эпилог

эпилог

– Товарищ Маршал Советского Союза! Полковник Луганский по вашему вызову прибыл!

Командующий противовоздушной обороной страны Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов, выслушав мой рапорт, выходит из-за огромного служебного стола.

В приемной командующего дожидается множество народу с эмблемами различных родов войск. На нескольких столиках непрерывно звонят телефоны. Бесшумные адъютанты и помощники привычно ведут прием посетителей, отвечают на телефонные звонки. Иногда раздается короткий густой звонок над дверью, ведущей в кабинет командующего, и тогда высокий адъютант с погонами подполковника быстрыми шагами пересекает приемную и скрывается за массивной дверью. Вернувшись из кабинета, он молча идет к своему столику и делает какую-то запись на чистой странице огромного блокнота, или же не громко, но внятно произносит фамилию ожидающего приема офицера и, посторонившись, пропускает его в дверь. Только что, перед тем как мне войти, он назвал мою фамилию.

Маршал С. С. Бирюзов еще раз вызывает адъютанта и отдает приказание не соединять его некоторое время по телефону, затем указывает мне на кресло у стола.

Огромный кабинет командующего залит ярким солнечным светом. Над Москвой сияет ясный погожий день. На стене кабинета висит большая карта страны. Эта карта знакома мне, и я привычно нахожу точку, где в настоящее время расположена моя дивизия.

После нескольких вопросов о службе, о состоянии дивизии командующий переходит к делу, ради которого я я вызван в Москву. Маршал говорит, что командование противовоздушной обороны считает меня вполне подготовленным для выдвижения.

– Я думаю, вы согласитесь, Сергей Данилович.

– Разрешите отказаться, товарищ Маршал Советского Союза!- сразу же заявляю я, поднимаясь с кресла.

– Почему?

– Прошу оставить меня командиром дивизии. По-моему, это сейчас самое творческое дело для авиационного командира. К тому же я еще не так давно принял дивизию.

Но главное – мне хочется получше освоиться в роли комдива.

Я волнуюсь. Командующий, не перебивая, внимательно слушает мои доводы.

Когда я закончил, он на некоторое время задумался. Пальцы его барабанили по кожаной обивке глубокого покойного кресла.

– Ну что ж,- проговорил он наконец, поднимаясь,- Причины вроде бы убедительны. Но имейте в виду, что к этому разговору нам еще придется вернуться. И может быть, в самом недалеком времени. До свиданья. Желаю успеха. И учтите – скоро вам предстоят серьезные экзамены.

Протянув на прощание руку, командующий повернулся и пошел к своему столу.

Что заставило меня отказаться тогда от, казалось бы, лестного предложения? Скажу откровенно: сознание того, что я еще не готов к выполнению ответственных задач.

Мирные годы для нас, военных, были временем, прежде всего, повседневной учебы. Каждый летчик должен быть все время «на высоте»: в совершенстве знать и владеть новейшей, непрерывно поступающей техникой.

Учились в полках не только рядовые летчики. Серьезно занимались и командиры всех степеней. Огромный и сложный механизм военно-воздушных сил должен быть все время в четком, хорошо отработанном состоянии.

Развитие техники, рост скоростей самолетов, их «потолка» позволяли врагу применять совершенно иные методы и формы шпионажа. Отошло время, когда шпион или диверсант под покровом темноты крался через границу, заботясь, как бы не хрустнула под ногами ветка. Получив в руки современные самолеты, враг стал использовать для своих грязных дел небо.

Кстати, о том, как закончилась попытка одного из таких нарушителей совершить разведывательный полет, в свое время много писалось.

Американский самолет «Локхид У-2» нагло пересек советскую границу, но в районе Свердловска был сбит зенитной ракетой. Летчик Фрэнсис Пауэре выбросился на парашюте и попал в плен.

Скандал получился громкий,- на весь мир. Комичность положения усугублялась тем, что вначале появилось сообщение о сбитом самолете и погибшем летчике. Американцы, полагая, что болтать некому и концы надежно спрятаны в воду, поспешили отречься вообще от всей затеи с этим разведывательным полетом. Велико же было изумление хозяев шпиона Пауэрса, когда он вдруг «ожил» и стал давать откровенные показания на суде. Конфуз был полным. Американцы, только что заявившие официально о непричастности к этому полету, после показаний пленного летчика прикусили язык и долгое время хранили похоронное молчание.

Напрасно американская пропаганда болтала, что Соединенные Штаты являются поборником мира и далеки от мысли вмешиваться в дела других государств. Факты доказывали обратное.

Повседневные учения советских авиаторов включали в программу технику пилотирования, стрельбы, отработку мобилизационной готовности.

Предупреждение маршала С. С. Бирюзова о предстоящих серьезных экзаменах как раз и касалось нашей боевой готовности: вскоре стало известно, что для проверки выучки авиаторов приезжает Главный инспектор Министерства обороны СССР Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский.

