Анна Монс и Франц Кёнигсегг
Анна Монс и Франц Кёнигсегг
Об Анне Монс и ее влиянии на российского царя Петра I и политику государства Российского написано множество статей, но мало кого в ходе исторического расследования и восхваления действительно незаурядной личности Петра интересовали нравственные мучения самой Анны – особы, воспитанной в лоне строгой лютеранской церкви. Исследователи больше задавались вопросом: могла ли Анна занять российский престол рядом с Петром? Однако почти никто не спрашивал, хотела ли этого сама Анна.
Анна Монс выросла в Кукуйской слободе – особой части Москвы, где селились иноземцы. Кукуй был городом в городе – ничто в этом месте, где у домов были разбиты ухоженные палисадники с цветами, а на крылечках сидели приветливые люди, не напоминало грязную Москву, в которой помои выливались прямо прохожим под ноги, а по улицам и в дневное время было страшно ходить, не говоря уже о времени ночном: лихие люди запросто могли не то что кошелек с пояса срезать, но и голову снести с плеч…
Отец Анны был виноторговцем и держал гостиницу. Мать воспитывала четверых детей в уверенности, что нет ничего на свете ужаснее бедности, а вот роскоши и богатства нужно добиваться любой ценой. Однако она никогда не говорила ни подрастающей красавице Анне, ни остальным, что иногда цена за дворцовый шик бывает слишком высокой…
Анна познакомилась с Петром, когда тот был еще подростком. Девушка была отменно хороша собой, но кроме собственно женских прелестей она воплощала для Петра саму Европу – с ее нарядами, обычаями, науками, искусством и прогрессом, которого почти напрочь была лишена тогдашняя темная Россия. Некоторые историки верно отмечают, что, именно добиваясь любви и признания Анхен, Петр так рьяно старался развернуть дремучую Россию лицом к Европе.
О корыстолюбии Анны, целых десять лет бывшей любовницей Петра, в народе ходили легенды. Слухи, разумеется, были сильно преувеличены, но факт остается фактом: Анна постоянно что-то выпрашивала – то для себя, то для родственников, а то и просто приторговывала чинами, званиями и торговыми привилегиями, подсовывая Петру на подпись нужные бумаги.
Некоторое время Анна была любовницей Франца Лефорта – «сердечного друга» Петра, который их и познакомил. Подкладывая Анну в постель к будущему императору, хитрый Лефорт одним выстрелом убивал даже не двух, а многих зайцев.
Однако прежде, чем Анна стала принадлежать ему, Петру пришлось ухаживать за ней довольно долгое время. Это ли не говорит в пользу Анны Монс, которая хотела разобраться прежде всего в самой себе и только потом отдать то единственное, что у нее было, – свое тело! Петр требовал от нее многого: девушка должна была уметь развлечь усталого любовника, который частенько приезжал к ней в дурном настроении, танцевать до упаду, когда этого хотел Петр, пить вино…
Петр видел в Анне полную противоположность постылой Евдокии Лопухиной, на которой его женили против воли, но хотела ли сама Анна вести тот разгульный образ жизни, который так нравился ее любовнику? Или же, как и Евдокия, Анна стремилась лишь к тихой семейной гавани: варить варенье, распоряжаться по хозяйству, рожать детей? К слову сказать, хозяйкой Анна была превосходной, а на ее личном огороде каждый год созревали такие урожаи, что окрестные, возделывавшие землю по старинке помещики только руками разводили – наверное, знает эта холеная немочка какое-то «петушиное слово»!
Однако жизнь с Петром была подобна не тихой гавани – нет, она скорее напоминала Анне дурной сон: бесконечные пиры и пьянство, требование быть изобретательной в постели, улыбаться, когда хотелось плакать. Обычно крайне прижимистый с другими женщинами, Петр дарил Анне дорогие драгоценности, отстроил новый дом, одарил имениями и крепостными душами. Но не была ли крепостной душой царя и сама Анна? Чем, как не безмолвным протестом против такой жизни было ее показное корыстолюбие? Уж если продавать свою душу, так задорого…
Эта женщина старалась быть честной – в пользу этого говорит и то, что письма Анны к Петру скорее похожи на деловые отчеты партнерши по бизнесу: кроме общих, изложенных сухим языком сведений и обязательных в то время вежливых вопросов о здоровье, в них нет ничего интимного, ни одного слова любви и нежности! Да ее у Анны к Петру, неразборчивому с женщинами, который мог заявиться к ней, надушенной и чистенькой, прямо из грязной постели какой-нибудь солдатки и потребовать продолжения телесных утех, никогда и не было! Ее буквально воротило от своего собственного положения царской куртизанки, но что она могла поделать?
Однако зажатое в кулак сердце рано или поздно все же вырвалось на свободу: она полюбила. Ее избранником стал саксонский посланник Франц Кёнигсегг, полная противоположность Петру. Воспитанный человек с прекрасными манерами, который никогда не положит ноги в заляпанных грязью башмаках на стол, застеленный кружевной скатертью… Да, Кёнигсегг был не царь, повелитель огромной империи, но ей этого было и не нужно!
Как раз в это время в составе Великого посольства Петр уехал в Европу – и, увлеченный новыми впечатлениями, делами и, конечно же, женщинами, которых в его жизни всегда было слишком много, за полтора года отсутствия не написал той, которую любил, ни одного письма! Не приравнивало ли такое отношение Анну к обычному имуществу, которое, запертое в кладовой, тихо лежит и ждет своего хозяина? Наверняка такое наплевательское отношение послужило еще одним толчком для неверности. Кроме того, Анна чувствовала себя свободной – Петр не давал ей никаких обещаний, а о женитьбе не заходило и речи.
