Глава 8 Мерседес и Поппи Кирк
Глава 8
Мерседес и Поппи Кирк
Ближе к пятидесяти Мерседес превратилась в располневшую, однако элегантную даму средних лет. Она носила все те же широкие черные накидки с капюшоном, как у разбойника с большой дороги, остроносые туфли, а шляпа-треуголка, можно сказать, превратилась в ее символ. Сибилла Бедфорд говорила о ее «кубинской пиратской элегантности», особо подчеркивая «поразительную внешность, щеголеватый шик и в то же время удивительную женственность — никаких вам галстуков и воротничков». Та же Сибилла Бедфорд добавляет: «Она словно пришла из драмы плаща и кинжала. А еще вполне могла сойти за героиню музыкальной комедии. Ей не хватало только шпаги».
Роман Мерседес и Поппи Кирк начался осенью 1948 года и продолжался до 1953. Поппи, она же Мария Аннунциата Сартори, родилась в марте 1899 года. Она была дочерью — не исключено, что приемной — Виктора Сартори, американского вице-консула в Ливорно, по происхождению итальянца, родом из Филадельфии. В первый раз Поппи вышла замуж очень рано, в Париже, по настоянию своей семьи. Ее мужем стал вечный неудачник, туринский адвокат по имени Марио Монтерецца, на пятнадцать лет ее старше. Их сын Виктор родился в 1923 году.
В Париже Поппи подрабатывала манекенщицей. Среди ее приятелей был Жан Кокто, который всегда относился к ней с пониманием и всячески помогал, хотя и довольно презрительно отзывался о ее работе. Позднее Поппи работала на Скиапарелли и «Русский Балет». Она обожала все китайское — ширмочки, лакированные шкатулки, мебель, тарелки, увлекалась китайской поэзией и философией, питала неподдельный интерес к восточным религиям, в частности к буддизму.
После того как ее первый брак распался, Поппи на время удалилась в свою небольшую виллу у Санта-Маргариты. В 1935 году она вновь вышла замуж за Джеффри Кирка — довольно суховатого английского писателя-интеллектуала и журналиста. Ей тогда было 28, ее супруг — на несколько лет моложе. Какое-то время он служил в «Сикрет Сервис», и хотя мог и дальше предаваться богемной жизни в обществе литературных мужей, однако в 1939 году поступил на службу в Министерство иностранных дел и даже поднялся до ранга второразрядного посла. Поппи провела часть войны в Лондоне, где, засучив рукава, кашеварила в столовой, устроенной в Национальной Галерее. Случалось, что она со своими подручными кормила в день до 2400 человек.
Сибилла Бедфорд вспоминает, что «Поппи со всей серьезностью относилась как к благотворительной деятельности, так и к вечеринкам с коктейлями. Интеллектуальной ее не назовешь. Она была страшной любительницей пофлиртовать и всегда умела с поразительной ловкостью овладевать душами и умами людей».
Работая у известного кутюрье Молине, Поппи была известна как «мадам Поппи». Еще в молодости у нее было несколько романов с женщинами, а когда ее первый брак распался, на помощь ей пришла Полина Терри, наполовину индуска, одна из дочерей магараджи Дилипа Сингха. После Полины последовала одна дама по имени Гильберт, которая была не прочь поселиться с Поппи в Италии. В последующие годы Поппи жила с княгиней Дилкушей де Роган, дочерью британского офицера, майора А. Т. Ренча, служившего в Индии (отсюда ее странное имя), и американки. В 1922 году Дилкуша вышла замуж за князя Карлоса де Рогана, потомка древнего французского рода. Со свадебной фотографии на нас смотрит смущенная невеста с черными, слегка навыкате глазами, вся укутанная в серебристую парчу и брюссельское кружево. Она слегка испуганно льнет к своему жениху — подтянутому, щеголеватому молодому человеку с гладко зачесанными волосами и гвоздикой в петлице. Чета поселилась в Австрии, но в 1931 году Карлос разбился насмерть, врезавшись на машине в дерево. Дилкуша вскоре переехала жить в Париж, где работала в сфере haute couture[8] и стала неотъемлемой частью кружка Элис Б. Токлас. Последняя считала ее «сквернословкой», однако с удовольствием пропускала стаканчик «Кровавой Мери» на дне рождения «Дил».
