Дивизия стала Краснознаменной

Дивизия стала Краснознаменной

Наступать становилось все труднее и труднее. В Пинских болотах не было дорог, в Полесской пуще — иной раз даже тропинок. Особое значение приобретали действия небольших подразделений, мелких групп смельчаков. Им легче проникнуть во вражеский тыл, перерезать коммуникации, пути отхода. Их появление вызывало панику среди гитлеровцев.

Политотделу надо было решить, как вести партийную работу в таких, ставших самостоятельными, группах и подразделениях. Личный пример, партийное слово здесь играли подчас решающую роль. Поэтому сюда мы направляли инициативных коммунистов. Резерв парторгов рот из 16 человек, созданный при политотделе, теперь нас крепко выручил. Ни одна из групп не осталась без партийного ядра.

Парторг 1-й стрелковой роты 111-го полка сержант Николай Титов рассказывал мне:

— Помогая командиру в выполнении боевых задач, продумывая и осуществляя мероприятия, которые должны содействовать успеху роты, я опираюсь на боевой актив подразделения — на всех лучших людей.

В дни наступления наряду с коммунистами и комсомольцами достойно выполнили воинский долг беспартийные: санинструктор Виктор Агиенко, командир взвода сержант Алексей Богомолов, пулеметчик Петр Панасин и многие другие.

Помню особенно тяжелый день. Свыше суток лежали мы в болоте, непрерывно шел дождь, тело пронизывал холодный ветер. Фашисты обстреливали нас из орудий и минометов, не давали поднять головы. Бойцы устали и измучились. Между тем скоро предстояла атака. Я думал о том, как поднять у них настроение, вдохнуть новые силы, бодрость. В это время нам сообщили текст приказа Верховного Главнокомандующего и сводку Совинформбюро. Среди отличившихся соединений упоминалась и наша дивизия.

С текстом приказа и сводки Совинформбюро я направил в отделения не только коммунистов, но и беспартийных активистов — Агиенко, Богомолова, Панасина; все они были люди с агитаторским даром, любимцы бойцов. Закончились беседы. Началось наступление. Впереди вместе с коммунистами и комсомольцами шли Алексей Богомолов, Виктор Агиенко, Петр Панасин.

...Парторг роты Павел Кузнецов вручил коммунисту Пашкину и комсомольцу Тырышкину по красному флагу.

— Вы люди быстрые, я слышал, спортсмены, — сказал он. — Вот и установите эти флаги над вражеской траншеей, как только ворветесь в нее.

Бойцы пошли в атаку. Однако сильный артиллерийский огонь заставил всех залечь на полпути. Казалось, атака сорвалась. И вдруг бойцы увидели над немецкими окопами два красных флага. Пашкин и Тырышкин не посрамили своей спортивной славы, опередили товарищей, первыми ворвались во вражескую траншею и вступили в рукопашную схватку. Рота рванулась вперед.

Ротными парторгами мы могли особо гордиться. Работа у них была трудная. Чаще всего это были рядовые или сержанты. От основных обязанностей их никто не освобождал, дисциплинарными правами они не обладали. Убеждение словом и личный пример — вот что определяло их влияние на людей. Парторгов назначали не только в роты и батареи. Они были также в разведгруппах, боевом охранении, десанте. Словом, участвовали в выполнении самых ответственных боевых заданий.

Помню, парторгов рот Василия Мишина, Василия Безрукова, Петра Степанова, Ивана Еремина, Алексея Васнева, Василия Трушинкина, Ивана Гусева, Михаила Токорева, Владимира Телегина, Андрея Романова, Николая Ванеева, Виктора Васильева. Все они были настоящими партийными вожаками в своих подразделениях, заслужили уважение бойцов и командиров.

Некоторые парторги рот были выдвинуты на должности политработников. Так, сержант И. Д. Амплиев под Понырями командовал отделением, затем был командиром расчета и парторгом отдельной зенитной роты. В 1944 году он стал парторгом батальона в 111-м полку. В этом же полку парторг батареи 76-мм пушек сержант Малков был выдвинут на должность заместителя командира батальона по политической части и получил офицерское звание. Парторгом батальона 107-го полка стал парторг разведывательной роты старшина Петр Кочетков.

