«Горбачев никакой не масон»
«Горбачев никакой не масон»
– У нас сегодня гласность, и печать пишет обо всем. Так вот, один человек мне сказал заговорщически: «Ты заметил, что когда Горбачев стал Генсеком, то первый визит иностранной делегации был с Мальты. Так что Горбачев-то – масон!»
– Это так глупо, просто стыдно за человека, который так думает. Во-первых, Горбачев никак не мог быть масоном, потому что в Советском Союзе всех масонов уничтожили и никакого тайного общества, как вы сами понимаете, в Москве быть не могло. Затем, что такое мальтийцы? Мальтийского ордена не существует с XVIII века. Николай I запретил масонство, и оно весь XIX век не существовало вообще. Вместо того чтобы врать все это и выдумывать, почему бы не поехать и не посмотреть, что содержится в западных архивах? В Гуверовском архиве покопаться, в Парижской Национальной библиотеке…
– Вы наверняка знаете, что члены общества «Память» считают, что во всех наших бедах виноваты евреи и масоны, что русский народ не виноват в том, что произошло при Сталине и Брежневе. А другие считают, что во многом виноват именно народ, допустивший чудовищные преступления.
– Смотря как относиться к роли интеллигенции… Очень многие считали, что интеллигенция ничего не может сделать с народом, что народ такой косный, такой безграмотный… А безграмотный потому, что Николай II запрещал им грамоту преподавать. Девяносто процентов крестьянского населения было необразованным. Николай II и его министры все время палки в колеса втыкали, чтобы мужика не учить, чтобы сына его и внука не учить грамоте, пускай, дескать, вот так и живет народ на черном хлебе. Если это так, тогда русская интеллигенция виновата, потому что мужик не мог все равно ничего сделать в 30-е годы, недостаточно времени прошло после революции.
А если считать, что русский народ имеет чувства и мысли, не животное безграмотное, а очень даже способный народ, тогда с этим нельзя согласиться. Но я сужу со стороны. Я думаю, что все-таки это были интриги невероятных преступников и разбойников, которые вокруг Сталина сидели. Не то что народ, даже интеллигенция не была допущена к делам государства. Если уж Горький ничего не мог сделать, что взять с других? В своей книге «Железная женщина» я не могла сказать, потому что недостаточно была уверена, но теперь это уже опубликовано и стало известно, что моя героиня, любовница Горького Закревская-Бенкендорф-Будберг, была двойным агентом: она ГПУ доносила о Европе, а английской разведке – о том, что делалось в Советском Союзе. Очень хочу, чтобы моя книга вышла в России, потому что тогда закончится легенда о том, что во всем виноваты евреи. Среди масонов были разные люди, немало было евреев, но еще больше – армян. Два брата моего отца, племянники, мои двоюродные братья – все были масоны. Папа не был, и я не знаю почему. Очевидно, его это не интересовало.
– Как же вас допустили до таких секретов?
– Да, мне повезло. После того, как я поработала, архивы закрыли опять, окончательно закрыли, вероятно, на 200 лет… Вы знаете, интерес к этой теме огромный. Когда стало известно, что я пишу книгу о масонстве, меня просили: «Нина Николаевна, пожалуйста, впишите моего дедушку». Я говорила: «А вы уверены, что он масон?» – «Да-да-да, мы точно знаем, он был масон».
– А вам известно, что ваши книги тайными путями, контрабандно, нередко с риском, привозили в Советский Союз?
– О да! И мне это приятно. Мне сообщили, что экземпляры моего «Курсива» зачитывались до дыр.
– Сколько книг вами написано, Нина Николаевна?
– Немного. Я бы сказала так: один том ранних рассказов, которые называются «Биянкурские праздники»… Я была единственным автором в эмиграции, который писал об эмигрантском пролетариате. И я сама жила тогда с Ходасевичем в Биянкуре – это предместье, где заводы Рено. И очень многие чины Белой армии, не только солдаты, но и офицеры, работали там, обзаводились женами, рожали детей, дети ходили в школу. Муж работал, а жена становилась швеей или шляпы делала… Недавно я перечитала эти рассказы и сказала себе: «Гордиться нечем, но и краснеть не от чего». Рассказы прежде всего интересны тем, что о пролетариате эмиграции ничего не известно. И потом, есть какая-то невидимая связь моих персонажей с советскими людьми того времени. Итак, том «Биянкурских праздников», далее том длинных повестей 40—50-х годов, немножко 30-х годов. Два тома «Курсив мой», один том «Железной женщины», один том статей, «Чайковский» – это уже семь томов. «Бородин» – восемь, два маленьких томика стихов… Пожалуй, все.
– Почти 10 томов!
– Но это максимум. Наберется еще том статей.
– Какую из ваших книг вы считаете главной?
– Конечно, «Курсив»!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.