Поппи утверждает, что Дилкуша отрицательно относилась к ее работе и никогда не понимала ее до конца. Совместные уик-энды проходили тоскливо, если не считать редких концертов.
«Я никогда не допускала Дилкушу в святая святых своей души, — писала Поппи. — Собственно, ей самой этого не хотелось, и она никогда не страдала от того, что я ей чего-то недодаю… Сказать по правде, я никогда толком ей не принадлежала».
Именно Дилкуша подарила подруге Мерседес, приведя ее с собой на обед к Поппи. Мерседес было известно о романе Дилкуши. Вот что она писала об одной из встреч;
«Когда мы пришли, Поппи была в кухне. Она крикнула нам, чтобы мы снимали пальто. Поскольку я очень чувствительна к голосам, мне нравится, когда я сначала слышу голос и лишь затем вижу человека, которому он принадлежит. Голос у Поппи просто очарователен, и ее английский звучит по-английски, хотя она родилась и выросла в Италии. Комната, в которой мы находились, освещалась одними только свечами, и когда она вошла, то на какое-то мгновение я подумала, что у меня не все в порядке со зрением или же я вижу сон. На ней был надет тот самый китайский халат, что и на женщине из моего тибетского сна — собственно говоря, это была та самая женщина. У нее были те же самые узкие полузакрытые глаза и та же самая едва заметная улыбка. Я застыла как громом пораженная с ее появлением, и даже с трудом обменялась с нею рукопожатием. Она же была занята приготовлениями обеда и поэтому не заметила моих эмоции, однако, когда мы садились за стол, она сказала:
— Я всегда хожу в китайских халатах. Обожаю все восточное.
Ей вовсе не требовалось убеждать меня в этом».
Поппи собиралась в Нью-Йорк. Вскоре туда последовала и Мерседес. Она не стала терять понапрасну время, а тотчас взялась соблазнять новую подругу, и Поппи, к собственному удовольствию, в один прекрасный день проснулась в объятиях Мерседес, радостно открыв глаза на вазы с белыми цветами и льющийся в окно солнечный свет. Как-то раз одна из приятельниц заметила, что Поппи как кошка, которую не соблазнить даже отборными сливками, — все равно она не спустится с дерева; но как Поппи сама призналась Мерседес: «Я сижу у твоего камина и млею от счастья — впервые за всю жизнь».
В начале 1949 года Поппи уехала от Мерседес к мужу, поскольку Джеффри впервые получил ответственный пост первого секретаря в Британской миссии в Панаме. Тем самым Поппи пыталась выполнить обещание, данное за год до этого, что они постараются заново начать совместную жизнь. Супруги встретились в Мехико, где проходила конференция. Надвигающийся переезд вскоре стал для Поппи неприятнейшей реальностью.
«Ты загнал меня в угол — хотя и действовал в бархатных перчатках, — к этому я не была готова».
В одном из душных и шикарных ночных клубов Мехико Поппи умоляла мужа снять с нее данное обещание. Тому ничего не оставалось, как уступить ей, однако в душе он затаил обиду и с тех пор разговаривал с супругой с «леденящей учтивостью».
Тем временем Мерседес сдала свою нью-йоркскую квартиру Кэрол Чаннинг, звезде фильма «Джентльмены предпочитают блондинок», а сама перебралась в Париж. Здесь она отыскала бывшую возлюбленную Поппи, Дилкушу де Роган. Та вела себя отвратительно. Страшно ревнуя Мерседес, она принялась показывать всем и каждому письма Поппи и хвастать былыми победами. Разумеется, в том, что ни Мерседес, ни Поппи не вели себя безупречно по отношению в Дилкуше, имелась доля истины. Как бы то ни было, зная, что Поппи вскоре вернется. Мерседес сняла квартирку в доме № 5 по Кэ-Вольтер. Она послала Поппи по этому поводу телеграмму без подписи, которую по ошибке вскрыл Джеффри. Он отнес ее жене, однако не проронил ни слова. Затем, ни с того ни с сего, перед самым обедом робко поинтересовался, уж не собралась ли она замуж за отправителя телеграммы. Поппи что-то невнятно пробормотала.
