Банкир-романтик Владимир Виноградов, «Инкомбанк»
Банкир-романтик
Владимир Виноградов,
«Инкомбанк»
Сегодня забавно читать первые «послеперестроечные» публикации в СМИ о коммерческих банках. Тут и восхищение новым рыночным институтом, и некоторая понятная наивность, и радужные ожидания. Забавно – и немного грустно: ведь сегодня мы уже знаем, чем все кончилось. Иных уж нет, а те далече. Нет и одного из первых и крупнейших российских коммерческих банков – «Инкомбанка». Нет в живых и его основателя и бессменного руководителя – Владимира Виноградова.
Он был романтиком от бизнеса.
Евгений Бернштам, бывший президент банка «Хоум Кредит»
Закрытый счет банкира
Владимир Виноградов скончался от инсульта в одной из московских больниц 29 июня 2008 года. Ему было 52 года. Основатель «Инкомбанка», один из семи крупнейших банкиров и один из 12 бизнесменов-олигархов, бесславно покинул большой бизнес за 10 лет до смерти, осенью 1998 года. Банкротство было не просто крупным – оно было унизительным. Виноградов был со скандалом лишен своего поста. Кредиторы пригрозили ему уголовным преследованием. От банкира отвернулись все: и государство, и коллеги-олигархи, и ближайшие партнеры по бизнесу.
Когда он умер, выяснилось, что денег у него практически нет. Говорили, что после дефолта и краха «Инкомбанка» семья Виноградова жила в съемной двухкомнатной квартире в панельном доме на окраине Москвы. А когда возникли сложности с оплатой обучения ребенка в Московской экономической школе, которую в свое время спонсировал Виноградов, никто и не вспомнил о его былых заслугах, и мальчику пришлось перейти в другое учебное заведение.
Средства на похороны собирали бывшие сотрудники «Инкомбанка». Эти люди по-разному уходили из «Инкомбанка», часто со скандалом. О Виноградове говорили многое: что он был очень сложным человеком, жестким, с тяжелым характером, заносчивым, гордым, что обстановка в его кабинете стоила $1 млн, что он летал на собственном самолете и возил с собой личный автомобиль. Но проводить своего шефа они пришли. На гражданскую панихиду собралось около 800 человек, в разное время работавших в Инкомбанке.
«Он был романтиком от бизнеса, – рассказывал президент «Хоум Кредит» Евгений Бернштам, сотрудничавший с «Инкомбанком» в конце 1990-х годов. – Отличный профессионал, но слишком сильно доверял своим подчиненным, особенно региональным руководителям». По словам президента Ассоциации российских банков (АРБ) Гарегина Тосуняна, он виделся с Виноградовым последний раз за полтора года до его смерти, когда банкир восстанавливался после очередного инсульта и хотел вернуться к работе. «Судя по его виду, Владимир нуждался в работе для исправления своего финансового положения, но этого деятельного человека, к сожалению, подкосила болезнь», – сказал он. «Виноградов был, безусловно, человеком талантливым, в то же время, как любой олигарх того времени, считал, что он безупречен, – вспоминал Сергей Алексашенко, занимавший в то время должность зампреда ЦБ. – Банк рухнул из-за простейшей ошибки менеджмента – имея короткие пассивы, вкладывали деньги в длинные активы. Если его коллеги из состава «семибанкирщины» смогли разделить банк и бизнес, то у Виноградова это не получилось».
Рожденный на кухне
Владимир Виноградов создал «Инкомбанк» (Московский инновационный коммерческий банк) 21 ноября 1988 года. Это был один из первых частных банков России.
Основатель «Инкомбанка» родился в Уфе. Отец банкира умер рано, когда Владимир учился в 10-м классе. Окончив школу, Виноградов поступил в Московский авиационный институт (МАИ), где был комсомольским активистом, в 1979 году с отличием окончил его и получил специальность инженера-механика по космической энергетике. Одновременно его привлекала экономика. В книге «История советской банковской реформы 80-х годов ХХ века. Первые коммерческие банки» Виноградов пишет, что всегда интересовался экономикой и даже собирался бросить учебу в МАИ и поступить на экономический факультет МГУ или во Всесоюзный заочный финансово-экономический институт, но, так как он к тому времени был женат, нужно было зарабатывать, чтобы кормить семью. После окончания МАИ он все-таки поступил в аспирантуру Московского института народного хозяйства им. Г. В. Плеханова (МИНХ) и устроился на работу в «Промстройбанк».
