сначала Леночке Королевой досталось. Потом вдруг звонит Изольда: «Нина, ну ты представляешь, вчера снимали мою сцену основную (когда она в баре танцует и завлекает немцев, мы там никто не были заняты). Нина, пришла Касаткина, она мне всю сцену испортила! Она стала ввязываться — не то, не так…» Изольда была искренне расстроена. Я ее, как могла, успокаивала — в целом-то сцена получилась. А потом досталось и мне. Но я про это говорить не буду.

Одно могу смело утверждать, что Колосов не хотел ни меня, ни Изольду брать в свой фильм. У нас было создано при театре «Первое творческое объединение» специально для того, чтобы занимать работой наших актеров. Скажем, картина «По тонкому льду» создана только силами Театра киноактера. Колосов пришел в это объединение снимать свою картину «Вызываем огонь на себя» и тут же начал искать артистов на свой выбор. Так было и со мной. Сделали хорошие пробы. Я уехала из Москвы на десять дней. Возвращаюсь, мне звонит Клара Лучко, которая в тот момент была в худсовете театра: «Нина, срочно приезжай на «Мосфильм», а то Колосов вызывает Райкину на твою роль». Я же там играла еврейку. Сама я не еврейка, она, конечно, больше подходила на эту роль. Но худсовету удалось отстоять и меня, и Изольду. А на роль Паши как раз хотела пробоваться Клара. Но она вела себя очень тактично.

Колосов — режиссер очень деликатный и терпеливый. Касаткина тоже вела себя подобающим образом, но отношения с актрисами у нее складывались не всегда гладко. Так, к концу картины, когда иностранцы наши устали и соскучились по дому и шли уже какие-то досъемки — им оставалось отработать последний эпизод. Билеты были в карманах.

Приходит Касаткина, а она всегда была очень доброжелательна с окружающими, и заявляет: «А вы знаете, что завтра будет сниматься сцена с моим участием, в которой вы не заняты?» Они так подскочили! Только и смогли из себя выдавить: «Ну, знаете ли!..» Им же сказали, что завтра они снимаются и уезжают. — «Вы решайте дома с Колосовым свои дела. Нам сказали, что завтра снимаемся мы!» Она сразу ретировалась: «Ну, хорошо. Мы сейчас это уладим, и все будет в порядке». Я вам рассказываю подобные закулисные моменты, чтобы дать представление об атмосфере на площадке. Касаткина влезала во все организационные вопросы съемок. Она считала фильм делом своей жизни.

Взять, скажем, сцену, где меня вытаскивают из-под кровати, сажают на телегу и отправляют к партизанам. В сценарии обозначено: я еле иду, ее нет в кадре, меня ведет Беляева, кладет на телегу. И в сценарии написано: «Спасибо, Анечка» голосом, которого почти нет, — от долгого сидения под кроватью он пропал. Глаза, полные слез. Я смотрю в облака… Сцена вышла очень хорошая. Гримеры и все, кто был вокруг, плакали. Здесь должен был быть мой крупный план. Сразу его не сняли. Я оператору Яковлеву говорю: «Как же так… ведь по сценарию эта сцена кончается моим крупным планом?» Он говорит: «Конечно, Ниночка, конечно, мы обязательно доснимем это в павильоне». Но ничего этого потом не было… А крупным планом — Касаткина! И таких «мелочей» было немало. Когда потом моя маленькая дочка, которой едва исполнилось лет шесть, смотрела это, она спросила: «Мама, а почему все время эту тетю показывают?» Или помните, по-моему, в первой серии есть очень важная сцена с Ефремовым — он ей что-то рассказывает, она слушает. И он все время общается спиной… Если приглядеться, таких моментов в картине немало. Все это — наши обиды.

И все же этот фильм принес и мне некоторую известность. Меня стали узнавать. Знаю, что в писательском детском саду малыши даже играли в этот сюжет. Были распределены все роли, даже под кровать кого-то сажали…

Картина была очень любима. Параллельно я снималась где-то еще, сейчас уже не помню, по-моему, в Киеве. Там я была блондинкой, здесь же меня все время мазали черной краской. Я ходила грязной, и это было довольно противно. После этой работы меня какое-то время узнавали, здоровались. Но никаких предложений вслед за этим не последовало. Прошло время, уже нет никаких обид. В прошлом году я встретила Касаткину, поздоровалась, но она меня, по-моему, так и не узнала. Столько времени прошло…

Изольда очень трепетно относилась к своей работе. Все разговоры о том, что она выпивала… Не могу ничего про это сказать, я ее пьяной никогда не видела. В театр она всегда приходила в отличной форме. Чувствовалось, что она тщательно готовилась к этому походу, — порядочная, скромная. Всегда чистенькая, аккуратненькая, симпатично причесанная. Увидит меня и просит: «Нин, давай посидим в буфете — попьем чайку, поговорим». Она всегда выделялась своей стеснительностью. Вот если Гулая пила, так она весь театр разносила по всем этажам, как из брандсбойта. А Изольда приходила в гриме, аккуратненькая…

Не помню кто, по-моему, сценаристка Смирнова, хотела написать сценарий, где мы должны были играть сестер. Но эта затея так и не состоялась…»

Вспоминает актриса Елена Королева.