Силы наших солдат удесятерили боевая дружба и взаимная выручка. Коммунист комсорг 107-го полка Семен Босалыга рассказывал в дивизионной газете «Победа» о двух неразлучных друзьях — русском Иване Курдюкове и узбеке Латыне Салаеве. Они вместе ходили в разведку, в числе первых форсировали Припять. Ребята смекалистые и отчаянные, как-то они устроили засаду в лесу. Увидели повозку с гитлеровцами, подпустили ее поближе и открыли огонь. Вражеские солдаты удрали, бросив раненого офицера. Разведчики отнесли офицера в сторонку, оказали медицинскую помощь, а потом предложили ему позвать своих солдат. Те явились на зов. Курдюков велел им уложить офицера на повозку и под конвоем доставил всю группу в наше расположение.

Многим запомнился случай, когда двух друзей послали во вражеский тыл наблюдать за дорогой. Курдюков забрался в пустую железнодорожную будку, оттуда хорошо просматривалась местность. Салаев расположился на некотором расстоянии, чтобы противник не мог зайти со стороны тыльной глухой стены дома. Предосторожность оказалась не напрасной. Около десятка вражеских солдат вышли из лесу и, крадучись, приблизились к будке. Салаев не задумываясь вступил в неравный бой. Очереди его автомата заставили фашистов залечь в кювет. Это спасло Курдюкова. Воспользовавшись тем, что гитлеровцы увлеклись перестрелкой с Салаевым, он выбежал из будки и залег в овраге, среди кустарника. «Отходи!» — крикнул он товарищу, а сам открыл огонь. Так по очереди, прикрывая друг друга, они вышли из переделки целыми и невредимыми.

Верными друзьями были Сергей Петрович Орлов и Ахмет Курмангалиев. Перед наступлением саперу Орлову было приказано сделать ночью проход в проволочном заграждении. Опытный сапер справился с поставленной задачей. Можно было уже возвращаться в свое подразделение. Но противник неожиданно открыл огонь. Орлов был ранен в грудь и упал.

Сергей Петрович не возвращался. Бойцы стрелкового подразделения стали беспокоиться, не случилось ли чего с сапером.

Ахмет Курмангалиев выбрался из окопа и пополз к проволочному заграждению. Вскоре он услышал стоны, а затем увидел раненого сапера. Ахмет положил Орлова на плащ-палатку и потащил к своим. Противник снова открыл огонь. Курмангалиев вместе с раненым спустился в воронку от разорвавшегося снаряда. Когда огонь прекратился, он продолжил свой путь. Все закончилось благополучно. Первая медицинская помощь была оказана Орлову на батальонном медицинском пункте. Лечился он в медсанбате. А через некоторое время возвратился в строй. С тех пор Сергей Петрович Орлов и Ахмет Курмангалиев стали неразлучными друзьями.

Еще на Северо-Западном фронте в 1942 году подружились начальник связи 2-го дивизиона артиллерийского полка Геннадий Михайлович Беляев, командир топографического взвода Борис Николаевич Малиновский и командир радиоотделения Александр Егорович Ипполитов. Фронтовая дружба крепла в боях. Но вот во время летнего наступления 1944 года в белорусских лесах все трое были ранены. Военная судьба разбросала их в разные стороны. Беляев был уволен по инвалидности в запас. Ипполитова после госпиталя направили в другую часть. Лишь Малиновский возвратился в свою дивизию.

Интересна послевоенная судьба боевых друзей. Все они пошли учиться. Г. М. Беляев был инженером-экономистом, работал в Москве. А. Е. Ипполитов длительное время служил в Советской Армии, стал полковником, кандидатом технических наук. Б. Н. Малиновский живет и работает в Киеве. Он доктор технических наук, профессор, член-корреспондент Академии наук Украинской ССР.

Дружба, скрепленная кровью, как правило, продолжается и в послевоенное время. Это ли не свидетельство высокой нравственности, идейной убежденности, братства советских людей!

До сих пор наша дивизия вела наступление с открытыми флангами, теперь появился сосед — 23-я стрелковая дивизия 89-го корпуса. Она форсировала реку Припять и наступала левее нас.

