Д’Акоста Мерседес

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Д’Акоста Мерседес

(род. в 1893 г. — ум. в 1968 г.)

Известная американо-испанская поэтесса и драматург, автор ряда киносценариев. Любовница таких знаменитых женщин, как Грета Гарбо, Эва Ле Галльен, Алла Назимова, Марлен Дитрих, Айседора Дункан.

«Какими словами мне передать читателю то разнообразие личностей, которые сосуществуют в моей душе; возможно, как и у меня, у него или у нее — в зависимости от пола — тоже живут в душе сразу несколько личностей. И сразу возникает еще одна проблема. Кто из нас принадлежит только к одному полу? Во мне временами существуют и мужчина и женщина…» — так писала Мерседес д’Акоста в черновике своих мемуаров, размышляя над неизведанными тайнами человеческой души. Подобные мысли о природе личности посещали ее очень часто. Внутренний мир этой удивительной женщины был необычайно богат и многогранен. А судьба сводила Мерседес со многими известными людьми, и каждая такая встреча несла поэтессе либо нежный роман, либо долголетнюю дружбу. Спустя много лет она с теплотой и восхищением вспоминала своих любимых.

Мерседес родилась 1 марта 1893 г. в Нью-Йорке. Она была самой младшей в многодетной семье Рикардо д’Акосты, испанского поэта и интеллектуала. Девочка воспитывалась в строгом духе испанского католичества. Назвать ее детство безоблачным нельзя. До семи лет она была уверена, что является мальчиком. Родители, страстно желавшие иметь сына, всячески поддерживали в Мерседес эту уверенность. Они называли ее мужским именем Рафаэль и соответственно одевали. «Рафаэль» целыми днями играла с мальчишками, не подозревая, что над ее головой собираются тучи. Однажды мальчик из ее компании сказал, что в одной из игр она не может участвовать, потому что для девочки это будет трудно. Мерседес, будучи смелой и отчаянной, тут же вызвала обидчика на поединок. Но тот не стал с ней драться, а, предъявив доказательство своей принадлежности к мужскому полу, доступно объяснил, что она не может быть мужчиной, как бы ей этого ни хотелось. Мерседес в слезах бросилась к матери и потребовала у нее объяснений. «В одно мгновение абсолютно все в моей юной душе стало чудовищным, ужасающим, мрачным», — вспоминала потом поэтесса. Этот случай повлиял на всю последующую жизнь Мерседес и ее отношение к мужчинам и женщинам. Она так до конца и не признала свою принадлежность к прекрасному полу. Встречаясь с людьми, Мерседес в первую очередь искала в них личности. Будучи покорена чьим-либо обаянием или красотой, она не придавала значения тому, мужчина или женщина перед ней. Она влюблялась в человека.

«К внешней форме, демонстрирующей принадлежность нашего тела к тому или другому полу, я осталась совершенно равнодушна, мне непонятна разница между мужчиной и женщиной, и, веруя исключительно в непреходящую ценность любви, я отказываюсь понять этих так называемых нормальных людей, которые убеждены, что мужчина должен любить только женщину, а женщина — мужчину. Но если это так, то где же тогда дух, личность, ум? Неужели любовь и впрямь заключается только во влечении к физическому телу? Убеждена, что в большинстве случаев этим и объясняется тот факт, что „нормальные“ люди, как правило, обделены вдохновением, художник в них мертв, чувства в них менее обострены, чем у людей „полутона“» — так объясняла Мерседес свои многочисленные привязанности к представительницам своего пола.

Поэтесса обладала довольно нервной натурой. Она часто впадала в депрессии, нередко страдала от бессонницы и приступов мигрени. Мерседес увлекалась восточными религиями и была последовательницей Кришнамурти. Однако она никогда не верила в догмы и была убеждена в том, что из каждой религии следует черпать лишь самую суть и на ее основе вырабатывать свою собственную веру. Мерседес была необычайно сильным и волевым человеком, непокорным, готовым бороться за свои убеждения до конца. Нет, она, конечно, могла расплакаться, словно ребенок, подтверждая свое женское начало. И вместе с тем, если Мерседес во что-то верила — это было незыблемо:

«Я никому не покорюсь,

Заветных тайн своих не выдам,

И пусть кто-то жадно и страстно

Владеет моим телом —

Мой дух

Навсегда останется девственным

И, недоступный никому,

Будет скитаться в вечности».