Виноградов пишет, что стать банкиром его подвигло желание раз и навсегда избавиться от нужды – в Уфе у него оставались мать и сестра, которым надо было помогать, семья жены тоже была небогатая. По словам Сергея Марьина, в свое время занимавшего пост первого вице-президента «Инкомбанка», собственных денег на момент создания банка Виноградов не имел: он был обычным инженером, потом банковским клерком в «Промстройбанке».
Бывший глава Госбанка России, почетный председатель Ассоциации российских банков (АРБ) Сергей Егоров рассказывал, что в конце 1980-х годов, когда началось кооперативное движение, кооперативы пошли в банки за деньгами, но банки тогда были в основном государственные. Кооперативы, приходя в госбанки, наталкивались на непонимание. В результате появились кооперативные банки. Это было решение правительства СССР, которое возглавлял Николай Рыжков. Первый коммерческий банк, продержавшийся семь лет, был создан 24 августа 1988 года в Казахстане (чимкентский Союзбанк). А первый российский банк (ленинградский банк «Патент») был зарегистрирован через два дня, 26 августа 1988 года. Всего в 1988 году было создано 25 банков.
«Инкомбанк» фактически родился на кухне общежития в Ясеневе, где в то время ютилась семья будущего олигарха. Осенью 1987 года, когда Виноградов уже работал старшим экономистом в «Промстройбанке», у него родилась идея создать собственное дело – венчурный инвестиционный (банковский) фонд. Идея обсуждалась на даче у тещи. В начале лета 1988 года был создан временный творческий коллектив (ВТК), который был зарегистрирован по только что вышедшему Закону о кооперации в СССР. Главной задачей кооператива, получившего название ВТК «Документ», стало создание инвестиционного венчурного (банковского) фонда.
Учредителями ВТК стали Московский институт народного хозяйства (МИНХ) им. Г. В. Плеханова (в лице ректора Владимира Грошева), Всесоюзный центр МЖК (Молодежного жилищного комплекса) и Кредитно-финансовый НИИ при Госбанке СССР в лице директора Александра Хандруева.
Учредителей свел случай. В июне 1988 года Виноградов участвовал в научном семинаре, который вел Леонид Абалкин. Там он познакомился с Русланом Хасбулатовым, в то время заведовавшим кафедрой в МИНХ им. Г. В. Плеханова, и рассказал ему о своей идее. Хасбулатов представил его Абалкину, а тот посоветовал обратиться за поддержкой к Грошеву. Ректор, имеющий богатый опыт работы в комсомольских и партийных органах, помог познакомиться с зампредом Госбанка СССР Вячеславом Захаровым, который и порекомендовал Хандруеву выступить учредителем нового предприятия.
После этого началась напряженная работа на кухне общежития.
Владимир Виноградов: «Все занимались всем»
Встречаться мы могли только после работы, так что расходились иногда под утро, а у нас тогда был грудной ребенок. Все занимались всем. Мы проработали все существовавшие банковские инструктивные материалы, перевели огромное количество дефицитной в то время иностранной литературы по венчурным фондам и банковскому делу. Всю эту гору информации Людмила (жена Виноградова. – Примеч. ред.) перепечатала на механической пишущей машинке. Задумывая венчурный инвестфонд, мы практически создавали инвестиционный банк в его западном понимании.
Из книги В. Виноградова «История советской банковской реформы 80-х годов ХХ века. Первые коммерческие банки»
10 октября 1988 года в здании Всесоюзного общества «Знание» (Политехнический музей) состоялось учредительное собрание «Инкомбанка». Решено было регистрировать не кооперативный, а паевой банк. Это означало, что по закону требовалось собрать уставной капитал не в 500 тыс. руб., а в 5 млн. Правда, для регистрации достаточно было гарантийных писем учредителей, в число которых входили Всесоюзное общество «Знание», Главное управление науки и техники, МИНХ им. Г. В. Плеханова, Всесоюзный центр МЖК, «Литературная газета», Литературный фонд, НТТМ «Рост» – всего 11 организаций. После этого 19 ноября 1988 года устав был зарегистрирован в Госбанке СССР (банковская лицензия № 22). Виноградов стал первым председателем правления банка, Владимир Грошев – председателем совета.