Большинство работников политотдела находилось в частях. Но у нас был установлен порядок: раз в два-три дня собираться и докладывать о том, что произошло, обмениваться мыслями. На одном из таких совещаний инструктор политотдела по информации Борис Львович Айзен предложил выпускать специальные бюллетени, посвященные опыту командиров и политработников в наступательном бою. Бюллетень был рассчитан на относительно узкий круг людей. Далеко не все, о чем в нем сообщалось, разрешалось публиковать в дивизионной газете. У меня сохранился первый номер бюллетеня. Он невелик по размеру, всего несколько страниц, отпечатанных на машинке. Сжато подводились итоги трехдневных боев. В частности, рассказывалось о командире роты автоматчиков старшем лейтенанте Фисенко, избегавшем лобовых атак, при которых большие потери неизбежны. Фисенко умело использовал обходный маневр. Комбат капитан Александр Иванович Тельнов критиковал некоторых командиров рот и взводов, которые подменяли командиров отделений. Отмечались факты пренебрежительного отношения к маскировке и окапыванию, ставился вопрос о применении залпового огня.

Большие трудности возникли у нас с вручением партбилетов и кандидатских карточек. Дело в том, что партийное хозяйство в целях безопасности находилось во втором эшелоне, в тылах дивизии. А во время наступления они значительно отставали. Было принято рискованное, но оправданное решение: перевести партийное хозяйство в первый эшелон, на командный пункт дивизии. Работники по партучету могли понадобиться в любую минуту.

В результате у нас почти не было случаев, чтобы люди, принятые в партию и получившие в бою ранение, эвакуировались в госпиталь без партийных документов. Политотдел армии строго следил за этим.

Среди самых необходимых солдату вещей — боеприпасов, воды и пищи — не последнее место занимали газеты со сводками Совинформбюро. Они как бы связывали маленький участок войны, видный бойцу, со всем фронтом, всей страной. Свежие новости поступали к нам и по радио. Но в дни стремительного наступления по плохим дорогам, когда не хватало бензина, машины с рациями и радиоаппаратурой отставали. Что делать? Первым нашел выход агитатор 107-го полка Серебряков. Он установил радиоприемник на повозке, которая продвигалась вслед за наступающей пехотой. Если подвода застревала в болоте, солдаты выносили ее на руках. Повозочный (выделенный специально для этой цели комсомолец) записывал важные новости, переданные по радио. По нескольку раз в сутки к нему приходили связные из подразделений, переписывали сводки и передавали их в боевые порядки. Позднее такие «повозки информации» появились во всех полках.

Трудности были и с центральными газетами. Как известно, они доставлялись на самолетах в первые эшелоны фронта и армии в день выхода. На следующий день их ожидали на переднем крае. Однако наша полевая почтовая станция (ППС) не поспевала за наступающими частями. Путь письмоносцев с переднего края в ППС и обратно был труден и долог. К счастью, в одном из боев мы разгромили вражескую кавалерийскую часть и захватили лошадей. Письмоносцы стали ездить верхом. На хорошей рыси, а то и галопом мчались они с газетами и письмами в подразделения.

Более оперативно стали работать партийные бюро полков. Если раньше на их заседаниях рассматривались главным образом заявления о приеме в партию, то теперь в связи с тем, что принимали в партию на бюро первичных парторганизаций, партийные бюро полков получили возможность уделять больше внимания вопросам внутрипартийной жизни. Я присутствовал на заседании партбюро 107-го полка, где слушали доклад о работе парторга 1-го батальона старшего лейтенанта Иманалина и парторга роты автоматчиков Ранчугова. Состоялся поучительный разговор об опыте воспитательной работы с молодыми коммунистами, об их передовой роли в боях.

* * *

Сильное сопротивление части дивизии встретили восточнее города Житковичи. По решению полковника Шмыглева 107-й полк совершил обходный маневр с севера, а 111-й полк с юга. 228-й полк наступал с фронта. Опасаясь окружения, противник отступил. 5 июля город и железнодорожная станция Житковичи были освобождены от захватчиков. Враг понес в этих боях большие потери. Дивизия захватила два продовольственных склада.