Судьбе было угодно создать все условия для полной творческой и духовной реализации Мерседес. Одна из ее сестер, красавица Рита Лайдиг была моделью у Саржана и Больдини. Благодаря ей поэтесса познакомилась со многими знаменитостями того времени, начиная с Родена и Анатоля Франса и заканчивая Эдит Уортон и королевой Румынии Марией. Яркая индивидуальность Мерседес способствовала тому, что она подружилась с Пикассо, Стравинским, Сарой Бернар и многими другими известными людьми. Общение с ними наложило большой отпечаток на юную поэтессу, дало ей возможность раскрыть свой литературный талант. Киносценарии и пьесы Мерседес получили популярность в творческой среде того времени. Она быстро стала постоянным участником многих светских вечеринок.

Подобно многим жителям Нью-Йорка, Мерседес обожала новшества, способные пощекотать нервы, произвести сильное впечатление. Ей нравилась атмосфера ночных клубов, всевозможные, порой и сомнительные, увеселения. Однополая любовь, которая расцветала пышным цветом в подобных заведениях, нередко влекла за собой полицейские облавы. Но запретный плод от этого казался еще слаще и желаннее, и, подогревая страсти поэтессы, воодушевлял ее на новые подвиги как на любовном, так и на литературном поприщах.

Мерседес была очень привлекательной женщиной, одевалась всегда с особым шиком — иногда только в белое, иногда в черное, либо комбинируя эти два цвета. Она обожала плащи, шляпы-треуголки и хорошо скроенные жакеты. А еще она была страстной любительницей шампанского, икры и лилий. Преклоняясь перед соблазнительными вещицами, Мерседес никогда не задумывалась об их стоимости. Так же страстно она увлекалась знаменитыми женщинами с непростым характером. Одной из первых среди них в ее жизнь вошла известная танцовщица Айседора Дункан. Мерседес впервые познакомилась с ней в 1916 г. и на протяжении их долгой дружбы нередко оплачивала ее долги, а также отредактировала и опубликовала ее мемуары «Моя жизнь». «Немало дней и ночей мы провели вместе — ели, когда испытывали голод, спали, если нас одолевала усталость, независимо от времени суток», — впоследствии вспоминала Мерседес. Айседора часто танцевала для своей возлюбленной, а в последний год своей жизни даже сочинила для нее восторженное и весьма откровенное стихотворение:

«Изящное тело, лилейные руки

Избавят меня от никчемных забот,

Белые груди, нежны и упруги,

Влекут мой изголодавшийся рот.

Два розовых, твердых бутона-соска

Заставят забыть, что такое тоска;

Мои поцелуи пчелиным роем

Колени и бедра твои покроют,

Вкушая нектар с лепестков

Столь сладких,

Что выпить готова я все без остатка».

Среди ранних романтических увлечений Мерседес были и Мари Доро — актриса, которая то вторгалась в жизнь поэтессы, то исчезала из нее, но неизменно оставляла после себя приятные воспоминания, и Алла Назимова — русская кинозвезда. С ней Мерседес познакомилась после грандиозного бенефиса актрисы в Мэдисон-Сквер-Гарден, во время которого Назимова, одетая казаком, носилась с флагом по сцене. Мерседес зашла к ней в гримерку и… тотчас была покорена ее фиолетовыми глазами. Поэтесса также произвела большое впечатление на Назимову, которая не могла оторвать взгляда от темных локонов д’Акосты и ее стройной фигуры. Она встала и протянула руки навстречу незнакомой посетительнице. «Мы тотчас прониклись симпатией друг к другу. Я чувствовала себя с ней совершенно непринужденно, словно мы были знакомы всю жизнь», — признавалась потом Мерседес. Их роман был очень красив, но недолог. Слишком разными оказались характеры двух женщин.