Сергей Егоров,
вывший глава Госбанка России, почетный председатель Ассоциации российских банков:
«В банки пришли и Физики, и лирики»
То, что в коммерческие банки пришли люди из других отраслей, сыграло положительную роль для ускорения создания банковского сектора. В банки пришли, как говорят, и физики, и лирики <…> Первые банки начинали работать кто в подвалах, кто на чердаке… «Инкомбанк» зародился на кухне у Виноградова <…>
Из интервью журналу «Деньги» ? сентября 2003 года
Владимир Виноградов: «Мы всюду успевали»
Первым нашим помещением были три комнаты в Сабурове, в общественном центре самого большого в России МЖК, где мы тогда уже получили свою первую квартиру. На месте мы не сидели, хотя на весь банк у нас была одна машина – личная машина моего водителя Егора Николаевича. Тем не менее мы всюду успевали. Помню, как жаловались менатеповцы: «Куда ни придешь, говорят, что час назад побывали инкомбанковцы!» Наш банк был сильным их конкурентом. Они использовали логотип нашего банка, совсем немного его изменив. Переходили нам дорогу везде где могли! Однажды даже украсили рекламой своего банка троллейбусы, маршрут которых проходил по Каширскому шоссе мимо Сабурова. Весной 1990 года потратили огромные деньги и повесили над этим не самым элитным районом Москвы аэростат со своей эмблемой. Висел он прямо напротив окон нашего дома!
Из книги В. Виноградова «История советской банковской реформы 80-х годов ХХ века. Первые коммерческие банки»
Одними из первых клиентов «Инкомбанка» стали Артем Тарасов и печально известный концерн АНТ, прославившийся в 1990 году продажей танков. Первые операции «Инкомбанка» были не очень сложными. Через него проходили деньги, которые правительство Рыжкова выделяло на поддержку социалистической индустрии. А индустрия образца 1988–1990 годов все кредиты возвращала исправно. В итоге банк без особых проблем снимал свою маржу и быстро расширялся.
В начале 1990-х годов «Инкомбанк» уже считался одним из ведущих российских банков. В 1993 году он занимал девятое место в банковских рейтингах, в 1994-м – пятое, а в 1995-м вышел на второе. Владимир Виноградов стал одним из самых влиятельных людей России – тех, кого позднее стали называть олигархами.
Виноградову удалось стать звездой, не проходя, условно говоря, через тернии. Из малозаметного банковского клерка среднего звена он в считаные недели превратился в одного из лидеров банковского бизнеса. Его взлет удивил даже видавших виды банкиров. Бывший босс Виноградова, президент «Промстройбанка» Яков Дубенецкий, однажды признался журналистам, что о существовании своего подчиненного по фамилии Виноградов он впервые узнал, когда тот уже был президентом «Инкомбанка».
Семь тучных лет
Первые семь лет для «Инкомбанка» были безоблачными. По крайней мере так казалось: презентации, конференции, фуршеты.
1992 год. «Инкомбанк» с размахом отмечает свою четвертую годовщину: пресс-конференция в Министерстве иностранных дел, фуршет, Виноградов рассказывает собравшимся о результатах работы банка и о планах на будущее. Он отмечает, что за четыре года банк стал одним из крупнейших в России. Банк финансирует предприятия химической, лесоперерабатывающей, добывающей отраслей, конверсию, а также участвует в создании нескольких инвестиционных фондов, специализирующихся на операциях с ваучерами и промышленными активами. Планы банка амбициозны: он намеревается представлять интересы западных инвесторов в России, имеет корсчета в Deutshe Bank, Dresdner Bank, Credit Suisse, Credit Lyonnais, Bank Of America, Bank Оf New York. В том же 1992 году газеты с восхищением пишут о церемонии закладки первого камня нового здания банка в Гончарном переулке. А участвующий в церемонии президент Ассоциации российских коммерческих банков Сергей Егоров даже говорит, что «заложен не просто фундамент нового здания «Инкомбанка», но и фундамент новой банковской системы России». Церемония закладки завершается вручением денежных премий и подарков проектировщикам и строителям нового здания и, разумеется, совместным распитием шампанского.
