2

2

И апреля 1943 года бомбардировщики АДД совершили массированный налет на железнодорожную станцию Орел. Немецкие эшелоны беспрерывно подвозили туда танки, орудия и другую военную технику. Над городом в эту ночь не затухали огненные зарницы. Вражеские зенитки посылали в небо тысячи снарядов.

Во время захода на цель я увидел двухкилевые самолеты. Это были «Мессершмитты-110». Один из них пристроился было к нам в хвост, но лейтенант Шишигин резко убрал газ, и машина со снижением вошла в зону зенитного огня. Стервятник сразу же отстал.

Отбомбившись, мы легли на обратный курс. Прошли линию фронта, клокотавшую огнем. От пулемета, где я стоял на случай отражения атак вражеских самолетов, сошел в штурманскую кабину, чтобы уточнить маршрут.

Темнота. Черная земля почти не просматривается. Настраиваю РПК-2, пробую уловить позывные нашей приводной радиостанции, но ничего не получается. На одной волне очень много позывных, и стрелка радиополукомпаса мечется из стороны в сторону. Отпускаю рукоятку РПК-2, ложусь на живот и напряженно всматриваюсь в темные пятна, проплывающие под нами.

Вскоре блеснул луч липецкого светомаяка. Я узнал его потому, что он давал шесть оборотов в минуту против часовой стрелки. Ориентир был засечен. Это позволило нам благополучно вернуться на свой аэродром.

К утру, когда полк закончил выполнение боевой задачи, стало известно, что с задания не вернулся один ТБ-3. В составе его экипажа летал хорошо знакомый мне штурман младший лейтенант Б. Г. Киреев.

Несколько позже мы узнали подробности гибели Киреева. Вместе со всеми он выпрыгнул с парашютом из горящей машины. Гитлеровские стервятники открыли по экипажу огонь. Борису перебило обе ноги. Приземлился он недалеко от линии фронта, на территории, занятой врагом. Фашисты осветили местность ракетой, обнаружили Киреева и, окружив, предложили сдаться в плен. В ответ раздался выстрел, а затем автоматная очередь. И все смолкло…

Однополчане поклялись отомстить врагу за гибель Бориса Григорьевича Киреева. Вскоре такой случай представился.

24 апреля нашему полку совместно с другими частями АДД была поставлена задача разбомбить аэродром противника в Сеще.

Нанесение удара по военно-воздушной базе в тылу фашистских войск требовало от летчиков большой выдержки. Гнездо стервятников обросло мощным зенитным прикрытием. Его охраняли более четырех с половиной тысяч солдат и офицеров. По сигналу тревоги они бросались к самолетам, орудиям, счетверенным пулеметным установкам и открывали огонь. Дневным бомбардировщикам с трудом удавалось проникнуть в зону расположения аэродрома. Его также охраняли днем и ночью барражировавшие в воздухе «мессершмитты». По данным наземной разведки, гитлеровцы обнесли эту мощную авиабазу колючей проволокой в радиусе пяти километров. В капонирах и на стоянках размещалось более трехсот самолетов разных типов. Отсюда немцы рассчитывали прикрывать свои войска при наступлении на Курской дуге.

Наши самолеты взлетели точно в указанное время и легли на заданный курс. Под крылом — черные точки домов деревень и поселков, кое-где выделяются темные пятна озер. Вот и цель. На летном поле хорошо видна бетонированная полоса, уже изрытая взрывами бомб.

Массированный налет авиации в полном разгаре. Аэродром светится огнями пожаров, на стоянках и в капонирах горят вражеские самолеты, охвачен пламенем склад горючего. На высоте примерно 2500 метров загорается подбитый самолет. Он с разворотом уходит на восток. Проследить за ним нет времени: надо бомбить. Из открытых люков падают бомбы. Гул взрывов доходит до нас. Немцы озверело бьют из зениток, красные огненные языки хищно лижут небо.

Ко второму вылету активность вражеского огня заметно ослабла. Прожекторов стало меньше, «мессеры» не появлялись. Советские бомбардировщики продолжали наносить удары по фашистскому гнездовью. Отдельные очаги пламени сливались в сплошное огненное море. К утру густой дым застлал весь аэродром.

Зарулив на свою стоянку, лейтенант Шишигин выключил моторы, снял шлем и, вылезая из самолета, запел:

Была бы только ночка, да ночка потемней.

Ударим по фашистам, ударим посильней!

Во время полетов на бомбардировку вражеских объектов изобретательность, инициативу и сметливость проявляли не только летчики и штурманы, но и другие члены экипажей. Нелегко приходилось и борттехникам. Нередко они в полете устраняли неисправности и повреждения материальной части. Одним из таких специалистов на все руки был техник-лейтенант Федор Тарасович Баев.

В разгар боевых вылетов на Орел противник усилил его противовоздушную оборону. Особенно большое сосредоточение зенитной артиллерии и прожекторов было на железнодорожной станции. Мощные лучи специальных установок ослепляли летчиков и штурманов, мешали прицельному бомбометанию, наводили истребителей на наши ТБ-3. Чтобы отвлекать внимание прожектористов, Федор Баев всякий раз придумывал сюрпризы.

Как-то борттехник набил несколько старых комбинезонов соломой и во время захода на цель сбрасывал их по одному. Полагая, что с борта корабля высаживается воздушный десант, гитлеровцы направляли лучи прожекторов на чучела, а летчики, пользуясь этим, сбрасывали бомбы на вражеские эшелоны с живой сплои и техникой.