Незадолго до своего бракосочетания с Абрамом Пулем, художником-портретистом, состоявшегося в мае 1920 г., д’Акоста познакомилась с Эвой Ле Галльен. Это произошло после премьеры спектакля «Лилиом», в котором молодая актриса играла главную героиню. Мерседес послала ей восторженный отзыв и пригласила отобедать. Они оказались родственными душами — их влекло друг другу не только физически, но и духовно. Обеих объединяла надежда найти себя на театральном поприще.

Надо сказать, что замужество ничего не изменило в характере и привычках Мерседес. Ее жутко раздражало, когда о ней говорили как о миссис Абрам Пуль, и поэтесса настаивала на том, чтобы к ней обращались по ее прежней фамилии. Многочисленные подружки по-прежнему окружали Мерседес, которая неоднократно заявляла о том, что одну из них она прихватила с собой даже в медовый месяц. Абрам лояльно относился к увлечениям жены, видимо, не считая, что женщина может стать для него серьезным соперником.

Между тем Эва очень переживала по поводу этого изменения в личной жизни подруги, опасаясь, что может осложнить ее семейные отношения. Их встречи происходили украдкой, в основном в съемных квартирах Эвы, и были очень поспешными. Обе боялись стать объектом пересудов. А между встречами они вели постоянную переписку. Только в личном архиве Эвы позднее было обнаружено около тысячи страниц ее посланий к Мерседес, относящихся к 1921–1927 гг. Ответные письма она, по всей видимости, уничтожала. Молодая актриса была настолько поглощена д’Акостой, что с ужасом думала о том, что может ее потерять. А мысль о том, что Абрам обладает ее возлюбленной на законных основаниях, была для Эвы просто невыносимой. Она отчаянно ревновала Мерседес к мужу. Другим поводом для ревности служили нежные отношения д’Акосты со своей бывшей подружкой — дерзкой и необузданной американкой Билли Маккивер. Тем не менее в начале июня 1922 г. Эва и Мерседес несколько недель провели в парижском отеле «Фойо», в том самом номере, где когда-то останавливался известный любовник Казанова. Потом влюбленная парочка побывала в Венеции, Генуе, Мюнхене и Вене. А после приезда в Будапешт любовницы вынуждены были снова расстаться — дальше Мерседес отправилась в Константинополь с Абрамом.

Разлука была длительной — они встретились вновь только в новогодние дни 1923 г. Все это время Эва изнывала от одиночества, испытывала чувства ревности и обиды: ведь Мерседес не только изменяла своей верной подруге, но и делала ей немало колких замечаний, советовала для утешения найти себе кого-нибудь еще. Тем не менее их роман продолжался до 1926 г. За это время д’Акоста написала сценарий «Жанны д’Арк» и на скорую руку специально для Эвы «слепила» на редкость неудачную пьесу «Сандро Боттичелли». По замыслу драматурга актриса, исполняя роль Симонетты Веспуччи, должна была в течение одного акта позировать перед художником для полотна «Рождение Венеры» обнаженной. И хотя нагота ее была прикрыта ниспадающими локонами и высокой спинкой стула, публика была ошарашена. Пьеса потерпела провал.

Творческая неудача не повлияла на отношения Эвы и Мерседес. После летнего отдыха они, переодевшись цыганками, сбежали от близких в Бретань, где поселились в скромном рыбачьем домике. Казалось, что их чувство разгорелось с новой силой. Эва признавалась подруге, что любит ее сильнее, чем прежде. Но теперь уже Мерседес все чаще испытывала недоверие к ее словам. По воспоминаниям драматурга Ноэля Кауэрда, обе женщины «пребывали в подавленном состоянии, во всяком случае, их то и дело кидало то в интеллектуальное уныние, то в лихорадочное веселье…» По всем признакам их связь близилась к концу. Обвиняя Эву в неверности, Мерседес называла ее «бессердечным созданием с холодным рассудком». Одним из поводов для такого обвинения послужили близкие отношения актрисы с дизайнером Глэдис Калтроп, а затем с богатой наследницей Элис Деламар. Именно эти обстоятельства имела в виду д’Акоста, когда писала в своих мемуарах: «Примерно в это время у нас с Эвой было немало причин для взаимного отчуждения». Каждая из любовниц выбрала свою дорогу — Эва полностью ушла в создание актерской карьеры, много гастролировала по стране, приобрела недвижимость, а Мерседес тем временем подружилась со звездами балета — Павловой и Карсавиной, развлекалась, крутила новые романы и создавала новые произведения.