Немецко-фашистское командование возлагало большие надежды на водную преграду — реку Случь. Имелось в виду, как показали военнопленные, остановить наступление дивизии на этом рубеже. 7 июля все части дивизии подошли к реке. Гитлеровцы встретили нас орудийным огнем. Однако нашим пушкарям удалось в значительной степени подавить артиллерию врага. Стрелковые полки ночью форсировали Случь и 8 июля 1944 года в 2 часа 30 минут овладели населенным пунктом Микошевичи. Первыми вышли на берег и завязали бой воины 228-го полка и саперного батальона.

Продвижение частей дивизии затрудняли не только реки, впадающие в Припять, которые приходилось форсировать, но и широко применяемые противником минные заграждения. Все дороги, мосты, лесные тропинки и поляны были заминированы. Никогда еще за время войны мы не имели дело с таким огромным количеством вражеских мин. Теперь разминированием занимались не только саперы. С миноискателями шагали стрелки и артиллеристы. Само собой разумеется, они прошли соответствующий инструктаж. Об этом позаботились инженер дивизии подполковник Ф. А. Ярошевич, командир саперного батальона майор М. М. Петренко. Помогло также изучение памятки «Бойцу о саперном деле», выпущенной политотделом 61-й армии. С начала наступления было снято 4075 противотанковых и противопехотных мин. И все-таки не все мины удавалось обезвредить. Мы несли потери.

Впереди находился город Лунинец — важный железнодорожный узел, связывавший южную и северную группировки противника в Белоруссии. Немецко-фашистское командование решило дать нам бой на реке Цна. На ее западном берегу заняли оборону 216-я и 129-я пехотные дивизии и 84-й полк противника.

Военный совет 61-й армии требовал от нас и 23-й стрелковой дивизии как можно быстрее лишить противника важной магистрали. Командир дивизии решил обойти вражескую оборону. 107-му полку была поставлена задача совершить обходный маневр на северо-восток и форсировать Цну в районе Дребска. 111-й полк должен был форсировать реку в районе Кожан Городок. 228-й полк следовал за 107-м полком и оставался в резерве комдива.

Продвижение началось ночью 9 июля. Шли лесными тропами, а порой по болоту и без троп. Слева от нас действовала 23-я стрелковая дивизия, справа соседей не было.

107-й полк первым завязал бой в районе железнодорожной станции Дребск. 1-й батальон старшего лейтенанта В. И. Турчанинова форсировал реку Цна. Проделав проходы в проволочных заграждениях, бойцы бросились в траншеи. Завязалась рукопашная схватка, в которой мы одержали победу. Вслед за 1-м батальоном на западный берег переправился весь 107-й полк.

В 111-м полку первыми под покровом ночи форсировали реку автоматчики подразделения капитана Василия Афанасьевича Михалева. Разгорелся ночной бой. Появление наших автоматчиков на западном берегу и внезапная атака на фланге оборонительного рубежа вызвали панику, деморализовали противника. Гитлеровцы побежали. Вскоре весь 111-й полк, а за ним и 228-й форсировали Цну. После выхода на западный берег реки 107-й и 111-й полки продолжали обходный маневр.

В районе хутора Мельница гитлеровцы, прикрываясь самоходными орудиями «фердинанд», контратаковали фланг батальонов В. И. Турчанинова и С. Е. Низовца. В контратаке участвовало до сотни автоматчиков противника. Первым принял на себя удар взвод младшего лейтенанта Баканова. Пропустив самоходки через свои боевые порядки, Баканов, хотя и был тяжело ранен, нашел в себе силы поднять взвод и отрезать вражеских автоматчиков от самоходок. Находившийся рядом взвод минометчиков лейтенанта Василия Павловича Соболева, израсходовав все мины, продолжал вести огонь стрелковым оружием.

Судьбу боя решили подоспевшие артиллеристы во главе с капитаном Федуловым. Сержанты Сараев и Савельев поставили свои орудия на прямую наводку и открыли огонь. Одной вражеской самоходке своротили башню. Контратака врага была отбита.