1993 год. «Инкомбанк» объявляет о своем намерении открыть филиал на Кипре. Сегодня забавно читать, что «у российских банкиров осталось приятное впечатление как от самого острова, так и от своих контрагентов по переговорам» и что «Кипр как офшорная зона весьма привлекателен для российских предпринимателей, стремящихся избежать высоких налогов в России». По замыслу российских банкиров, максимально высокие проценты по депозитам, предлагаемые филиалом, должны были способствовать привлечению клиентуры и в результате возвращению офшорных капиталов в отечественную экономику…
1994 год. Выступая в Центре международной торговли на презентации для крупных акционеров и клиентов, приуроченной к пятилетию «Инкомбанка», Виноградов говорит, что по темпам роста активов банк за последний год вышел на первое место среди российских коллег. Столь же высоких результатов удалось добиться и в области кредитования предприятий и финансирования инвестиционных программ.
В 1995 году на пресс-конференции, посвященной семилетию банка, Виноградов заявляет о планах продажи акций иностранным инвесторам «в целях укрепления позиций банка на международных финансовых рынках». В 1996 году количество филиалов «Инкомбанка» достигло 52, открылись представительства в Германии, Австрии, Швейцарии и Китае.
Дела банка были столь хороши, что даже такие неоднозначные управленческие решения, как наличие в коммерческом банке 42 вице-президентов и добровольно-принудительного профсоюза (члены профсоюза должны были платить взнос в 3 % зарплаты и отдыхать в инкомбанковском пансионате «Елочки»), казалось, не снижали его эффективности. Президент такого банка заслуженно мог позволить себе, например, охоту на диких зверей с вертолета или утверждение кандидатур журналисток для освещения своего пребывания на Всемирном экономическом форуме в Давосе. Кроме того, Виноградов был известен как коллекционер – в коллекции «Инкомбанка» находилась одна из авторских версий «Черного квадрата».
Еще в 1994 году, на очередной конференции для крупнейших клиентов в отеле «Балчуг», руководство банка говорило о четко определенной стратегии дальнейшего развития. Владимир Виноградов, который в то время уже занимал должность президента, сказал, что «судьба банка предопределена – он будет играть роль крупного промышленно-инвестиционного финансового учреждения».
База для выполнения этой задачи была. В начале 1994 года банк удерживал 3,4 % рынка кредитных вложений, а в сумме кредитных вложений, произведенных 25 крупнейшими российскими банками, ему принадлежало 5 %. По объемам кредитов он уступал только «Россельхозбанку» и Сбербанку России. Приоритеты в кредитной политике отдавались вложениям в цветную металлургию, химическую и деревообрабатывающую промышленность. «Инкомбанк» намеревался продолжить проникновение в регионы и готовился подписать договоры с региональными ассоциациями «Уральское соглашение» и «Северо-Западное соглашение», согласно которым должен был стать агентом ассоциаций по обслуживанию инвестиционных программ. Ранее аналогичный договор был подписан с «Сибирским соглашением». Через свою дочернюю фирму «Инком-Капитал» банк собирался участвовать в начинающихся залоговых аукционах. Особое внимание «Инкомбанка» привлекала пищевая промышленность. Наряду с банком «МЕНАТЕП» и группой «Альфа» он начал спринтерскими темпами осваивать просторы захиревшего отечественного пищепрома, стремясь не просто получить контроль над отдельно взятыми предприятиями, а создать самодостаточные холдинги, объединяющие и поставщиков сырья, и его переработчиков, и производителей готового продукта.
В 1995 году банк вел около сорока инвестиционных проектов, в которые инвестировано $84 млн. На пищевую промышленность приходилось примерно 30 % вложений. Объемы пакетов акций предприятий, которыми он владел, варьировались от 5 до 51 %. Опыт создания отраслевых холдингов у «Инкомбанка» тоже был – например, компания «Агроинком», занимавшаяся растительным маслом и сахарной свеклой.
Казалось бы, все шло прекрасно. Но после семи тучных лет у банка начались проблемы.
Проверка на дороге
В начале 1996 года Главное управление ЦБ по Москве инициировало проверку «Инкомбанка», которая продолжалась почти полгода.