В 1931 г. Мерседес захлестнула еще одна большая любовь. На этот раз предметом ее обожания стала известная шведская актриса Грета Гарбо, снимавшаяся в Голливуде. Роман с ней стал самым бурным в ее жизни. О нем сохранились противоречивые свидетельства. Даже в воспоминаниях самой Мерседес много неясного: некоторые приведенные ею факты не подтверждаются, другие являются плодом фантазии. Так, свою первую встречу с Гретой, которая якобы произошла еще в 1922 г. в Константинополе, она представила как «животрепещущий» эпизод: «…Однажды в фойе отеля „Пера“ я заметила женщину той редкой красоты, которая когда-либо представала моему взору. Черты ее лица и осанка отличались изысканностью и аристократизмом, и поэтому я поначалу решила, что это какая-нибудь русская княжна… Впоследствии я несколько раз встречала ее на улице. Мне просто не давали покоя ее глаза, и меня так и тянуло заговорить с ней, но я так и не осмелилась… Она производила на меня впечатление полной неприкаянности, и это чувство только усиливало мое собственное меланхолическое состояние духа». Однако факты свидетельствуют о том, что описанная встреча — чистый вымысел поэтессы. Гарбо побывала в Константинополе только в 1924 г.

Более достоверно, что их знакомство состоялось в 1931 г. Однажды, когда д’Акоста сидела за чаем в доме Зальки Фиртель, сценаристки польского происхождения, в комнату вошла Гарбо. Эта встреча запомнилась Мерседес надолго: «Мы обменялись рукопожатием, она улыбнулась, и мне тотчас показалось, будто я ее знаю всю жизнь или, вернее, знала в моих предыдущих инкарнациях». В Гарбо ее привлекало все: прекрасные прямые волосы, удивительные глаза, в которых, как показалось поэтессе, застыла вечность, и даже шведский акцент. В какой-то момент женщины остались в комнате одни. Грета заметила на руке Мерседес тяжелый браслет. Та протянула его своей новой знакомой со словами: «Я купила это для тебя в Берлине».

Благодаря содействию Зальки Фиртель, они вскоре встретились снова. Грета прониклась к Мерседес глубокой симпатией. Она даже пригласила ее к себе домой, что делала по отношению к своим знакомым крайне редко. Готовясь к приходу Мерседес, Гарбо украсила свое жилище и разбросала по полу цветы. Вспоминая первую ночь, проведенную ими вместе, поэтесса пишет, что они засиделись допоздна, беседуя за накрытым столом: «Мы говорили о вещах… глубокомысленных и тривиальных. Затем, когда луна зашла за горизонт, а на востоке край неба озарился узкой полоской света, мы примолкли. Медленно разгоралась заря. И как только взошло солнце, мы отправились в горы, где собирали букеты диких роз». По другим сведениям, этот визит был коротким — Гарбо слишком устала накануне и поэтому без стеснения сказала своей новой подруге: «А теперь тебе пора домой!» Впоследствии эти слова превратились у них в расхожую шутку, которую они повторяли при расставании.

Их отношения были скреплены духовной близостью. Грета так же, как и Мерседес, увлекалась восточной философией, религией, много читала. Иногда их долгие разговоры затягивались далеко за полночь. Но Мерседес вдохновляли эти беседы, и после них она писала: «Хотя я не ложилась всю ночь, я чувствую себя бодрой и отдохнувшей».

Летом 1931 г. влюбленные уединились на озере Сильвер-Лейк в горах Сьерра-Невады, в небольшой бревенчатой избушке, принадлежавшей актеру Уоллесу Бири. Почти два месяца вдали от посторонних глаз вдвоем они предавались идиллии. Мерседес восторженно писала в мемуарах: «Как же описать шесть последующих волшебных недель? Даже сами воспоминания о них служат подтверждением тому, какое счастье выпало мне тогда. Шесть бесподобных недель, что случаются лишь раз в жизни. Уже одного этого достаточно. На протяжении всего времени между Гретой и мною или нами обеими и природой не возникло ни секунды дисгармонии…» Действительно, слияние с природой было полным. Подруги жили просто и непритязательно: питались в основном форелью, приготовленной на скорую руку Гретой, много гуляли, катались на лодке, купались только обнаженными, да и вообще не обременяли себя одеждами.