О неверности фаворитки Петр узнал случайно. По роковому стечению обстоятельств возлюбленный Анны погиб нелепой смертью, свалившись с корабельного трапа в холодную весеннюю Неву. Даже тело его нашли только осенью. А разбирая бумаги покойного, обнаружили письма Анны, и надушенная связка любовных, дышащих нежностью посланий вместе с медальоном с прядью волос Анны легла на стол Петру…
Гнев императора был ужасен. Он лишил Анну всех привилегий, отобрал все недвижимое имущество и приказал посадить любовницу вместе с сестрой под домашний арест. Несчастных женщин не выпускали даже в церковь!
Однако у Анны, лишенной всех прав, вскоре находится защитник и покровитель – прусский посол Георг Кайзерлинг. Впечатленный бедственным положением красавицы, престарелый и хромой Кайзерлинг предлагает той… руку и сердце. Многие говорят, что этот брак должен был стать лишь поводом для того, чтобы опальная Анна Монс могла покинуть ненавистную ей Россию, но вполне возможно, что Кайзерлинг действительно был пленен красавицей, о чьих прелестных чертах восторженно писали современники. К сожалению, не сохранилось ни одного достоверного портрета Анны Монс, и даже о цвете ее волос и глаз мы можем только гадать…
Узнав о сватовстве Кайзерлинга из разрешения на брак, которое он лично должен был подписать, Петр ведет себя совсем как ребенок, у которого забирают сломанную, ненужную, но все еще принадлежащую лично ему игрушку. Он приезжает к Анне и закатывает той скандал. При этом государь упоминает о том, что у него были самые серьезные намерения относительно их союза, и именно Анну он видел рядом с собой на российском престоле!
Однако где были все эти слова тогда, когда она действительно в них нуждалась? Почему он не написал ей хотя бы одно слово любви и надежды в те полтора года, когда она ничего не знала о его судьбе? Возможно, Петр просто хотел уязвить Анну, показать ей, глупой бабе, как много она потеряла…
Но тот, кто не терял то, что ему не принадлежит, никогда не стремится и найти потерю: Анна снова отказывается вернуться к Петру! В бешенстве Петр кричит: «Чтобы любить царя, надо иметь царя в голове!» Не получив ответа, он мстительно отбирает у бывшей любовницы последнюю памятку их отношений – осыпанный бриллиантами собственный портрет.
Обида все еще бурлит в том, кого даже современники называли великим. Однако в вопросах любви он был отнюдь не велик… На дипломатическом приеме Петр останавливает Кайзерлинга, для того чтобы поинтересоваться, как он посмел отнять у него ту, относительно которой он имел самые серьезные намерения. Тут же подключается и Меньшиков, который никогда не упускал случая выслужиться – и достойного дипломата сначала высмеивают, намекая на его мужскую несостоятельность, а потом и вовсе спускают с лестницы. Внизу же офицеры из свиты Меньшикова еще и избивают пожилого человека!
По расчетам Меньшикова, случившийся скандал должен был привести к тому, что Кайзерлинг покинет Россию, а Анна Монс, которой для выезда все еще необходимо специальное разрешение, останется! Но, в отличие от остальных действующих лиц, Кайзерлинг ведет себя по-мужски – он вызывает Меньшикова на дуэль, а слухи о скандале достигают монарших дворов Европы. Инцидент еле-еле удалось замять: зачинщиками и обидчиками были объявлены… стоящие в карауле гвардейцы! Их даже приговаривают к смертной казни, но потом негласно подписывают помилование…
Если бы Анна Монс действительно была корыстной интриганкой, то, пользуясь случаем, не преминула бы выжать из Петра все – в том числе корону и трон. Но эта женщина не такова. Петр со своими истериками и неразборчивостью в половых связях давно уже противен ей, и даже корона огромной империи не может примирить ее с этим человеком!
Брак Анны и Кайзерлинга был очень недолгим: вскоре после венчания престарелый дипломат умер. Анна осталась с тремя детьми: один ребенок у нее был от связи с Кёнигсеггом, другой – от Петра и последний – от законного брака с Георгом Кайзерлингом. Что сталось с ребенком Петра и Анны, какое будущее ему было уготовано – об этом история умалчивает. В бумагах, оставшихся после Петра, найдена лишь его собственноручная резолюция на прошении некоей Анны М.: «Сего Немцова сына Якова отправить в учебу морскому делу в Голландию, пансион и догляд надлежащий обеспечить». Вот так, без лишних сантиментов…
Судьба многочисленных внебрачных детей вообще никогда не занимала императора – достаточно вспомнить, что их у него насчитывалось более четырехсот! На всех «догляда и пансиона» не напасешься… Обычно Петр выдавал родившей от него солдатке или матросской жене несколько рублей – тем дело и заканчивалось. А женщина на вопрос: «Что ж, муж год как в походе, откуда же дитя?» – обычно отвечала: «Государь пожаловал!»
История Петра, Анны, трагически и не вовремя погибшего Франца Кёнигсегга и благородного Георга Кайзерлинга еще не рассказана до конца. Наверняка в ней есть множество интересных деталей, которые, возможно, когда-нибудь всплывут. Но эта история интересна другим – тем, что женщина смогла отказаться от короны, а это не всякому под силу! Когда в судьбу вмешивается настоящая любовь, рушатся преграды, отбрасываются за ненадобностью короны и остаются лишь чувства, о которых потомки будут читать и через века.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.