Белоруссия
Белоруссия
Некоторое время врачи удерживали меня в постели. У меня появилась, таким образом, возможность еще раз вникнуть в детали подготавливаемой Генштабом Белорусской операции. Разрабатывая ее план, мы исходили из благоприятной обстановки, складывающейся к тому времени для нас на фронте.
Готовясь к летней кампании 1944 года, фашистское командование считало наиболее вероятным, что Красная Армия нанесет главный удар на юге. В Белоруссии же они предполагали местные операции сковывающего характера, надеясь отразить их силами группы армий «Центр».
Чтобы укрепить фашистов в этом мнении, мы демонстративно «оставляли на юге» большинство своих танковых армий. Все светлое время суток в войсках центрального участка советско-германского фронта велись лихорадочные «оборонительные» работы (на южном участке оборонительные работы велись ночью) и т. д. Вот лишь небольшая часть вопросов, над которыми трудились тогда Генеральный штаб и соответствующие управления Наркомата обороны.
К разработке конкретного оперативного плана проведения Белорусской операции и плана летней кампании 1944 года в целом Генеральный штаб вплотную приступил с апреля. В основу плана был положен замысел Верховного Главнокомандования, которым предусматривалось мощными сходящимися ударами по флангам белорусского выступа – с севера от Витебска через Борисов на Минск и с юга через Бобруйск также на Минск – разгромить главные силы немецкой группы армий «Центр», находившиеся в середине выступа, восточнее Минска. Предполагалось, что успешное выполнение замысла позволит полностью освободить всю территорию Белоруссии, отбросить все еще нависавший над Москвой вражеский фронт западнее Смоленска, далее выходом на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии рассечь стратегический фронт врага, поставив в опасное положение действовавшую в Прибалтике группу армий «Север», создать выгодные предпосылки для нанесения последующих ударов по врагу как в Прибалтике, так и в западных районах Украины и для развития новых, решающих операций на наиболее уязвимых для немцев восточно-прусском и варшавском направлениях.
Одновременно с подготовкой Белорусской операции Генеральный штаб совместно с командованием Ленинградского и Карельского фронтов разрабатывали наступательные операции на Карельском перешейке и в Южной Карелии. Они должны были отвлечь силы и внимание врага от центрального участка фронта. Успех советских войск в этих операциях, которые планировалось провести раньше, мог резко повлиять на правящие круги Финляндии, вынудить их к разрыву с Германией и скорейшему выходу из войны.
В течение марта и апреля замысел летней кампании неоднократно обсуждался и уточнялся у Верховного Главнокомандующего.
Г. К. Жукова и меня несколько раз вызывали в Москву. Много раз Верховный Главнокомандующий говорил с нами об отдельных деталях и по телефону. При этом Сталин нередко ссылался на свои переговоры по этим вопросам с командующими войсками фронтов, особенно с К. К. Рокоссовским.
20 мая разработанный Генштабом план Белорусской операции был представлен Верховному Главнокомандующему. Вскоре он был рассмотрен в Ставке с участием некоторых командующих и членов военных советов фронтов. В ближайшие же дни Генштаб должен был представить уточненный план на окончательное утверждение в Ставку. Вместе с Г. К. Жуковым и А. И. Антоновым я неоднократно бывал в те дни у Верховного Главнокомандующего. Каждый раз во время этих встреч мы возвращались к обсуждению деталей плана и проведения Белорусской операции, получившей наименование «Багратион».
30 мая Ставка окончательно утвердила план операции «Багратион». Он был прост и в то же время смел и грандиозен. Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на белорусском театре военных действий, причем мы заведомо знали, что эти фланговые направления являются наиболее опасными для врага, следовательно, и наиболее защищенными. Смелость замысла вытекала из стремления, не боясь контрпланов противника, нанести решающий для всей летней кампании удар в одном стратегическом направлении.
По утвержденному Ставкой плану, операцию «Багратион» решено было начать 19–20 июня. На вторую половину 1944 года руководящий состав Вооруженных Сил получил новые условные фамилии. Сталин теперь именовался Семеновым, Жуков – Жаровым, я – Владимировым; командующие фронтами: Говоров – Гавриловым, Масленников – Мироновым, Еременко – Егоровым, Баграмян – Батуриным, Черняховский – Черновым, Захаров – Зориным, Рокоссовский – Румянцевым, Конев – Киевским, Малиновский – Морозовым.
