Глава первая ПРИЗНАНИЕ

Глава первая ПРИЗНАНИЕ

1961 год

Долгожданное признание пришло убедительно и оглушительно…

XI съезд Международного астрономического союза (MAC), Беркли, США, Калифорнийский университет, Вилер-холл. 21 августа 1961 года. В восемь часов вечера должен состояться «приглашённый» доклад Виктора Амазасповича Амбарцумяна «Проблемы внегалактических исследований». Интерес огромен. Все участники съезда дружно ринулись на прослушивание. Огромный зал был переполнен. Организаторам симпозиума пришлось дополнительно предоставить соседний зал, куда по радиотрансляционной сети должно было передаваться выступление докладчика.

Астрономов необычайно интересовало, насколько изменилась космогоническая концепция автора, высказанная им ещё в 1952 году и не нашедшая поддержки со стороны коллег. Они надеялись на содержательную, бурную и интересную научную дискуссию, какие обычно бывали на докладах Амбарцумяна, и не ошиблись.

Ведь в те далёкие годы Амбарцумяну приходилось спорить с такими уважаемыми оппонентами, крупнейшими астрофизиками, как Мартин Шварцшильд, Артур Эддингтон, Фриц Цвикки, Алан Сандейдж, Фред Хойл, Ян Оорт и многие другие. Они серьёзно и глубоко разрабатывали математическую теорию гравитационного сжатия, конденсации и аккреции, работали в области релятивистской космологии. И к их мнению прислушивались астрономы мира, по крайней мере, потому, что они продолжали так называемое «классическое направление» и развивали основные идеи таких величайших мыслителей, как Иммануил Кант[1] и Пьер Симон Лаплас[2].

В Советском Союзе также были сторонники космологической теории конденсации и релятивистской теории тяготения: О. Ю. Шмидт, А. И. Лебединский, Я. Б. Зельдович, его ученик И. Д. Новиков и другие учёные. До сих пор приверженцами теории коллапса и чёрных дыр являются академики А. М. Черепащук, Р. А. Сюняев и др.

Виктор Амазаспович выдвинул новую концепцию образования звёзд и галактик, противоположную классической, общепризнанной теории гравитационного сжатия и конденсации. Он утверждал, что возникновение звёзд и галактик происходит преимущественно путём распада и фрагментации сверхплотных, массивных космических тел, что активные ядра галактик являются источником образования самих галактик. Виктор Амазаспович предложил свою космогоническую концепцию не с целью опровержения теории гравитационного сжатия. Его принципиальная точка зрения, как прозорливого астрофизика, заключалась исключительно в том, что в рамках теории гравитационного сжатия не могут быть объяснены все наблюдаемые нестационарные процессы, сопутствующие рождению звёзд и галактик. Более того, Виктор Амазаспович никогда не отрицал возможности существования таких физических процессов, как гравитационное сжатие и аккреция вещества. Его концепция основывалась не на умозрительном озарении, а являлась результатом правильной и строгой интерпретации эмпирического наблюдательного материала.

В своём докладе на съезде Амбарцумян особо подчеркнул важность разработки релятивистской космологической теории тяготения, теории, пытающейся описать Вселенную в целом. Однако особое внимание он обратил на то обстоятельство, что эта область важнейших знаний «часто служит ареной для очень грубых упрощений и безудержных экстраполяций… И потому критический обзор выполняемых в этой области работ был бы весьма ценным». Примером такой экстраполяции он считал гипотезу равномерного распределения вещества во Вселенной, принимаемую релятивистскими космологами для решения уравнений общей теории гравитации. В докладе он подробно остановился на явлениях нестационарности в галактиках, привёл убедительные примеры струйных выбросов из ядер галактик, доказывающих наличие активности этих ядер. Он утверждал, что ядра галактик представляют собой новый неизвестный вид материи, активность которой и порождает галактики различной морфологии, в отличие от противоположной точки зрения, утверждающей процесс сжатия галактики к ядру.

Исчерпывающие ответы, данные докладчиком, подтвердили незыблемость его космологической концепции. Возражений не было. Это был триумф научной мысли. Теперь Амбарцумян был вправе вспомнить слова Цицерона: «Время устраняет предрассудки и утверждает законы природы».

Бюраканская концепция» и астрофизика будущего

За много лет до Виктора Амазасповича многочисленные исследователи не могли не заметить неустойчивые, взрывоподобные процессы, наблюдаемые во Вселенной. Однако к таким явлениям они относились, как к единичным, уникальным явлениям, как исключениям из правил. И только Виктору Амазасповичу удалось «за деревьями увидеть лес» — правильно обобщить замеченное явление и создать всеобщую фундаментальную космогоническую концепцию, не только не противоречащую наблюдательной астрофизике, но и указывающую направление исследований в этой сложной и прекрасной науке. А последнее было для него важнее всего.

Дважды на международных совещаниях он пытался убедить своих коллег в правильности того неоспоримого факта, что возникновение звёзд (VIII конгресс MAC в Риме в 1952 году) и галактик (Сольвейская конференция по физике[3] в 1958 году) происходит путём распада и фрагментации сверхплотных, массивных космических тел, что активные ядра галактик являются источником образования самих галактик. Все ведущие астрономы тогда не соглашались с ним. Но уже в 1967 году на очередном съезде MAC Алан Сандейдж, изменив свою точку зрения, подчеркнул, что «великолепное предсказание Амбарцумяна замечательным образом подтверждается последними наблюдениями». Дело в том, что Сандейдж и американский астроном Роджер Линде на пятиметровом телескопе Паломарской обсерватории (США) наблюдали галактику М82[4]. Они установили, что в её ядре около полутора миллионов лет назад произошёл мощнейший взрыв, вследствие чего была выброшена газопылевая материя с массой около пяти миллионов масс Солнца, которая в настоящее время удаляется от ядра со скоростью более тысячи километров в секунду.

