Реабилитация
Реабилитация
Пятого марта 1953 года умер Сталин.
Мама сказала: “Сдох усатый”. Отец промолчал.
Почти сразу было прекращено “дело врачей” как “не соответствующее действительности”. С лета 53-го начались постепенные пересмотры дел политзаключенных и освобождение выживших в ГУЛАГе.
Мама стала заниматься вопросами реабилитации. Весной 1956 года она писала Юре в Ессентуки:
Вчера в нашей семье произошло радостное долгожданное событие – решением КПК (Комиссия партийного контроля. – Ред.) я восстановлена в партии. Исправлена большая несправедливость. Очень хорошо. Но чувствую себя очень усталой. 20 лет жизни ушло. Погибло много невинных людей, в том числе и те, из-за которых я пострадала.
Ну ладно, родной, этого уже не вернешь. Я хотела это сделать главным образом из-за своих детей, чтобы они могли гордиться своими родителями.
Так что поздравляю тебя и твои поздравления принимаю!
Реабилитацией Артура она занималась вместе с Викторией Львовной Шифрес, близкой подругой еще с 30-х, и Анной Лазаревной Разумовой, работавшей с Артуром в Париже. Разумова сперва отказалась – она считала, что коммунист не должен был отговаривать коллег от поездок в Москву в середине 30-х годов, как это делал Артур. “Мы давали присягу”, – говорила она.
Виктория Львовна была уже восстановлена в партии, а Анна Лазаревна – реабилитирована. Всех троих вызвали в КГБ и допросили как свидетелей.
Вот их показания.
Связь Артура с семьей Пятакова носила чисто бытовой характер и характеризовала его в политическом отношении с положительной стороны (Шифрес).
Я помню Вальтера как политически выдержанного и стойкого коммуниста, который вел активную борьбу с троцкизмом (Разумова).
Их свидетельства послужили едва ли не главным доказательством невиновности Артура! Заявлений об отсутствии политических связей с Пятаковым и троцкистами оказалось достаточно для тогдашней практики рассмотрения дел репрессированных. В 1937 году “государственные люди” знали, что надо убивать и мучить невинных, а в 1956-м – что их надо реабилитировать.
Письмом Главной военной прокуратуры от 13 марта 1956 года поручалось “выдать справку о реабилитации Вальтера его жене Ужет А. Л.”.
Мы не знаем, был ли Артур троцкистом, да это и не имеет значения. Но очевидно, что он стоял в оппозиции к Сталину. Идее социализма он был предан, но не мог согласиться со злодеяниями, которые происходили в стране.
По случаю выхода второго издания книги о Коминтерне ее автор профессор Фридрих Фирсов писал в письме Юре:
Артур Вальтер – один из немногих персонажей книги, о котором можно сказать, что ни допросы, ни пытки не смогли сломить этого мужественного человека, заставить оклеветать себя и тех людей, с которыми он дружил, работал и боролся за те идеалы, которые считал правильными и справедливыми. Палачи убили его, пытались посмертно опорочить, но правда восторжествовала.
Вот имена родственников и самых близких людей мамы и Артура, которые были репрессированы:
Марк Вольпе, начальник тыла Красной армии. Расстрелян в 1937 г.
Галина Федулова-Вольпе. Лагеря, ссылка, 1937–1954 гг.
Георгий Иссерсон, начальник кафедры оперативного искусства Академии Генштаба. Тюрьма, лагеря, ссылка, 1941–1956 гг.
Софья Шамардина, секретарь РАБИСа. Тюрьма, лагерь, 1937–1947 гг., затем тюрьма и лагерь в 1948–1955 гг.
Юзек (Иосиф) Адамович, муж Софьи Шамардиной, Предсовнаркома Приморского края. Застрелился перед арестом в 1937 г.
Берта Даниэль, шифровальщица Коминтерна. Тюрьма, ссылка, 1937–1954 гг.
Анна Разумова, работник Коминтерна. Лагеря, ссылка, 1937–1955 гг.
Виктория Шифрес. Исключена из партии.
Александр Шифрес, муж Виктории Шифрес, член Военного совета при наркоме обороны СССР. Расстрелян в 1938 г.
Немного о судьбах этих людей.