Готовясь к инспекции, все службы нашего большого и сложного «хозяйства» постарались не ударить в грязь лицом. Нервозности, горячки не было, но ожидание строгого экзамена накладывало на жизнь подразделения определенный отпечаток. Всем нам хотелось показать, что враг, как бы он ни был силен, встретит мощный, сокрушительный отпор.

…День военных летчиков, как правило, начинается рано.

Позавтракав, попрощавшись с семьей, отправляюсь на службу. Машина уже ждет меня у подъезда.

Быстро подъезжаем к штабу. Там уже заведенным порядком начинается очередной служебный день. Доклад начальника штаба. Все, как обычно. Но нет, не все. Закончив докладывать, начальник штаба с плохо скрываемой улыбкой подал мне служебную телеграмму. Я развернул сложенный листок. «Поздравляю генеральским званием. Желаю… и т. д. Бирюзов». Кровь невольно ударила мне в лицо. Хоть я и не согласен с известной поговоркой: «Плох тот солдат, который не стремится в генералы», но за годы войны, за годы военной службы я привык исполнять свое дело добросовестно, с полной отдачей сил и, признаюсь, оценка свыше всегда радует.

День, таким образом, начался приятно, и наш разговор с начальником штаба утратил обычную служебную сухость.

– Вот и случай отметить!- сказал я, все еще заглядывая в листочек телеграммы.

– Разрешите и мне присоединиться к поздравлениям, товарищ командир!

– Спасибо!

Входят начальники отделов штаба – опытные, боевые офицеры. Как правило, все они имеют академическое образование. У каждого из них свои накопившиеся служебные дела. До приезда Главного инспектора остается совсем немного времени, а вопросов, требующих немедленного решения, возникает все больше и больше. И я, позабыв обо всем, с головой ухожу в неотложные дела.

Как уже говорилось, ракетная техника, став реальностью, принялась развиваться поразительными темпами. Иногда даже кажется, что авиация уже отжила свой век. И не мудрено, что в среде специалистов иной раз стали раздаваться голоса относительно того, не заменит ли ракета самолет полностью, во всех аспектах мирного и военного применения.

Как старый летчик, хочу высказать свое мнение. Мне кажется, у авиации есть такие отрасли, где ракета никак не может вытеснить самолет (причем я не имею в виду применение гражданской авиации). Просто на смену сегодняшнему самолету придет машина будущего.

Известно, что агрессивные генералы из некоторых стран мечтают о так называемой «кнопочной войне», когда нажатием кнопок из кабинетов можно пускать ракеты и уничтожать целые страны и народы без участия солдат, на которых они все больше не надеются. Однако сами они, эти генералы, сокрушаются тем, что нынешние ракеты – механизм очень громоздкий и сложный – не могут соперничать с человеком, способным вмешаться и исправить ошибку. Например, известная американская ракета «Атлас» имеет 26 метров длины и состоит из 300 тысяч всяческих деталей. Каждая из этих деталей может стать причиной неисправности и сорвать выполнение заданной программы полета. А вот мнение небезызвестного английского фельдмаршала Монтгомери: «Насколько можно предвидеть, пилотируемые самолеты сохранятся еще долгое время… Человеческий мозг – это единственный механизм, способный действовать в непредвиденных условиях».

И не случайно до сих пор на вооружении армий всех стран мира состоят пилотируемые аппараты тактического назначения, применяемые как средство ближнего боя, воздушной разведки, для взаимодействия с наземными войсками, а также для перехвата воздушного противника. Лишь на смену отжившим свой век авиационным пулеметам и пушкам пришли ракеты различного назначения: «воздух – воздух», «воздух – земля», «воздух-корабль» и другие.

Кое-что из новинок авиационного вооружения мы смогли продемонстрировать Главному инспектору Министерства обороны СССР.

Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский прибыл к нам с группой командиров.

Незабываемое впечатление осталось от личного знакомства с Константином Константиновичем Рокоссовским. Обаятельный внешне, высокий, подтянутый, приветливый, он производил большое впечатление своей внимательностью ко всем офицерам, независимо от положения и звания, вежливостью и, я бы сказал, какой-то утонченностью обращения, характеризующей человека высокой культуры н благородства.

Нет нужды говорить о том, какой славой, поистине всенародной, пользовалось имя маршала К. К. Рокоссовского во время войны. Велик его авторитет был в войсках. И теперь мы были горды и считали большой честью, что проверку нашей боевой готовности проводил этот прославленный военачальник.

Константин Константинович, заложив за спину руки, стоял на самом солнцепеке и терпеливо ждал начала воздушных учений. Он не подгонял, не торопил, не вмешивался в распоряжения, и постепенно его ровное доброжелательное настроение передалось всем присутствующим. Пропали нервозность и скованность, неизбежные при наездах такого высокого начальства.

– А ну-ка, интересно,- проговорил маршал, когда в небе показались стремительно приближающиеся точки.

