Глава 26

Глава 26

Многие бесцельно бродили по берегу, спотыкаясь о гальку или наклоняясь, чтобы поднять горсть камней. Некоторые просто ложились на землю, чтобы почувствовать ее твердость и надежность. А несколько человек какое-то время просто сидели, неудержимо дрожа и бормоча что-то невнятное себе под нос.

И тут взошло солнце. В его свете лица людей казались мертвенно бледными от истощения и обморожения, а также постоянного воздействия соленой воды. Круги под глазами были настолько темными, что казалось, будто глаза запали неправдоподобно глубоко.

Грин приготовил молоко так быстро, как только смог, и вскоре каждая кружка была полной. Они выпили его обжигающе горячим, почти кипятком, и постепенно тепло начало растекаться по телам, успокаивая напряженные до предела нервы, заставляя оттаивать заледеневшую кровь.

От того места, где они сидели у жировой печи, до скал на краю острова было около пятнадцати ярдов. Эти скалы поднимались ввысь на восемьсот футов, далее их рельеф слегка сглаживался, а потом они снова взлетали вверх примерно на две с половиной тысячи футов. Небольшой клочок земли, убежище команды, был усыпан гравием и относительно насыщен жизнью. «Жирная земля по антарктическим меркам», — писал Джеймс. Ближе к берегу, у кромки воды, грелись на солнце около десятка тюленей. Высоко на скале люди увидели небольшую колонию антарктических пингвинов, а из воды иногда выныривали папуанские пингвины, чтобы посмотреть, что за странные существа вышли из моря. Были там и другие птицы: чайки-поморники, бакланы и капские голубки.

Шеклтон стоял посреди команды. Он снял шапку, и длинные, давно не стриженные волосы упали ему на лоб. Он поник и ссутулился от навалившихся на него забот, а голос так охрип от крика, что он мог говорить только шепотом. И все же Шеклтон был счастлив. Это победа, успех, потому что он, наконец, стоял на твердой земле в окружении своих людей.

Они мало разговаривали, пока пили молоко. Казалось, каждый думает о чем-то своем. Многие плохо держались на ногах из-за усталости и длительной качки — вестибулярный аппарат с большим трудом справлялся с такими нагрузками. После передышки все отправились на охоту. Добычей стали четыре тюленя, туши которых тут же разделали, нарезав на толстые стейки, и сразу же извлекли из них жир для печи. Грин принялся жарить мясо, пытаясь уложить на жаровню сразу как можно больше кусков. Остальные ставили палатки и выгружали вещи из шлюпок.

Когда все было готово, сели есть. Это был не завтрак, не обед, не ужин — а один большой и долгий прием пищи. Как только съели первую порцию стейков, Грин принялся жарить следующую. Когда новая порция была готова, все бросали свои занятия и снова садились есть. К трем часам дня они наелись до отвала.

Наступило время сна. Расправили и отжали вымокшие спальные мешки, что не очень помогло, поскольку они все еще были очень влажными. Джеймс писал: «Легли, уснули и спали так, как никогда еще не спали: абсолютно мертвым сном, без сновидений, убаюкиваемые криками пингвинов, не обращая никакого внимания на влажные спальные мешки». То же самое чувствовали и остальные. «Как прекрасно, — писал Херли, — проснуться среди ночи, услышать пение пингвинов под музыку моря, снова уснуть, снова проснуться и понять, что все это реально: мы на земле!»

Многих той прекрасной ночью будили, отправляя на дежурство, но даже это казалось едва ли не приятным времяпрепровождением. Ночь была спокойной, на небе ни облачка. Луна освещала компактный каменистый пляж, омываемый волнами, — картина полного умиротворения. Более того, Уорсли писал, что за час дежурства каждый дежурный успевал «поесть, погреться у огня в жировой печи, пока следил за ним, высушить одежду, поесть и еще раз поесть, перед тем как снова идти спать».

Шеклтон разрешил всем спать до половины десятого утра. Но уже во время завтрака по лагерю поползли неприятные слухи, а когда все закончили есть, Шеклтон подтвердил тревожные предположения. Его решение шокировало людей. Им придется идти дальше.

Вряд ли можно было представить более деморализующее развитие событий. Всего двадцать четыре часа назад им удалось избежать мертвой хватки моря, а сейчас приходилось снова туда возвращаться… Но необходимость действовать так даже не подвергалась сомнению. Они знали, что смогли высадиться здесь лишь по счастливому стечению обстоятельств. На скалах выше берега виднелись следы приливных волн и шрамы от бурь, говорившие о том, что эту часть острова очень часто затапливает. Место, где находился сейчас их лагерь, было надежным только в хорошую погоду, пока уровень воды оставался довольно низким.

