Ночь первая

Ночь первая

Когда мы с Кондратом пробрались на территорию консервного завода, мои часы показывали 11.30; еще немного, 20–30 минут, и усталые студентки – работницы завода, закончив вечернюю, или вторую смену, что одно и тоже, повалят гурьбой через проходную к автобусам, которые отвезут их в студенческий городок, а там у девушек останется сил лишь на то, чтобы кое-как сполоснуться и завалиться спать.

А для меня и моего напарника по амурным делам вторая смена с этого часа только начиналась – так мы называли наши почти ежевечерние вылазки сюда с целью знакомства с девушками.

Этот осенний период – сентябрь-октябрь, называвшийся у студентов третьим или трудовым семестром, был по срокам совмещен с плодоовощным сезоном в наших краях, поэтому на консервном заводе, на всех его подразделениях и производствах трудились сотни девушек-студенток.

А мы вот уже второй год подряд выбирали себе партнерш для развлечений именно тут; в прошлом году здесь трудились студентки медицинского института, в этом году их сменили студентки Кишиневского университета.

Познакомившись с девушками, мы предлагали им целый комплекс развлечений, поэтому интерес в нашем мероприятии был взаимовыгодным: девушки, среди которых встречались порой очень даже хорошенькие, и сами были не прочь отдохнуть и погулять в свое свободное время с местными ребятами, для многих из них это вообще была почти единственная возможность расслабиться в череде скучных трудовых будней; ну а наш интерес, думаю, ни для кого не составлял секрета.

Приезжали мы на завод обычно загодя, к 23.30, а то и раньше, если была такая возможность, – учитывая, что и наша работа в ресторане заканчивалась зачастую лишь к полуночи. Проникнув на территорию завода, – что не составляло никакого труда, – мы обходили все подряд цеха и службы, и везде знакомились с девушками, выбирая по совокупности наиболее симпатичных, веселых и контактных, которых приглашали затем на ночной променад, и если все задуманное нами удавалось, то вечер в девяти из десяти случаев заканчивался интимом.

Почему нас интересовали именно приезжие студентки? В городе, разумеется, хватало и своих, местных девиц этого возраста, но они, в сущности провинциалки, были по сравнению со столичными девушками куда более закомплексованными, соответственно менее интересными в общении и, кроме всего прочего, уже достаточно примелькались и надоели нам (как и мы, в свою очередь, им). А кишиневские студентки оживляли и разнообразили своим присутствием наш тихий городок на юге Молдавии и довольно ощутимо поднимали его жизненный тонус. Ну, а нас с Кондратом интересовали, главным образом, новые лица, новые впечатления и ощущения, и девиз наш для достижения цели был прост: «Быстрота, натиск и нахальство».

Перемещаясь от цеха к цеху, мы вскоре добрались до фабрикатного, который еще называют цехом готовой продукции, где на заре своей юности, после окончания восьмого класса, успел поработать и я. У самого входа в цех мы чуть ли ни лицом к лицу столкнулись с молодым мужчиной, одетым в костюм-тройку, поверх которого был небрежно наброшен белый халат. Я слегка забеспокоился, увидев его, мы здесь находились незаконно и мне очень не хотелось терять драгоценное время на оправдания перед кем-либо из заводского начальства, однако мужчина этот при ближайшем рассмотрении оказался моим старым знакомым по имени Захар, который, завидев нас, заулыбался приветливо и заторопился навстречу. Энергично обменявшись рукопожатиями, мы похлопали друг друга по плечу, а на его вопрос, что мы тут делаем, я ответил доверительно, что мы заехали сюда за знакомыми девушками.

– А ты сам-то что здесь делаешь? – спросил я его в свою очередь, намекая на то, что, быть может, он находится здесь с той же, что и мы, целью, ведь Захар был немногим меня старше, то есть ему было тридцать, или чуть больше.

– А я здесь директор завода, – сказал он, это оказалось для нас полной неожиданностью, и мы с Кондратом в легкой растерянности посмотрев друг на друга, рассмеялись.

– Да, – сказал я, шутливо склонив вбок голову, – все вокруг растут в чинах и должностях, только мы с тобой, Кондрат, топчемся на месте.

– Ну-Ну, – усмехнулся Захар. – Вы тоже, ребята, насколько я знаю, неплохо устроены. – И добавил, вновь пожимая нам руки: – Ну, не буду вам мешать. Желаю удачи.

И ушел.