На пленарном заседании съезда MAC Сандейдж в своём докладе сказал, в частности: «…Амбарцумян предвидел многое из того, что было здесь сказано. Десять лет тому назад он начал подчёркивать роль ядер галактик. Последовательно, на Сольвейской конференции, на съезде MAC в Беркли и многочисленных симпозиумах, вначале почти в единственном числе, он объявил, что в галактических ядрах происходят мощные процессы и что астрономы должны их полностью учитывать. Осуществление его программы только начинается. Ни один астроном не будет сегодня отрицать, что, в самом деле, тайна окружает ядра галактик, и первым, кто осознал, какая щедрая награда содержится в этой сокровищнице, был Виктор Амбарцумян».

Тогда же Ян Оорт, бывший президент Международного астрономического союза, иностранный член Академии наук СССР, полностью убедившись в правильности основополагающих космологических концепций Амбарцумяна, заявил: «Амбарцумян первый обратил внимание на загадочную природу галактических ядер. Он указал, насколько это важно для понимания некоторых явлений, наблюдаемых в галактике. Последующие открытия достаточно ясно показали, что интуитивная догадка советского учёного была правильной. Столь же важны его идеи относительно рождения звёзд в расширяющихся звёздных ассоциациях». Впоследствии он ещё скажет: «Я перестал удивляться тому, как одна за другой подтверждаются все гипотезы Амбарцумяна, которые он пророчески выдвинул много лет назад». Эта концепция, впоследствии названная Амбарцумяном «Бюраканской», была выработана совместно с его коллегами и учениками, которые широко пользовались замечательными результатами мировой наблюдательной астрофизики. Вот почему Бюраканскую концепцию нужно считать успехом советских астрономов и астрофизиков мира.

Уже в молодые годы научные результаты, полученные Амбарцумяном, принесли ему международное признание. В 1947 году Американское астрономическое общество избрало его своим почётным членом. А в дальнейшем число национальных академий и научных обществ, членом которых он был избран, перевалило за два с половиной десятка.

Научно-педагогическая работа Амбарцумяна на протяжении всей его жизни тесно сочеталась с его научно-организаторской и общественной деятельностью. Сразу после окончания Ленинградского университета он становится учёным секретарём Пулковской обсерватории. В Ленинградском университете он работал директором Астрономической обсерватории и одновременно являлся проректором по научной работе. В 1934 году основал первую в СССР кафедру астрофизики[5] ЛГУ. С 1952 года в течение двенадцати лет руководил Комиссией космогонии в Академии наук СССР.

Он кавалер пяти орденов Ленина и других многочисленных орденов и медалей.

С 1955 года Амбарцумян становится членом Президиума АН СССР и Совета по координации работ академий наук союзных республик, а с 1974 года — председателем Объединённого научного совета по астрономии АН СССР. В 1961 году он избирается президентом Международного астрономического союза. В 1968 году Амбарцумян становится президентом Международного совета научных союзов, наивысшего научного союза планеты, который объединял национальные научные учреждения более шестидесяти пяти стран и свыше семнадцати международных союзов и академий наук. Через два года он, в порядке исключения, был избран на второй срок. При этом Амбарцумян неизменно оставался Президентом АН Армении и директором Бюраканской обсерватории. Он создал новый всесоюзный журнал «Астрофизика» и долгие годы был его главным редактором. Журнал переводится на английский язык и издаётся в США до настоящего времени.

Амбарцумян является обладателем многочисленных правительственных наград, премий и званий. Он — дважды Герой Социалистического Труда. В Армении в 1995 году был удостоен звания Национального героя. В 1946 и 1950 годах получил две Сталинские премии за решение задачи распространения света в мутной среде и за открытие звёздных ассоциаций. А в 1995 году он удостоился Государственной премии Российской Федерации по науке за результаты, полученные ещё в 1936 году, — за создание основ статистической механики звёздных систем. С 1950 года Амбарцумян избирался депутатом Верховного Совета СССР всех созывов, делегатом Съезда народных депутатов СССР, членом Центрального комитета Коммунистической партии Армении, был делегатом почти всех съездов КПСС начиная с XIX съезда. В 2010 году портрет В. А. Амбарцумяна был установлен в главном здании Санкт-Петербургского университета, в одном ряду с крупнейшими мыслителями и учёными.

Начиная со съезда в Беркли, авторитет Амбарцумяна достиг такой высоты, что астрономы во всём мире начали привыкать к тому, что все его научные предсказания рано или поздно сбываются. Такое признание научных идей Амбарцумяна чрезвычайно воодушевляло его самого. В этом он видел залог участия большого количества астрономов мира в осуществлении его грандиозной программы астрофизических исследований. Что же касается славы, то Виктор Амазаспович, будучи неописуемо скромным человеком, относился к ней с иронией. Не одобряя поведение своих тщеславных коллег, он часто в юмористическом тоне любил вспоминать Николая Гумилёва:

Дам славу. Слаще жизни слава

На многолюдных площадях,

Когда проходишь величаво

И всё склоняется во прах.

Иль в бездне аравийской ночи,

Когда раздастся львиный рев,

И ты на льва подымешь очи,

И очи вдруг опустит лев…

Безоговорочно он соглашался и с А. С. Пушкиным:

…Что слава? шёпот ли чтеца?

Гоненье низкого невежды?

Иль восхищение глупца?