Утверждая 30 мая план Белорусской операции, Сталин, как это было уже не раз, заявил, что ближайшая задача Ставки – помочь командованию и войскам фронтов получше подготовить и провести задуманную операцию, а ГКО и Генштаб обязаны принять меры к тому, чтобы своевременно и полностью обеспечить войска всем необходимым. Он предложил направить Г. К. Жукова и меня в Белоруссию в качестве представителей Ставки и спросил, на какие фронты мы хотели бы поехать. Мы оба ответили, что готовы работать там, где будет указано. Было принято решение послать Жукова для координации действий 1-го и 2-го Белорусских, а меня – 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов.
В ночь на 31 мая Сталин, Жуков, я и Антонов отработали в Ставке частные директивы фронтам белорусского направления, указания немедленно приступить к подготовке операции «Багратион» и конкретные задачи на первый этап ее проведения. 31 мая директивы за подписью Сталина и Жукова были направлены фронтам. Г. К. Жуков подписал распоряжение Захарову и Рокоссовскому определить срок готовности и начало наступления. Аналогичное распоряжение за моей подписью посылалось Баграмяну и Черняховскому.
* * *
Итак, все было готово к решительному наступлению. Однако на 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах операция «Багратион» началась не совсем так, как нам хотелось бы. Погода не считалась с нашими планами. Небо затянули сплошные облака, и авиацию дальнего действия нам удалось использовать лишь частично.
С волнением ожидали мы первых вестей с поля боя. Внимательно следила за ходом событий и Ставка. Верховный Главнокомандующий в тот день неоднократно вызывал меня по телефону. Знаю, что звонил он и другим руководящим военачальникам на этих фронтах.
Несмотря на ожесточенное сопротивление немецко-фашистских войск, наши армии упорно продвигались вперед, пройдя за первую неделю боев 150–200 километров, а уже 3 июля войска 3-го и 1-го Белорусских фронтов встретились в центре Минска. Восточнее, теснимые войсками 2-го Белорусского фронта, оказались в очередном «котле» основные силы группы армий «Центр». Яростные попытки неприятельских войск вырваться из окружения стоили им огромных жертв, но были безуспешными. 12 июля враг полностью капитулировал. Около 35 тыс. человек было взято в плен, а с ними – вся техника, снаряжение и тылы 4-й немецкой армии. В плен попали двенадцать генералов – командиров корпусов и дивизий, а также большая группа офицеров.
5 июля я посетил Минск. Впечатление у меня осталось крайне тяжелым. Город был сильно разрушен фашистами. Из крупных зданий враг не успел взорвать только дом белорусского правительства, новое здание ЦК КПБ, радиозавод и Дом Красной Армии. Электростанция, железнодорожный вокзал, большинство промышленных предприятий и учреждений были взорваны. Я внимательно, насколько позволяло время, ознакомился с работой инженерных войск. Они стремились как можно быстрее разминировать город. Железные, шоссейные и значительная часть грунтовых дорог, а особенно дороги от Минска на Раков и далее на Воложин, были забиты брошенной врагом техникой.
16 июля через Минск, под восторженные возгласы горожан, прошли победным маршем партизаны. Обросшие бородами, счастливые от встреч с родным городом партизаны гордо печатали шаг.
Столица Белоруссии снова стала свободной. Это был праздник не только советского народа, но и всех борцов против фашизма.
Освобождением Минска и Полоцка завершился первый этап борьбы за Белоруссию. Проводимая войсками фронтов операция получала еще более широкие масштабы. Фронты центрального стратегического направления еще в процессе завершения Белорусской операции приступили к очищению от врага Латвийской и Литовской союзных республик. В ходе этой операции советские войска вышли на Вислу и Нарев. Красная Армия начала изгнание фашистов с территории Польши. Советские воины до наступления осени перешагнули границу и с Восточной Пруссией.
Ни на один день не терялась связь фронтов со Ставкой. Она тщательно вникала в ход событий и, если в том была необходимость, тотчас реагировала на принципиальные изменения в обстановке, а промахи фронтового руководства, своих представителей немедленно фиксировала и исправляла. Чтобы не быть голословным, приведу несколько документов, относящихся ко второй половине 1944 года.