Двоюродный брат мамы Марк Вольпе после 1928 года, когда он познакомил Асю с Артуром, занимал ряд высоких командных должностей. В 1936 году в звании комбрига служил начальником Административно-мобилизационного управления Наркомата обороны – фактически в ранге заместителя наркома. Все, кто знал Марка, отмечали его высокую образованность, эрудицию; он был крупным военным историком.
Его жена Галина Федулова после ареста Марка была отправлена в лагеря, затем в ссылку. Реабилитирована через семнадцать лет, в 1954 году.
Георгий Самойлович Иссерсон – муж младшей сестры Галины, Екатерины Федуловой. Комбриг, профессор, крупнейший военный теоретик. Он являлся автором книги о теории глубокой обороны, которая была принята в качестве учебного пособия в ряде стран, в том числе в Германии. За две недели до начала войны был арестован и приговорен к расстрелу, который потом был заменен на десять лет лагерей строгого режима и пять лет ссылки. Как говорил сам Г. С. Иссерсон, спас его следователь, который затем был расстрелян.
В 1956 году Иссерсон был реабилитирован и восстановлен в звании полковника, но решил уйти в отставку. “Я не воевал. Отстал”, – говорил он, но продолжал работать в области военной теории и истории.
К одному из своих юбилеев он получил такое письмо от Маршала Советского Союза Василевского: “Вы крупнейший военный теоретик. Мне стыдно за тех, кто так жестоко и несправедливо поступил с Вами”.
Умер Георгий Иссерсон в 1976 году. Недавно в США (но не в России) вышла 400-страничная монография о жизни и трудах Иссерсона с говорящим само за себя названием “Архитектор советской победы во Второй мировой войне” (Richard W. Harrison. Arhitect of Soviet Victory in World War II. The Life and Theories of G. G. Isserson).
В 1955 году реабилитировали Софью Сергеевну Шамардину.
Из воспоминаний мамы о Сонечке:
После революции она вышла замуж за Председателя Совнаркома Белоруссии – Юзика Адамовича. Детей у них не было, а после нашего, через Артура, знакомства она считала меня своей дочкой.
Летом 1936 года Адамовича и Шамардину послали на Камчатку, где они очень много и успешно работали. А летом 1937 года Адамовича вызвали в Москву, в Кремль. Он все понял. Адамович завез Сонечку к старенькой маме, а сам снял в “Национале” комнату и там застрелился. Сонечка, не успев его похоронить, была арестована. Она дважды прошла через ад на лесоповале в Воркуте и Находке. В 1948 году ее освободили, она приехала в Москву. От прежней красавицы, полной жизнелюбия, добра, остались только синие-синие глаза и, изредка, необыкновенная улыбка. Писатель Александр Фадеев помог ей устроиться на какую-то работу. Но это продолжалось только несколько месяцев. Началось время “повторников” – и новый арест. На барже, в трюме, набитом сотнями таких же людей, ее привезли на Крайний Север. В 1955 году – реабилитация: “необоснованные обвинения в преступлениях”.
Всю свою жизнь Сонечка была невероятно иронична. Вспоминается ее разговор с мамой вскоре после возвращения в Москву:
– Как ты думаешь, Сонька, восстанавливаться мне в партии или нет?
– Ты дура, Ася! Конечно восстанавливаться! Нас, старых коммунистов, когда помрем, за прошлые заслуги сожгут в крематории на Донском кладбище, и нашим это будет по пути, все-таки почти центр Москвы. Подумай о детях!
Берта Даниэль в ноябре 1936 года приехала в Москву из Европы вместе с мужем Рихардом и дочкой Лорой. Через полгода Берту и мужа арестовали и сослали в северные лагеря. Рихард умер там от голода и истощения в 1942-м. Она же пробыла в лагере до 20 декабря 1952 года – почти шестнадцать лет. Потом – пять лет поселения. В лагере Берта тяжело работала и выучилась не столько русскому языку, сколько мату.