Мы с товарищем продолжили свой путь, и вскоре поравнялись с группой девушек в рабочих белых халатах, сгрудившихся вокруг этикеточно-штамповочного станка, который наклеивает этикетки на банки. Девушки, о чем-то переговариваясь и споря, осторожно трогали различные части механизма, пытаясь самостоятельно отрегулировать станок, в противном случае им предстояла дополнительная трудоемкая работа – наклеивать эти же самые этикетки вручную. Кондрат подошел к ним, поздоровался, затем, приобняв за талию, отодвинул одну из девушек в сторону, с полминуты поковырялся в станке, нажал пуск и станок, как ни в чем не бывало, заработал, – товарищ мой, надо признать, был с любой техникой на ты. Впрочем, он неплохо ладил и с девушками, и, закончив работу, вернее еще в процессе ее, уже успел завести с ними разговор.

Две девушки из этой группы оказались уже знакомыми нам по прежним посещениям, мы с ними болтали в прошлый раз, правда, уехали мы в ту ночь совсем с другими, так уж получилось.

Девушки улыбались, разговаривая с Кондратом, затем окликнули и подозвали меня, причем они обращались к нам по именам, а я, хоть убей, ни одной из них по имени не мог припомнить, – ведь бывало, что за один визит на завод мы знакомились с десятью и более девушками с целью максимального расширения круга знакомств. Именно по этой причине нам и пришлось теперь обращаться к ним безлично, на «вы».

Одна из девушек, привлекательная шатенка с приличной фигуркой, – подруги называли ее Ириной, – отошла с Кондратом в сторону, где они, смеясь, побеседовали о чем-то с минуту, после чего мой товарищ вернулся, довольно улыбаясь, легонько подтолкнул меня под локоть и, ни слова не говоря, двинулся на выход. Я пошагал следом, ожидая, что он мне расскажет, о чем ему удалось так быстро с девушкой договориться, но не успели мы отойти и трех шагов, как дорогу нам преградила крупная, сельского вида женщина с квадратным красным лицом, в резиновом фартуке, и в резиновых же сапогах, очевидно, постоянная рабочая из тех, которые здесь командуют студентами, и возможно, еще помнившая меня с той поры, когда я здесь работал мальчишкой.

Она фамильярно ткнула меня указательным пальцем в живот и спросила:

– А ты что здесь, кудрявенький, делаешь? Твое лицо мне откуда-то знакомо.

– Тебя ищу, радость моя, – ответил я улыбаясь.

– Ты не лыбся, – тут же сказала женщина, почему-то насупившись, – я ведь тебя знаю. И знаю, чего ты к нам сюда ходишь.

– Ну, не томи душу, – с интересом спросил я, – и чего же я хожу?

– А ты все выглядываешь, где что плохо лежит, и как бы чего украсть.

– Что ты, милочка, – со смешком откликнулся я на ее слова, заметив, что девушки, с которыми мы только что болтали, подошли ближе, заинтересовавшись, о чем у нас с ней разговор. – Я украл здесь то, что мне было нужно, еще десять лет тому назад. А ты, милочка, такая всезнающая, такая шустрая, тебе палец в рот не клади, а то откусишь…, – в этом месте я сделал эффектную паузу, – по самые яйца.

Рабочая, которая хотела, очевидно, при подчиненных повыделываться, показать им, и нам заодно, что она здесь хозяйка, услышав сказанное мною ойкнула, перекрестилась и пошла медленно от нас, через каждые пару шагов оглядываясь. «Дура какая-то» – довольный своей находчивостью подумал я и продолжил свой путь. «Дурак какой-то» – подумала наверное она, потому что на ходу вертела указательным пальцем у виска.

Через некоторое время, когда мы с Кондратом уже сидели в машине неподалеку от проходной, и он, молчаливо и загадочно улыбаясь, подравнивал маникюрной пилкой ногти на руках, три фигурки, одетые в кажущиеся серыми и однотонными в темноте одежды, вынырнули из-за стоящего рядом автобуса и подошли к машине.