Спустя несколько недель, как-то раз в полночь, Поппи писала Мерседес:
«Моя дорогая, недавно ты меня немного обидела. Неужели ты думаешь, что я боюсь — если мы безоглядно любим друг друга, — неужели, по-твоему, я побоюсь пересудов и чьего-то недоброго слова? Если же ты не уверена или же чересчур волнуешься за нас с тобой — или же если считаешь, что я делаю что-то не то, — то тогда мне понятно, чего я должна опасаться. Именно тебе надлежит решать, и если вдруг мы обе совершим ошибку, не думаю, чтобы она была настолько серьезной, чтобы причинить нам обеим существенный вред. Более того, я вообще сомневаюсь, что мы способны причинить друг другу какой-либо вред.
Моя лапушка, ты мне нужна, чтобы восполнить меня: руки, что сжимают меня в объятьях, губы, что целуют меня, сердце, что бьется рядом с моим и умиротворение — после того как — ты ведь помнишь?»
Джеффри дал Поппи денег на билет до Парижа, и она улетела в субботу, 16 апреля. Они с Мерседес переехали в новую квартиру, и Поппи вернулась на работу к Скиапарелли.
Сибиллу Бедфорд, как и многих других приятельниц Поппи, удивил ее роман с Мерседес. По ее замечанию, последняя была склонна к крайностям, и окружающие, как правило, либо обожали ее, либо ненавидели. Сибилла встретила Мерседес у четы Хаксли и нашла ее «донельзя утомительной». А еще добавляет:
«Однако она такова, что ее нельзя не заметить даже в комнате, куда набилось двести человек. В ее внешности, пусть даже весьма ухоженной и женственной, было нечто пугающее».
Талула Бэнкхед дала Мерседес прозвище «графиня Дракула». Дженет Фланнер, знаменитая «Дженет» из «Нью-Йорка» на дух ее не выносила.
«Мерседес нельзя доверять ни на йоту, — говаривала подруга Поппи Аллана Харпер. — Как ты только можешь жить с этим демоном?»
Однако в обществе Поппи Мерседес становилась совершенно «ручной», и пара переживала периоды истинного счастья.
Пока Поппи работала на Скиапарелли, Мерседес все чаще не находила себе места. Одиночество было ей не в новинку, но после минут блаженства с Поппи самообладание давалось ей все с большим трудом. Они переехали в отель «Биссон», тоже на Кэ-Вольтер, и Мерседес ощущала себя все более одинокой. Ее приятельница Элеонора фон Мендельсон свела счеты с жизнью, выбросившись из окна. Она Мансон, которая в ту пору тоже жила в Париже, пребывала в подавленном настроении из-за неудачного брака со своим третьим, и последним, мужем, русским художником Евгением Берманом, и каким-то образом исхитрилась заразить этой своей подавленностью Мерседес. Не в силах больше выносить короткие дни, дождь и промозглую погоду. Мерседес решила навестить Нью-Йорк. Поппи попыталась по-философски отнестись к желанию Мерседес немного развеяться в Нью-Йорке в компании старых друзей. Она так же по-философски отнеслась к существованию незабвенной Гарбо. Поппи было трудно причислить к ее поклонникам — наоборот, она принадлежала к весьма многочисленной группе людей, считавших Гарбо величайшей занудой. В отсутствие Мерседес Поппи как-то обедала с Джеффри в одном парижском ресторане. Он умолял ее вернуться и даже подарил ей позолоченную зажигалку. Промелькнул январь, уступив место февралю, а от Мерседес не было ни слуху, ни духу. Поппи предложила новый план:
«Мне кажется, что если ты будешь проводить в Америке время с сентября по июнь и возвращаться ко мне только на лето, то у тебя будет все, что требуется, — я здесь. Грета в Нью-Йорке, подходящий климат, квартира и друзья».