Он взял в руки сильный полевой бинокль, висевший у него на груди.

– «Миги»?- узнал он приближающиеся самолеты.

– Так точно! Атака по мишеням на земле.

Не отрывая бинокля от глаз, К. К. Рокоссовский проследил, как истребители четко развернулись в линию и, не сбавляя своей бешеной скорости, разом устремились к земле. Мишени были скрыты от наших глаз, но я знал, что там поставлены бочки с горючим и при попадании должен последовать взрыв. Истребители блестяще выполнили задуманный маневр: спикировав, они точно, безошибочно расстреляли все до единой мишени – взметнулось пламя, повалил черный дым.

– Красиво!- одобрил маршал. Потом он отнял от глаз бинокль и, наклонившись ко мне, проговорил:- Но старовато. Атаки по наземным точечным целям превосходно практиковал еще покойный Иван Семенович Полбин.

Вам не приходилось наблюдать?

Ну как же! Кто же из авиаторов не знал этого знаменитого генерала и его не менее знаменитую «вертушку», когда «петляковы» грозно выходили на цель? Слава богу, генерала Полбина мне приходилось прикрывать не раз и не два.

– Большой был мастер!- сказал К. К. Рокоссовский, снова поднимая к глазам бинокль.

Учения продолжались по заранее намеченному плану.

Вот по «команде» с земли, одними нажатиями кнопок, в небо взмыла летающая мишень. Мишень еще не набрала высоты, как сверху, словно коршун, на нее спикировал хищный и неудержимый «миг» и расстрелял ее ракетой.

– «Воздух – воздух»?- оживился маршал, не отрываясь от бинокля.- Но какая скорость у этого вашего… у мишени?

– Скорость небольшая, товарищ Маршал Советского Союза,- ответил я.- Тип самолета старый. Сейчас мы покажем поновее.

– Прошу вас.

С соседнего аэродрома поднялся бомбардировщик Под крыльями у него были подвешены две мишени планеры с реактивными жидкостными двигателями. Набрав достаточную высоту, бомбардировщик отцепил планеры и отвалил в сторону. Все кто был на наблюдательном пункте не открывали глаз от биноклей. Планеры, раскрашенные в яркий красный цвет, четко выделялись на фоне блеклого неба. Вот по команде с земли на них взревели реактивные моторы и, оставляя за собой длинные ленты инверсионного следа, устремились в бескрайний простор пятого океана. Они шли со скоростью более 800 километров в час – ни дать ни взять реактивные истребители, «нарушившие» покой нашего неба.

Откуда-то со стороны наперерез «нарушителям» понеслись маленькие стремительные «миги». Они были далеко от нас, но в сильные полевые бинокли просматривались отлично. Это и в самом деле было захватывающее зрелище: воздушный бой современных истребителей, перехват условных воздушных нарушителей.

Красные точки планеров почти совсем потерялись в небе, когда истребители-перехватчики приблизились к ним на дистанцию атаки. И мы увидели, как от каждого истребителя отделился какой-то снаряд и понесся к цели. Это были ракеты «воздух – воздух». На наших глазах произошло прямое попадание, и объятый пламенем «нарушитель»- управляемый по радио планер-мишень – начал падать. Когда длинный шлейф черного дыма достиг земли, произошел взрыв.

– Вот это уже стоящее дело,- удовлетворенно проговорил К. К. Рокоссовский, потирая утомленные глаза. Он еще раз взглянул на небо, где уже не было ни «нарушителей», ни «часовых», и сказал:- Ну, Сергей Данилович, командуйте дальше. Что у нас еще на сегодня?

…Всесторонняя и глубокая инспекция констатировала высокий уровень боевой подготовки. Уезжая, маршал К. К. Рокоссовский благодарил офицерский состав за продемонстрированные выучку и мастерство, а выступая перед офицерами с подробным разбором инспекционных учений, подчеркнул еще раз, что советские авиаторы доблестно несут свою почетную вахту по охране родного неба. Маршал специально обратил внимание всех присутствующих на то, что даже при самом строгом, самом придирчивом подходе инспекции ни по одному из пунктов проверки не было выставлено троек. Лишь две четверки,- остальные же только пятерки.

В глубоком молчании слушали прославленного военачальника собравшиеся в зале офицеры. Здесь были и убеленные сединами летчики, прошедшие незабываемую школу Великой Отечественной войны. Были и совсем молодые ребята, недавно окончившие военные училища. Всех их взволновали события последних дней, когда подразделение жило в напряженной обстановке, максимально приближенной к боевой.

Экзамен на зрелость, умение управлять новой совершенной техникой часовые неба выдержали с честью. И каждый из них испытывал законную гордость, услышав из уст маршала К. К. Рокоссовского высокую оценку их боевой подготовки. Дружными продолжительными аплодисментами ответили летчики на заключительные слова маршала, выразившего уверенность, что небо над нашей Родиной было, есть и останется чистым от любого, даже самого могучего врага.