– Явились, – произнес удовлетворенно Кондрат, и, протянув свою длинную руку за моим сиденьем, открыл заднюю дверцу и наши гостьи попрыгали внутрь. Я, обернувшись назад, поздоровался, и с интересом стал разглядывать девушек. Одну из них, Ирину, я уже запомнил, двух других видел впервые. Эти девушки явно не торопились сегодня в лагерь, расположившись удобно на заднем сиденье, они также с интересом разглядывали нас. Чтобы не показаться им нелепым в своем молчании, я тут же «приколол» какую-то расхожую хохму, от которой все рассмеялись – девушки радовались окончанию нелегкой рабочей смены и готовы были смеяться какой угодно шутке. А почему все же они пришли втроем, думал я тем временем, ведь нас двое? Решили, видимо, что так им будет спокойнее, а может веселее, а возможно также, хотя и маловероятно, что они были неразлучной троицей. Нас с Кондратом, во всяком случае, сей факт не огорчил, скорее наоборот, обещал придать предстоящим отношениям особую пикантность.

Машина тронулась, медленно выруливая со стоянки, девушки о чем-то перешептывались, я тем временем вынул из автомобильного «бардачка» большую шоколадку «Аленка» (специально для таких случаев предназначенную) и передал ее назад.

– Десерт, – сказал я. – После всех этих запахов на вашем заводе впору чем-нибудь сладеньким закусить.

Девушки рассмеялись и, ломая шоколад на кусочки, стали есть, не переставая при этом подшучивать друг над дружкой.

– Ну что, милые дамы, поедемте на квартиру? – подмигнув мне, предложил Кондрат, после того как мы с помощью Ирины перезнакомились.

Девчонки зашевелились, затем Ирина, переглянувшись с подругами, сказала:

– Давайте, ребята, лучше куда-нибудь на природу отправимся, так, наверное, для первого знакомства будет веселей.

– Ага, после тяжелой работы хочется свежим воздухом подышать, – мечтательно заявила вторая девушка, хорошенькая брюнетка по имени Милена. Настала наша с Кондратом очередь переглянуться – ведь мы планировали, собрав компанию, прямиком отправиться на квартиру.

Машина миновала автовокзал, и тут Кондрат, который почему-то то и дело поглядывал в зеркало заднего обзора, резко свернул направо и дал полный газ. На пути нашего следования располагались многочисленные общепризнанные места отдыха молодежи: огромный военный полигон со множеством укромных мест, лесок в районе аэропорта и посадки деревьев вдоль дорог, ведь ночью, как известно, каждый кустик – друг молодежи. Но мы с Кондратом привыкли обставлять наши прогулки с комфортом, при этом не любили шумного соседства и имели собственные места отдыха.

– Что ж, раз девушки просят в лес – значит в лес, – произнес будто бы разочарованно Кондрат, и я усмехнулся – у нас с ним, если уж говорить начистоту, были припасены различные варианты отдыха на любой вкус, и почти на все случаи жизни.

* * *

Эта мысль – украденный цветок,

просто рифма ей не повредит:

человек совсем не одинок —

кто-нибудь всегда за ним следит.

И.Губерман

Итак, как я уже сказал ранее, всегда и везде – отправляясь с дамами на квартиру или же на природу, – мы целеустремленно стремились к одному – физической близости с ними.

Я огляделся по сторонам: мы продолжали наш путь, однако, к моему удивлению, мы почему-то не поехали на наше «барменское место», расположенное неподалеку от аэропорта, не говоря уж про озеро под Котиганами или пасеку в районе села Московей, – эти красивые благоустроенные места с дачными домиками, где можно было удобно расположиться и великолепно провести время, находились совсем в другой стороне. А заехали мы на какое-то кукурузное поле в районе аэропорта, не доехав нескольких сотен метров до нашего обычного места отдыха. И остановились у обочины – притормозив, машина почти зарылась капотом в стройный ряд кукурузы и замерла.

– Что, брат?.. – спросил я Кондрата, лицо его мне показалось чем-то озабоченным. – Что-то с машиной?

– Нет, – ответил он и погасил все огни. Затем загадочно-трагическим голосом сообщил: – За нами следят. – И обращаясь к девушкам, добавил: – давайте посидим пару минут тихо, посмотрим, что это за герой висит у нас на хвосте.

Девушки слегка переполошились, стали оборачиваться, вглядываясь в пустынное шоссе позади нас и шептаться между собой, а Кондрат продолжил:

– Какая-то белая «Нива» на ближнем свете ехала все это время за нами по пятам, я обратил на нее внимание еще когда мы только отъезжали от завода, а когда мы свернули у автовокзала направо и она последовала за нами, я окончательно убедился в этом.

Это сообщение неприятно резануло по нервам, и я полез в карман за сигаретами. В общем, мы давно подозревали, что кто-то контролирует наши ночные перемещения – и раньше были уже кое-какие наметки в этом плане, но сегодняшнее преследование можно было считать установленным фактом, и теперь надлежало разобраться, кто и зачем это делает, кому пришло в голову за нами следить.