Шеклтон приказал Уайлду собрать команду из пяти человек и пройти на «Уиллсе» на запад вдоль берега в поисках более надежного места для лагеря. «Уиллс» вышел в одиннадцать часов. Остальная часть команды весь день неторопливо занималась рутинными делами. Палатки разобрали и переставили выше по берегу, отыскав небольшой утес, на котором было достаточно места. Припасы подняли еще выше на случай непредвиденного шторма.

Большую часть дня все просто наслаждались жизнью. Многие до сих пор слегка прихрамывали после шести дней, проведенных в скрюченном состоянии на шлюпках, и сейчас впервые осознали, в каком ужасном напряжении находились так долго. Они поняли это по странному нараставшему в глубине души чувству, которое не испытывали с тех пор, как покинули «Эндьюранс». Это было чувство безопасности. Осознание того, что в принципе теперь можно ничего не бояться. Конечно, опасность и сейчас могла подстерегать их, но разве сравнишь ее с тем постоянным ощущением катастрофы, которое так долго их преследовало? Людям в буквальном смысле было тяжело впустить эту мысль в сознание, привыкшее постоянно быть начеку.

Например, теперь они могли просто спокойно и радостно наблюдать за птицами, не рассматривая их как предвестников чего-то хорошего или плохого — раскрывающихся льдов или надвигающейся бури. Сам остров заслуживал большего, чем беглый осмотр. Скалы, тянувшиеся вдоль береговой линии, напоминали огромную стену, выросшую перед морем. Ледники сползали вниз со всех сторон до самой воды, и яростные волны постоянно отламывали от них новые куски. То и дело в воду падали либо совсем маленькие, либо похожие на небольшие айсберги обломки льда.

Свирепость этой земли, по всей видимости, усугубляла суровость погоды. По каким-то неясным метеорологическим причинам дикие, напоминающие небольшие торнадо вихри то и дело срывались с вершин скал, разбиваясь о воду и превращая ее в пенные водовороты. Хасси считал, что это «вилливау» — внезапные потоки ветра, характерные для прибрежных территорий в полярных районах. Один из них, по всей видимости, едва не поймал «Докера» предыдущим утром.

Возвращения отряда Уайлда ждали весь день, но уже стемнело, а их все еще не было. Те, кто оставался в лагере, поужинали и легли спать. При этом они оставили жировую печь зажженной, открыв дверцу в сторону моря, чтобы получилось нечто вроде маяка. Но уснуть не успели — дежурный услышал крики со стороны моря. Это возвращался «Уиллс». Все поспешили к воде. Уайлд подвел «Уиллса» к самой кромке прибоя, и вскоре его вытащили на берег.

Уайлд и пятеро измученных парней подтвердили, что этот остров действительно не слишком гостеприимен. За девять часов поисков они нашли только одно казавшееся надежным место для лагеря — вполне защищенный берег примерно сто пятьдесят ярдов длиной и тридцать ярдов шириной, в семи милях на запад вдоль берега. Уайлд видел там довольно большую колонию пингвинов, а остальные разглядели нескольких тюленей и морских слонов. Неподалеку находился ледник, который можно было использовать в качестве источника питьевой воды. Шеклтон был доволен и объявил, что с рассветом они выдвинутся в путь. Все проснулись в пять утра и сели завтракать при свете жировой печи. Когда поднялось солнце, погода была ясной и спокойной. Шлюпки спустили на воду и загрузили всем, кроме десяти ящиков с пайками для санных походов и небольшого запаса керосина. Их оставили, чтобы избежать перегруза на борту. За ящиками можно было вернуться позже, если возникнет такая необходимость. Приливная вода прибывала очень медленно и покрыла рифы только к одиннадцати часам.

Чтобы облегчить нагрузку на «Уиллса», Блэкборо перешел на «Кэйрд», а Хадсон на «Докер». Первые две мили шлюпки шли довольно легко. Затем внезапно, почти без предупреждения, разбушевалась стихия — она как будто сошла с ума. Ветер яростно засвистел в ушах, а море, которое еще минуту назад было относительно спокойным, покрылось пеной. Они попали в один из мощных нисходящих потоков ветра со скал. Все длилось около трех-четырех ужасающих минут, а затем так же внезапно прекратилось. Но это оказалось лишь предупреждением. Через пятнадцать минут южный ветер сменился юго-западным, затем бриз превратился в бурю, потом — в шторм, и наконец — в настоящий ураган. Люди рассчитывали, что шлюпки, находившиеся справа от острова, будут защищены скалами, высота которых достигала двух тысяч футов. Но вместо этого ветер проносился вдоль скал, с удвоенной силой отталкивался от них и со свистом устремлялся в море.