6 июля Ставка направила командующим 1-го Прибалтийского и Белорусских фронтов (в копии – Жукову, мне и командующим остальных фронтов) директивное письмо, содержащее анализ недостатков в управлении войсками.
Прежде всего отмечалось, что вследствие нарушения порядка передислокации штабов и командных пунктов, заключающегося в том, что они не организуют предварительно связи с подчиненными и высшими штабами на новом месте, теряется управление войсками, штабы в течение длительного времени не знают обстановки.
Отсутствие организованного руководства и комендантской службы при прохождении войсками дефиле и переправ, говорилось далее, приводит к перемешиванию частей, скоплению войск и к потере времени.
Как крупный недостаток отмечалось отвлечение главных сил для решения второстепенных задач, что приводит к замедлению темпа наступления. В ряде случаев наблюдается беспечность со стороны командиров соединений и штабов, которые, продвигаясь вперед, не заботятся о разведке и охранении.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывала командующим войсками фронтов и армий принять решительные меры к устранению отмеченных ошибок и о принятых мерах донести в Генштаб.
10 июля в письме Ставки командующему 2-м Прибалтийским фронтом говорилось о недочетах в его боевом приказе от 6 июля 1944 года: «а) 22 я армия вместо свертывания обороны к своему левому флангу и взаимодействия с 4-й ударной армией наносит изолированный удар на Освея. б) Артиллерийские дивизии не используются на одном участке прорыва, как это Вам было указано Ставкой, в) Задачи, поставленные войскам на первый день операции, не реальны, пехота должна в первый же день пройти от 50 до 80 км, что невыполнимо».
В тот же день Ставка направила письмо командующему 1 м Украинским фронтом, в котором также уточнялись некоторые пункты:
«1. Танковые армии и конно-механизированные группы использовать не для прорыва, а для развития успеха после прорыва. Танковые армии, в случав успешного прорыва, ввести через день после начала операции, а конно-механизированные группы через два дня после начала операции, вслед за танковыми армиями.
2. На первый день операции поставить пехоте посильные задачи, так как поставленные Вами задачи, безусловно, завышены».
При этом Ставка особенно обстоятельно излагала свои доводы, когда ее предложения не совпадали с решениями командующих фронтами. Вот один из примеров.
Руководство 2-го Украинского фронта в связи с перевооружением истребительно-противотанковых артбригад высказалось за то, чтобы рассредоточить батареи 100 мм пушек по полкам. 29 декабря 1944 года Ставка в письме командующему фронтом (копия – Главному маршалу артиллерии Н. Н. Воронову) отмечала:
«Считаем неправильным Ваше предложение о том, чтобы не иметь полковой организации 100-мм пушек внутри противотанковой артиллерийской бригады, а иметь лишь отдельные батареи этих пушек, разбросанные по полкам бригады. Во-первых, Ваше предложение учитывает лишь условия ведения оборонительного боя при отсутствии у противника большого количества тяжелых танков и самоходок, что бывает довольно редко; но оно совершенно не учитывает танковых контратак противника при наступлении, наших войск и танковых атак противника при его наступлении, когда нам выгоднее массированное использование 100 мм пушек, собранных в кулак в виде полка.
Во-вторых, в организационном отношении, в интересах учебы и материального обеспечения также выгоднее 100 мм пушки иметь в одном полку бригады, а не распылять их побатарейно во все полки бригады.
В-третьих, в случае необходимости, батареи 100 мм пушек могут временно выделяться на усиление других полков бригады с тем, однако, чтобы у них был готовый хозяин в виде командира полка и его штаба, способного, в случае необходимости, вновь собрать батареи в полк и массированно использовать их. В силу этого Ставка отклоняет Ваше предложение».
Я мог бы привести здесь много других таких же документов, свидетельствующих о роли Ставки и Верховного Главнокомандующего в руководстве фронтами. Все это также говорит о том, что Верховный Главнокомандующий как организатор и руководитель действий наших войск был на высоте.
Дополнительным свидетельством этого является тот факт, что, когда 12 ноября 1944 года Г. К. Жукова назначили командующим 1-м Белорусским фронтом, К. К. Рокоссовского – 2-м Белорусским, руководство операциями всех Белорусских фронтов перешло непосредственно к Верховному Главнокомандующему. Поэтому командующие войсками фронтов для согласования принятого Ставкой плана операций вызывались непосредственно к Сталину.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.