«Мы мало общались. Работа в картине проходила с определенными трудностями. Так случилось, что мне приходилось частенько защищать Изольду от Колосова. Грех на душу брать нехорошо — все мы старики, но все было именно так. Действительно, Колосов не хотел брать Изольду на роль, ее «навязал» Театр киноактера. Он хотел снимать совсем другую актрису. Возможно, поэтому режиссер и позволял себе по отношении к ней столь насмешливый тон. Я была тогда молодая, наглая. Видя такую несправедливость, грудью бросалась на защиту, еще не зная, какие трудности это таит.

Изольда была очень простодушным и открытым человеком. Она искренне откликалась на чужую боль и заботы, старалась чем-то помочь. Помню, как у меня сломались туфли, и она пыталась мне в этом помочь, отнести их в починку, но это было сложно сделать в том месте, где мы снимали фильм. Но все равно она старалась окружить меня теплом, по возможности сделать что-то приятное. Однако у нее был этот ужасный муж, которого она любила и который стал причиной того, что с ней случилось. Он ее и сгубил. Это он совратил ее на выпивку, потом в конечном итоге бросил, и она осталась одна, у нее стало плохо с сердцем… Мужики-актеры бывают такими коварными. Мне мой муж вот тоже запрещал ездить на съемки: «Опять, начинается. Надо ехать отдыхать…» И я его слушала, ехала с ним, вместо того, чтобы работать.

Последнее время, говорят, она ходила, закрывая от посторонних глаз лицо. Ей было стыдно… Но мне настолько в это не верится. Так получилось, что после картины мы с ней не поддерживали связи.

Помню такой эпизод. Мы сидели на гриме, когда на съемки приехали жены польских актеров. Надо было видеть, что с ними было, когда они увидели Изольду. Они бросились к ней со словами: «Ой, «Сорок первый»«! Вы наша любовь! Ой, какая красавица…» Их восхищению не было конца. А рядом сидела Людочка Касаткина, на которую они не обратили никакого внимания. Думаю, ей это было обидно, поскольку в Союзе она была звездой и героиней этого фильма.

Непросто складывались отношения режиссера и с поляками. Им не очень нравилось, что творилось на площадке. Колосов всегда советовался с женой. Она помогала отбирать дубли, могла прервать съемку, если ей что-то не нравилось.

У Изольды с одним из поляков завязался роман — с тем, который в кадре танцевал. В эпизоде, где вначале танцевала русский танец она, а потом вышел в круг и он. Симпатичный актер. Стоит ли удивляться — от нее ведь глаз невозможно было оторвать.

Поляки и ко мне, и к Изольде относились очень тепло. Помню как-то ночью пришли со съемок, есть очень хочется, а нечего. Ребята взяли и уперли у режиссера черный хлеб. И он так хорошо пошел — с салом, с колбаской, с сыром. И мы все это бессовестно сожрали. Очень вкусно было. Когда это открылось, Колосов отнесся с пониманием и на нас не сердился. Это были запасы Люды, которая его очень любит и всегда, как может, оберегает…

Несколько лет назад мы ездили на 40-летие фильма в Брянск — именно там происходили реальные события, которые легли в основу сценария. Сам фильм снимался в Подмосковье или в декорациях «Мосфильма». Фамилия моей героини Лиды на самом деле не Тончилина, а Сенчилина. Я с ней никогда не встречалась. Говорят, она даже была против этого фильма, что-то ей не нравилось в сценарии. Из наших героинь в живых после войны осталась только моя Лида.

В Брянске нас потрясающе встречали. Фантастический зритель. Нужно было выступать. Я оказалась немного к этому не готова. Сначала выступила Касаткина, затем Колосов. Искренние чувства между этой парой удивляют и восхищают. Когда же наступила моя очередь и меня представили, зал вдруг встал и начал аплодировать. Я не могу сказать ни слова — глотку перехватило, слезы градом… На мои слова: «Вот вы знаете, я была совсем молоденькой. Как придется, так и играла, не задумываясь о войне… Сейчас я, наверное, сыграла бы совсем по-другому». Колосов тихо добавил: «Я бы тебя тогда на картину не взял».

Ведь после этой картины Колосов меня не снимал, потому что я с ним крупно поссорилась из-за Изольды. А может, и зря — само бы потом все встало на свои места. А с Колосовым мы недавно помирились, уже под старость лет.

А в роли, которую сыграла потом Нина Крачковская, должна сниматься Катя Райкина. Но удивительное дело, еврейке запретили играть еврейку. Катя сама потом мне об этом рассказывала и очень жалела, что ей не дали сыграть эту роль.

После этого меня почти не приглашали в кино, во многом благодаря слухам о моей строптивости. Однажды знакомый режиссер рассказала мне, как при подборе актеров на свой новый фильм на студии Горького просматривала картотеку, в которой наткнулась на мою фотографию, на обороте которой значилось: «Очень плохой характер». И три восклицательного знака. Ну кто будет снимать такую актрису? И кто такое написал… А может, такова моя судьба».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.