Такими порывами ветра их легко могло вынести в открытый океан, поэтому следовало постоянно держаться берега. Слева земля так резко вырастала из воды, что казалось, будто она нависает над ними. Огромные беснующиеся зеленые волны бросались на скалы, и брызги наполняли воздух. По правому борту ветер закручивал воду в бешеные водовороты. И лишь посередине оставался небольшой безопасный коридор, по которому медленно плыли вперед шлюпки. Но они продвигались невыносимо медленно. Вскоре после полудня начался прилив, и течение еще затормозило их движение. Они могли определять свою скорость по расположению относительно земли; казалось, что шлюпки продвигаются на считаные дюймы, а иногда совсем стоят на месте. Нельзя было даже думать о поднятии парусов, поэтому приходилось грести. У «Кэйрда» все еще оставался полный комплект из четырех весел, но у «Докера» и «Уиллса» было только по три.

С тех пор как сменился ветер, температура упала примерно до пятнадцати градусов, и теперь колебалась в районе пяти. Брызги со снегом замерзали на лету, укрывая собой все вещи, головы и плечи путешественников. Во время погрузки вещей в шлюпки Гринстрит дал Кларку подержать свои рукавицы. Но когда вода поднялась до нужного уровня, Кларк в суматохе забрался в «Кэйрд», оставив Гринстрита на веслах в «Докере» без рукавиц. Теперь его руки начинали замерзать. На ладонях от обморожения стали появляться волдыри, жидкость внутри которых тоже замерзала. Волдыри смахивали на небольшие камни, которые вживили под кожу.

Примерно после часа дня, преодолев почти половину пути до нового места, они подошли к высокой скале, выступавшей в море на четверть мили от берега. «Кэйрд» с Уайлдом у руля и «Уиллс» под командованием Крина приняли казавшееся очевидным решение — обогнуть эту скалу и подойти за ней к земле. Но Уорсли, руководствуясь одним из своих внезапных импульсов, решил плыть дальше от скалы. «Уиллс» и «Кэйрд» направились к берегу, а «Докер» исчез из виду.

Отойдя слишком далеко от скалы в сторону открытого моря, он попал под шквальный ветер. Здесь поверхность воды сбивалась в пену, закручивающиеся волны тут же резко устремлялись вниз. Уорсли мгновенно понял, что принял неправильное решение, и развернул «Докер» к берегу. «Гребите изо всех сил!» — прокричал он людям, сидевшим на веслах. Но как противостоять такому ветру? Вряд ли они могли долго продержаться.

Уорсли тут же вскочил и приказал Гринстриту занять место у румпеля, а сам схватил его весло. Уорсли не так сильно устал, как остальные гребцы, а потому смог задать прекрасный ритм. Маклин и Керр, сидевшие на других веслах, как-то успевали поддерживать его, и они медленно, фут за футом, начали приближаться к скале, пока наконец не доплыли до нее. Но тут шлюпка снова попала под волны, на этот раз разбивавшиеся о камни. «Обратная волна! Обратная волна!» — закричал Уорсли.

Они смогли сдержать шлюпку, но не полностью. «Докера» три раза поднимало на волне, а затем бросало на камни. Внезапно ветер утих, после чего Гринстрит вернулся на свое место, и они продолжили путь к берегу.

Во время борьбы со стихией Маклин уронил в воду правую рукавицу, и сейчас заметил, что его пальцы стали белыми от обморожения. Но он не посмел бросить весло, чтобы согреть или спрятать руку.

Было уже больше трех часов. «Кэйрд» с «Уиллсом» благополучно добрались до земли. На берегу их добычей сразу же стали два тюленя, туши которых разделали, чтобы с помощью животного жира разжечь огонь. Шеклтон стоял у воды и вглядывался вдаль в поисках «Докера». Наконец где-то вдалеке в сером тумане показалась крошечная точка. Это «Докер» прорывался к земле наперекор ветру. Казалось, он вот-вот достигнет берега, как вдруг со скалы сорвался еще один яростный вихрь.

Уорсли снова сел на место Гринстрита, а Маклеод схватил сломанный кусок весла и понемногу начал помогать остальным. Как ни странно, это сработало, и они смогли добраться до рифов. Схватив румпель, Уорсли начал прокладывать путь вдоль камней.

Едва шлюпка коснулась земли, Гринстрит перебрался через борт и поковылял прямо по воде, с трудом передвигая обмороженные ноги. Он увидел, что от недавно забитых тюленей идет пар, подбежал к ним, упал на колени и погрузил руки в еще теплые внутренности.