Однако Поппи чувствовала, что Мерседес натура эгоистичная. Ей не давал покоя вопрос, как бы вела себя Мерседес, если бы она, Поппи, вдруг ни с того ни с сего снялась с места, чтобы пожить у себя в лондонской квартире на Ллойд-сквер.
В марте унылый Джеффри по-прежнему пытался уговорить Поппи вернуться к нему. Та не могла объяснить ему свою ситуацию, которая, мягко говоря, была довольно двусмысленной. Поппи жаловалась Мерседес:
«И как я могу занять какую-либо определенную позицию, когда я сама настолько не уверена в тебе, когда ты в самый разгар нашей любви то и дело бросаешь меня на произвол судьбы? Ну почему ты так часто бросаешь меня? И ведешь себя по отношению ко мне столь бессердечным образом?
Боюсь, что силы любви иссякли в тебе. Нежность в тебе еще сохранилась — но этого недостаточно».
Когда Джеффри в тот же месяц вернулся в Нью-Йорк, Поппи попыталась уговорить его встретиться с Мерседес. Тот отказался. Затем Поппи оказалась втянута в неприятную историю, когда ей пришлось заплатить за пасхальный кулич, который Мерседес заказала для Гарбо. Будучи в полном отчаянии от этих столь любимых Мерседес куличей, которые та рассылала своим возлюбленным, Поппи предложила подруге, что той стоит посылать каждой из бывших приятельниц один и тот же пирог, лишь меняя каждый раз ленточку.
Позднее Поппи тоже приехала в Нью-Йорк, а затем они вместе с Мерседес вернулись в Париж. Летом 1956 года они вместе поселились в сдвоенной квартире на Кэ-Сен-Мишель как раз напротив Собора Парижской Богоматери, а вскоре Поппи приобрела в Нормандии ферму. В их жизнь также вошел сиамский котенок Линда, над которым они обе тряслись, как над младенцем.
Роман Поппи и Мерседес продолжался, хотя подруги жили то вместе, то врозь. В 1953 году Поппи работала у Скиапарелли в Нью-Йорке. Ее сын Виктор вернулся из Бухареста, где он служил по линии Госдепартамента, и они с Поппи решили жить вместе в одной квартире и в конечном итоге проводили часть времени в году у себя на Восточной Тридцать Пятой улице. Мерседес оставила себе их любимую кошку Линду.
К августу 1953 года их отношения вылились в теплую дружбу, хотя Поппи и затаила на Мерседес обиду за то, что та оставила ее. Мерседес провела Рождество в обществе Поппи, Виктора и Джениффер Нил. В начале 1954 года отношения обострились, и Мерседес частенько названивала Дженни, жалуясь, что Поппи отказывается с ней разговаривать и вообще ее не понимает. Поппи переехала на свое последнее место жительства, в Креш-Мартэн, у Ланмоде, что возле Плебьяна на северном побережье Франции, и Мерседес время от времени приезжала погостить у нее.
Поппи осталась в хороших отношениях с Джеффри, который служил в качестве советника в британском посольстве в Гааге с 1953 по 1960 год. По мнению Мерседес, отношения супругов сводились лишь к изредка проводимому вместе отпуску, однако в действительности Поппи вернулась к мужу, хотя, бывало, подолгу жила одна.
В 1960 году Джеффри Кирк получил назначение посла в Эквадор, и Поппи последовала за ним. Однако впоследствии супруги снова рассорились и больше не желали друг друга знать. Джеффри уединился в сельском доме в Хертфоршире, где и умер в 1975 году, исключив Поппи из своего завещания. Для той наступили тяжелые времена — ей пришлось как следует потрудиться в качестве «всеобщей тетушки». Сибилла Бедфорд подыскала для нее работу на кухне лондонского пен-клуба. Поппи умерла в доме престарелых в Оксфордшире в 1986 году в возрасте восьмидесяти семи лет.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.