Тем временем навстречу армии двигалось по тылам противника партизанское соединение. Его возглавлял Герой Советского Союза генерал-майор Василий Захарович Корж. Его имя было широко известно. Еще во время гражданской войны он партизанил в Белоруссии. В 1937 году сражался в Испании в рядах Интернациональной бригады. Комиссаром соединения был секретарь Пинского подпольного обкома партии Герой Советского Союза генерал-майор А. Е. Клещев.

Партизаны Белоруссии наносили чувствительные удары по врагу. Например, в ночь на 20 июня 1944 года по всей республике был проведен третий тур рельсовой войны, во время которого удалось подорвать 40 775 рельсов. Позже партизаны наращивали удары. Об этом рассказал в своих воспоминаниях А. Е. Клещев. Думаю, уместно привести некоторые выдержки из его книги.

cite

«Когда войска 61-й армии... стали приближаться к городу и железнодорожному узлу Лунинец, — пишет Алексей Ефимович, — командующий армией генерал-лейтенант П. А. Белов поставил перед партизанами боевую задачу — оказать помощь советским воинам в овладении этим важным опорным пунктом противника.

Подпольный обком партии и командование соединения организовали операцию в районе Лунинца с целью перерезать железные дороги Лунинец — Барановичи и Лунинец — Пинск. В ночь на 3 июля партизаны начали наступление на гарнизоны станций Люща, Бостынь и Ловча. В эту же ночь было подорвано 697 рельсов. Овладеть полностью станциями партизаны не смогли, потому что гарнизоны этих станций были сильно укреплены. Однако противнику, засевшему на станциях, были нанесены большие потери, и железная дорога Лунинец — Барановичи на участке Люща — Бостынь 3-го и 4-го июля не работала»[25].

End cite

Далее А. Е. Клещев пишет, что в ночь на 5 июля станции были атакованы вторично. В результате партизаны подорвали 130 рельсов и зажали севернее станции Люща бронепоезд противника. До прихода частей Красной Армии дорога не восстанавливалась.

Активные действия партизан оказали существенную помощь нашей 55-й и 23-й дивизиям в ходе наступления на Лунинец. Они вынудили врага оттянуть часть своих сил с оборонительных рубежей и бросить их на охрану дорог и станций.

К 6 часам утра 10 июля 107-й и 111-й полки дивизии, перерезав железную дорогу Лунинец — Барановичи, заняли в районе Новина исходное положение для штурма города. В 7 часов утра наши части, взаимодействуя с 23-й дивизией, ворвались в Лунинец и к 10 часам полностью освободили его.

Действия наступающих частей были настолько стремительны, что гитлеровцы не успели даже вывести эшелоны с военным имуществом. Понесли они большие потери и в живой силе. В тот же день мы приняли по радио приказ Верховного Главнокомандующего: личному составу дивизии объявлялась четвертая благодарность. А через несколько дней был получен Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении нашей дивизии орденом Красного Знамени. 107-й и 111-й полки получили наименование Лунинецких.

Во всех частях и подразделениях прошли митинги. Офицеры и солдаты поздравляли друг друга. Помню митинг в 107-м полку. На поляне выставлены стенды, подготовленные дивизионным клубом. На стендах — портреты солдат и офицеров, отличившихся в боях. Выступали передовые воины полка: сержант Николай Сараев, агитатор подразделения Михаил Вдовин, многие другие.

Мы — краснознаменные! Значит, должны драться еще смелее, еще лучше, еще мужественнее — эта мысль пронизывала все выступления.

Бойцам и офицерам командиры и политработники вручали именные благодарственные грамоты.

Дивизионная газета «Победа» писала: «Поклянемся покрыть новой славой наши знамена. Да будет счастливым наш путь на запад — победный путь!»

* * *

Продолжая преследовать противника, части дивизии в районе станции Вулька впервые соединились с соседом справа. Теперь нашим соседом слева была 23-я стрелковая дивизия, а соседом справа — 55-я гвардейская стрелковая дивизия 28-й армии. Две 55-е дивизии шли вперед рядом.

Мы продолжали путь в Пинских болотах. Они тянулись на многие и многие километры. Отступая, фашисты заминировали дороги. Стрелковые подразделения обходили минные поля и завалы, часто по пояс и по грудь в гнилой воде. Еще труднее было артиллеристам. Застревали машины с боеприпасами и продовольствием. Интендантам не всегда удавалось справляться со своими задачами. Им тоже было нелегко. В мороз и распутицу, под яростной бомбежкой, артиллерийским и пулеметным обстрелом офицеры и солдаты службы тыла стремились доставлять все, без чего армия не может существовать.