После возвращения в Лос-Анджелес Мерседес и Грета долгое время оставались неразлучными. Их роман вскоре стал одним из голливудских «секретов», о котором официальные представители студии предпочитали хранить молчание. Зато в творческих кругах он был одной из центральных тем, обсуждаемых на вечеринках и светских приемах. К середине 1932 г. идиллические отношения между подругами стали портиться. Мерседес все больше узнавала в Грете малоприятных черт. Ее начали раздражать занудное перечисление Гарбо блюд, которые она не употребляла (сама д’Акоста была вегетарианкой), безжалостное отношение к животным. Она стала понимать, что Грета всегда и во всем остается северянкой, со свойственными такого типа людям трезвостью ума и замкнутостью. В свою очередь Гарбо начала тяготиться экзальтированностью и южным темпераментом Мерседес. Они нередко ссорились. Осенью 1932 г. голливудская сценаристка Анита Лоос в одном из писем писала: «Роман Гарбо и Мерседес — что ни день, то новые сюрпризы. Между ними не раз вспыхивали ожесточенные ссоры, и в конце концов Гарбо просто хлопнула дверью, даже не попрощавшись. И тогда Мерседес полетела вслед за ней в Нью-Йорк, но Грета не захотела ее видеть. Мерседес прилетела назад в расстроенных чувствах».

После этого бывшие подружки еще не раз возвращались друг к другу, но их отношения уже были далеки от прежнего романтизма. Долгое время они вели переписку, которая постепенно из любовной превратилась в обычный обмен посланиями двух пожилых амбициозных дам. Лишь малая часть этой переписки была впоследствии опубликована. Большинство же писем, как и свои стихи, д’Акоста в 1960 г. передала Музею «Розенбах» с условием, что они будут храниться запечатанными и могут быть вскрытыми только через 10 лет после того, как обе женщины уйдут из жизни. Заветная коробочка с ними была открыта только в 2000 г. В ней оказалось 55 писем, 17 открыток, 15 телеграмм и 44 стихотворения д’Акосты. Но они проливают мало света на характер интимных отношений Мерседес и Греты. Хотя, обращаясь к д’Акосте, Гарбо называет ее неизменно «сладкой» и «милочкой», во всем остальном трудно уловить признаки чувственной любви. Но это еще не основание для того, чтобы сомневаться в правдивости слов самой Мерседес, утверждавшей, что она была любовницей знаменитой кинодивы.

После расставания с Гарбо Мерседес все больше и больше времени стала проводить в компании Марлен Дитрих, которая давно проявляла к ней знаки симпатии. Она буквально забрасывала поэтессу цветами. Мерседес писала: «Я ходила по цветам, падала на цветы, спала на них». За цветочными подношениями последовали дорогие безделушки. Наконец Мерседес сдалась, и они начали встречаться. Роман, длившийся в течение нескольких лет, проходил под знаком соперничества между Гарбо и Дитрих. Мерседес так окончательно и не решила для себя, кому из них принадлежит ее сердце и принадлежит ли. Когда Марлен предложила ей жить вместе с ней и ее маленькой дочерью Марией одной семьей, д’Акоста отказалась. Ее ветреное сердце не стремилось к семейным узам. Она всегда хотела оставаться свободной в проявлении своих чувств и желаний. В 1939 г. Мерседес познакомилась еще с одной кинозвездой — Оной Мансон, известной по фильму «Унесенные ветром», где она играла чувственную леди в алом

Белль Уотлинг. Дитрих очень переживала измену, но поэтессу только развлекала ее ревность.

Мерседес была всегда уверена в своей привлекательности и часто говорила: «Я могу отбить любую женщину у любого мужчины». Эту способность она сохранила до глубокой старости. Д’Акоста умерла в 1968 г. При жизни ее произведения — романы, пьесы, киносценарии — были довольно популярны, а стихи часто публиковались в прессе. Сегодня же ее имя известно лишь благодаря любовным связям с не менее знаменитыми современницами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.