Выйдя из машины, мы с Кондратом стали внимательно всматриваться в участок дороги, видимый нам с этого места, но шоссе по-прежнему казалось пустынным, не было видно никаких огней, и тогда мой товарищ, сделав таинственное лицо, сунул голову в окно салона и шепотом предложил нашим дамам выйти из машины, попросив остаться одну девушку с необычным именем – Милена, которая внешне, как я успел для себя отметить, была, несомненно, самой сексапильной из всех троих; фамилия ее, которую по дороге несколько раз называли подруги, тоже была необычной и звучной – Гайворонская.

– Она побудет в машине для прикрытия, – заговорщически толкнув меня в бок, объяснил Кондрат, передавая сумку, которую он достал из багажника. После этого он, ничего больше не объясняя, вновь завел двигатель, развернул автомобиль и, не включая огней, погнал его к главной трассе в надежде перехватить машину, преследовавшую нас. Перед отъездом он успел шепнуть мне, что в любом случае минут через 20–30 вернется.

Итак, я остался на кукурузном поле вместе с Ириной – веселой и смешливой девушкой, той самой, что договаривалась с Кондратом насчет сегодняшнего ночного променада, и третьей девушкой из севших к нам в машину – Ольгой, – тихоней, голоса которой я до сих пор не слышал.

От нечего делать я стал осматриваться по сторонам. Кругом, куда не брось взгляд – поля и виноградники, изредка перемежаемые полосками лесопосадок – картина для южной части Молдавии совершенно обычная. А вот место, где нас оставил Кондрат, было совсем захудалое – кукурузное поле, при этом прямо перед нами какая-то ложбинка, прогалина в земле, казавшаяся в лунном свете почти черной; повсюду нас окружали стоячие и местами поваленные стержни кукурузы – пейзаж, прямо скажем, не располагающий к веселью, и уж тем более к интиму, а у меня в руках сумка, в которой позвякивают две бутылки шампанского, один на всех граненый стакан и – никаких перспектив на этот вечер. Одно успокаивало – это не могло продолжаться долго – Кондрат обещал скоро вернуться.

Пособирав валявшиеся на земле кукурузные стержни, мы сложили их, получив в итоге какое-то подобие настила и уселись на него. Костерок, не рассчитывая на продолжительное прозябание в этом богом забытом уголке, решили не разжигать, да и лень было им заниматься. Мое настроение было безнадежно испорчено – вначале неприятной новостью о том, что за нами следят, затем видом этого грустного места, и меня душевно потянуло к Ольге-тихоне: с такими обычно хорошо поговорить за жизнь, поплакаться, как говорится, друг другу в жилетку. Но Ольга была молчаливо-рассеянна, на мои вопросы отвечала невпопад, при этом она смущенно улыбалась и еле слышно вздыхала. И все же она меня чем-то привлекала, и я решил приглядеться к девушке повнимательнее. Она была невысокого роста, среднего сложения, густые вьющиеся каштанового оттенка волосы еле прикрывали плечи, лицо было миловидным, но черты его были не очень выразительными, мягкими. По ее виду было понятно, что девушка чувствовала себя здесь не очень уютно, что ей непривычны компании с незнакомыми ребятами и, скорее всего, вообще неприятны такого рода развлечения.

«И все же тихони, подобные ей, бывают разные, – задумчиво рассуждал я, поглядывая на Ольгу. – Есть в некоторых из них что-то загадочное, что влечет к ним, а порой встречаются и такие, что если уж пробудятся от спячки (конечно, если помочь им в этом), то могут взорваться неожиданным темпераментом словно вулкан, и тогда это будет по меньшей мере Везувий».

Другая девушка, Ирина, казалась веселой и беззаботной болтушкой, она беспрерывно рассказывала всякие истории и анекдоты, острила, шутила, и была вполне в моем вкусе, с ней все было бы легко и просто, но! – под другое настроение. Сейчас Ирина наливала по кругу в единственный стакан шампанское, а заметив, как я заботливо накинул на плечи Ольги свою летнюю курточку, весело подмигнула мне, а вслух сказала:

– Тебя тут ожидают, Савва, большие трудности. – И не ожидая расспросов тут же пояснила: – Ольга у нас недотрога, мужчин к себе не подпускает.

Я улыбнулся: в нашем с Кондратом тандеме недотроги были как раз по моей части, но я из скромности об этом умолчал.