Доброе слово о них я хотел бы подкрепить рассказом о нашем дивизионном ПАХе — полевом автохлебозаводе. Мне запомнился случай, когда во время артиллерийского налета вражеский снаряд попал в дежу с тестом и осколки ранили пекарей. Но легкораненые не покинули своих постов до тех пор, пока не испекли хлеб.

В работе интендантов были и риск, и опасность, а главное — труд без отдыха, труд напряженный, очень ответственный (нельзя оставлять бойцов голодными). Хлебопекарные печи, тестомесильные агрегаты и прессовальные машины, смонтированные на автомобилях с прицепами, цистерны для воды, различный инвентарь, палатки... — отнюдь не просто было содержать это громоздкое хозяйство в порядке и постоянной готовности. А еще труднее было поспевать с ним за наступающими частями. Начальник ПАХа майор Ситников, старший лейтенант Чернявский а все бойцы — среди них было много девушек, — выбиваясь из сил, тащили машины ПАХа по Пинским болотам. Только бы не отстать!

Для того чтобы развернуть хлебозавод на новом месте, установить палатки, замаскировать их, нужно не менее 9–10 часов. Нужна постоянная забота о дровах, сухих и жарких, забота о муке, которую порой приходилось везти с армейских или фронтовых баз десятки, а то и сотни километров.

Работали в ПАХе во время наступления днем и ночью. Пекари отдыхали 2–3 часа в сутки.

После выпечки хлеб поступал на склады ДОПа (дивизионного обменного пункта). За доставку хлеба в полки отвечал начальник продовольственно-фуражного отдела тыла дивизии старший лейтенант Подобедов — замечательный организатор, в самых сложных условиях находивший способ вовремя доставить хлеб во все части дивизии. А в частях отвечали за доставку хлеба на передовую заместители командиров по хозяйственной части, начальники продовольственно-фуражной службы частей и старшины рот. И каждый из них, от офицеров тыловой службы подполковников Белова, Ващинина, Белоусова до ротных старшин, не знал ни минуты покоя.

Вот почему я не хочу обвинять интендантов даже в тех случаях, когда их постигали временные неудачи.

Во время наступления в Пинских болотах армейские тылы не всегда могли оказать нам необходимую помощь.

Они находились за сотни километров от нас, были отделены рекой Припять и многими болотами. Поэтому со всей остротой встали вопросы обеспечения питанием и боеприпасами. Проблемой стала и эвакуация раненых.

Мы с В. П. Шмыглевым собрали заместителей командиров частей по политчасти. Решили посоветоваться — что делать? В деревушках не предоставлялось возможности приобрести продовольствие. Гитлеровцы их начисто ограбили. Но многие крестьяне ухитрились припрятать и сохранить лошадей. Было решено разослать во все окрестные населенные пункты политработников. Они обратились к местным жителям с просьбой помочь наступающей Красной Армии. Крестьяне охотно откликнулись на наш призыв. Тысячи людей вышли на ремонт дорог и прокладку гатей. Там, где не могли пройти автомашины, потянулись телеги, запряженные низкорослыми, крепкими каурками. Они подвозили боеприпасы и продовольствие. До реки Ясельда помогали нам крестьяне извозом и работали на восстановлении дорог. Подвозили они и раненых. Всем санитарным обозом руководил новый молодой и энергичный начальник медицинской службы дивизии Н. В. Пивоваров.

Военный совет 61-й армии направил всем работникам войскового тыла обращение, призывая их улучшить работу. Из политотдела и полков были посланы в помощь интендантам политработники. Они находились в тылах до тех пор, пока не наладилось снабжение переднего края.

Противник продолжал оказывать упорное сопротивление наступающим частям нашей дивизии. Но тем не менее гитлеровцы не сумели остановить нас.

12 июля, освободив деревни Сошино и Вулька, дивизия вышла на водный рубеж, прикрывающий город Пинск, — реку Ясельда.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.