Когда арестовали родителей, Лоре было пятнадцать лет. Девочку выслали за сотый километр от Москвы. После детского дома в Иванове, куда ее сначала направили, она в конце концов очутилась в Бирюлинском зверосовхозе Татарии. Как же Лора была благодарна людям, приютившим ее там. Ее – немку (идет война) и дочь репрессированных! Там она много работала и, имея энергичный характер, в течение десяти лет руководила хором и художественной самодеятельностью.
После освобождения матери они встретились и в 1957 году уехали в ГДР. На предложение остаться в СССР Берта ответила: “С меня хватит этой страны”. “Хождение по мукам” – так она оценивала проведенные тут двадцать лет.
Вернувшись в ГДР, Берта продолжала активно вести общественную и партийную работу и, несмотря на пережитое, осталась верна идее коммунизма. Такой же была и Лора.
Когда в 1964 году Берта была в Москве, она впервые встретилась со взрослым Юрой. Ее поразило его внешнее сходство с Артуром. В тот день она передала Юре все, что сохранилось из вещей Артура. Это были написанная Артуром книга “Die Grosse Solidarit?t” (“Большая солидарность”), ноты 3-й (“Героической”) симфонии Бетховена в переложении для четырех рук и две фотографии: Артур в молодости, и он же рядом с маленькой Лорой в Берлинском аэропорту.
Кроме этих фотографий у Юры есть и третья, сделанная в Бутырской тюрьме для заведенного на Артура дела. А недавно добавились еще две, из архива РГАСПИ.
Анне Лазаревне Разумовой, получившей в 1937-м восемнадцать лет заключения и ссылки, удалось выжить. После реабилитации в 1955 году она работала в Центральном партийном архиве, а затем в Институте Азии Академии наук.
Она была незаурядным человеком. Еще в молодости побывала во многих странах – от Франции до Китая – и даже на Мадагаскаре. Работала советником крупнейших коммунистических деятелей и руководителей Коминтерна.
После реабилитации она, как и Берта, осталась в основном верной своим прежним убеждениям. Ученый-востоковед и известный писатель Игорь Можейко (Кир Булычёв), который работал вместе с ней в Институте Азии, так пишет о ней в своей автобиографической книге “Как стать фантастом”:
Это была удивительная женщина, из тех лагерников, которые умудрились сохранить и живость духа, и бодрость тела. Она пила с нами чай и рассказывала фантасмагорические истории из своей жизни… У Анны Лазаревны было четыре мужа на разных континентах, и она поднимала восстание на Мадагаскаре… Анна Лазаревна знала все и понимала все, и ее рассказы о гибели Коминтерна, о том, как уничтожали самых верных партийных сынов и дочерей, были ужасны. Но в одно она не могла поверить: когда ей при мне рассказали, как Сталин приказал собрать по лагерям немецких антифашистов и отдать их Гитлеру, и их отдали, Анна Лазаревна возмущенно вскочила и бросилась прочь из комнаты… После этого она перестала рассказывать нам удивительные истории из жизни тайных агентов Коминтерна.
Это была та самая “элита”, к которой молодой Миша относился с большим недоверием и просил, а иногда и требовал, чтобы мама порвала с ними. И вот через много лет стали известны страшные судьбы этих людей, абсурдность всех обвинений против них.
Володя вспоминает такой разговор с Анной Лазаревной:
…В партию эту, тем более теперешнюю, не вступай, но запомни: СССР сам ничему не научился, да, по-видимому, и никогда не научится… Такая страна. Такой народ. Но – и это самое главное – мы научили весь остальной мир, как не надо жить! Мир понял, что надо бороться, – и это получается. Бороться не за социалистическое государство, а за социальную систему!..
Отец на многие вещи стал смотреть иначе. И хотя пересмотр действий Сталина у него проходил медленнее, чем у мамы, он с большим пониманием отнесся ко всем ее хлопотам в связи с реабилитацией Вальтера. И когда однажды в разговоре с Юрой отец коснулся этой темы, он говорил об Артуре с большой теплотой. Видимо, людей из маминого окружения отец в душе тоже реабилитировал.
На Донском кладбище Москвы, на участке первых захоронений жертв сталинского террора, есть табличка:
КОМИНТЕРН
ВАЛЬТЕР АРТУР ЯКОВЛЕВИЧ
18.09.1898–31.01.1937
репрессирован
Данный текст является ознакомительным фрагментом.