Прошло уже более двух часов сверх обещанных Кондратом 20 минут, наш неутомимый «штирлиц» продолжал гоняться за неуловимым соглядатаем, а мы втроем, устав ругать его, а заодно и Милену, пересказав друг другу к этому времени все известные нам анекдоты, улеглись, свернувшись в замысловатую трехголовую фигуру практически на голой земле, и медленно замерзали – ведь на дворе стоял уже конец сентября. Вот где пришлось сожалеть о том, что у нас с собой шампанское, да еще сильно охлажденное, а не бутылка водки, более подходящая к случаю. Воспользовавшись тем, что от холода Ольга – на ней был лишь тонкий свитерок, – прижалась ко мне вплотную, и мы с ней оказались укрыты одной курткой, я начал целовать ее лицо, сначала куда придется – щеки, нос, глаза, подбородок, потом – стараясь отыскать ее губы, но девушка, стесняясь, еле заметными движениями уворачивалась от меня, не удаляясь, впрочем, ни на сантиметр, отчего мне стало казаться, что она нарочно подставляется под мои поцелуи так, чтобы я чего-нибудь случайно не пропустил, и я продолжал целовать ее, напоследок добравшись и до губ.

Надо признать, я увлекся поцелуями и это было для меня необычно вдвойне: во-первых, я не люблю целоваться и, несмотря на свой достаточно зрелый возраст, считаю, что не умею этого делать; во-вторых, в отношениях с женщинами вообще предпочитаю обходиться без поцелуев, из-за чего по вполне понятной причине имел лишь за последнее время несколько скандалов и массу сцен от своих подружек. А тут мне вдруг почему-то хотелось и даже нравилось целоваться, – именно с этой девушкой. Так, когда в одно из мгновений я захватил губами пухлые Ольгины губки с легким горьковато-сладким привкусом на них шампанского, то больше уже не хотел расставаться с ними – то были милые, наивные, девчоночьи губы. Ольга, чуть не задохнувшись, дернулась испуганно – только тогда я с сожалением отпустил их. На Ирку, прижавшуюся спиной к моей спине, мы не обращали никакого внимания, а она делала вид, что ей все происходящее рядом безразлично. Мне, лежащему между девушками, было, в отличие от них, тепло, удобно, и почти комфортно: они с двух сторон согревали меня своими телами, а Ольга, в то время как мы с ней целовались, согревала мои уста и… мое сердце, которое радостно замирало от необычных для меня ощущений.

Казалось, прошла уже целая вечность с момента отъезда Кондрата; я был зол на товарища и даже подумывал о том, чтобы отобрать у него по приезду домой ключи от машины. Эту машину, старенькую раздолбанную «копейку», которой было уже не менее 11 лет от роду, мне доверила соседка, вдова, оставшаяся без мужа, и, соответственно, без водителя, а я отдал машину в распоряжение Кондрата, так как сам не водил и прав не имел. Кондрат, кстати, прав тоже пока не имел, ему только-только исполнилось восемнадцать, но юноша уверенно сказал, что проблем никаких не будет, он, мол, все берет на себя.

Мое бедное тело уже ныло от врезавшихся в него жестких стержней кукурузы, предутренняя сырость как пологом накрыла местность, знобким холодком проникая под одежду, когда мы наконец увидели свет фар и услышали шум мотора, затем и Кондрат появился, предстал перед нами, улыбаясь во всю свою наглую рожу.

– Странно, что ты вообще о нас вспомнил, Кондратий Спиридонович, – не удержался я от упрека, с трудом вставая с нашей импровизированной лежанки и подавая поочередно Ольге и Ирине руку, чтобы помочь им подняться.

– О, да я вижу, вы тут тоже зря времени не теряли, – нашелся он, кивая на Ольгу, опиравшуюся на мою руку. От такой явной наглости все слова в моем рту превратились в ледяные шарики, и я не нашелся, что ему и сказать. В следующую секунду мы атаковали машину, тормоша молчаливо и отрешенно сидевшую внутри Милену и через двадцать минут, миновав центр города, уже подъезжали к студгородку.

Когда наши девушки, преодолев дыру в сетчатом заборе, смешались с другими студентками, собиравшимися на работу в первую смену, на улице было уже совсем светло. Высаживая меня у дома, Кондрат сказал:

– Не обижайся, брат, вечером я тебе расскажу как и что, а теперь извини, поеду домой, очень спать хочется.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.