Кратко ее результаты можно было описать так: путем различных бухгалтерских манипуляций банк пытался скрыть убытки на сумму 998,2 млрд руб. Так как, по мнению ревизоров, эту сумму, а также сумму завышения собственных фондов – всего 1,35 трлн руб. – следует вычесть из собственных средств банка, то выходит, что «в 1996 год АКБ «Инкомбанк» вступил практически без собственного капитала». Кроме того, ревизоры сочли, что значительная часть активов банка, на сумму более 2,2 трлн руб., обладает «крайне невысокой ликвидностью». Это главным образом просроченные кредиты в рублях и в валюте, векселя, замещающие просроченную ссудную задолженность, а также дебиторскую задолженность, которая требует специального анализа. Вывод ревизоров, хотя и сформулированный очень осторожно, звучал почти как приговор банку: «Все приведенные данные позволяют сделать вывод о том, что существует реальная угроза неисполнения банком его обязательств перед клиентами, вкладчиками и кредиторами».
Представители банка сначала отрицали все. Но затем, видимо, рассудили, что просто игнорировать документ, содержащий неблагоприятные оценки положения в банке, неразумно. Поэтому попавший в средства массовой информации акт был назван предварительным. В подтверждение этого появилось совместное заявление банка и ГУ ЦБ, в котором сказано, что «результаты комплексной проверки… еще не согласованы и не подписаны». О результатах «согласительного процесса» руководство банка должно было сообщить на пресс-конференции.
11 июля 1996 года Владимир Виноградов встретился с журналистами. Официально объявленный информационный повод – «Итоги деятельности «Инкомбанка» за первое полугодие 1996 года». Действительно, всю первую часть пресс-конференции банкир знакомил прессу с достижениями своего банка: на 1 июля прибыль составила более 438 млрд руб., активы выросли до 19,853 трлн руб. Присутствовавшие там же председатель АРБ Сергей Егоров и два представителя от «мелких и средних банков» одобрительно кивали головами, а затем выступили каждый в отдельности. Впрочем, их речи не отличались разнообразием и сводились к освещению роли «Инкомбанка» в истории России и банковского сообщества. Затем Виноградов приступил к освещению деятельности комиссии ЦБ. Посыпались слова «провокация», «слухи», «фальшивки». Банкир заявил, что комиссия ЦБ пересмотрела свои выводы, и зачитал буквально следующее: «…Банк активно управляет ликвидностью и доходностью и способен выполнить в полном объеме обязательства перед вкладчиками и своими кредиторами».
Однако самое удивительное в этой истории было то, что вызвавший столько страстей акт проверки банка на самом деле не содержал ничего сенсационного. Всякий, кто хоть немного следил за положением в банковской сфере, прочитав этот документ, мог сказать, что ожидал чего-то подобного. Дело в том, что после семи «тучных лет» в печати стали появляться сообщения о больших и малых коммерческих неудачах «Инкомбанка».
Еще в «тучные годы», где-то на рубеже 1994 и 1995 годов, в развитии банка явственно обозначились негативные тенденции. Банк, до этого стремительно расширявшийся во всех направлениях, замедлил движение вперед, а затем начал и отступать с завоеванных позиций. Это подтверждалось объективными данными. По расчетам Михаила Делягина, в то время эксперта президентской администрации, доля «Инкомбанка» в совокупных активах российских банков росла в 1992–1994 годах и начала сокращаться в 1995 году. Этот показатель на 1 января 1993, 1994, 1995 и 1996 годов составлял соответственно 1,4, 1,6, 3,1 и 2,3 %.
Проблемы накапливались исподволь. По данным, опубликованным в 1995 году в журнале «Финансист», на протяжении всего 1994 года, несмотря на усилия, предпринимаемые руководством банка, увеличивалась доля просроченных кредитов, достигшая к январю 1995 года 15 % суммы всех его кредитных вложений. В этой ситуации в феврале 1995 года руководители банка вынуждены были объявить о смене вех – переходе от «политики экспансии» к «политике консолидации». В частности, было объявлено о «корректировке» и сокращении на 20–22 % кредитного портфеля и замедлении экспансии в регионах. Это, однако, не спасло банк от целого ряда чувствительных неудач уже в 1990-е годы. Так, еще в 1993 году банк «попал» на $1,5 млн, профинансировав создание Российского торгово-культурного центра, который в итоге так и не был создан. В 1994 году – выдал кредит на $10 млн АО «Лэнд», однако смог вернуть только $5,8 млн. В 1995 году банк потерял около $10 млн, когда сбежало руководство торгового дома «Эрлан». В целом кредитная политика «Инкомбанка» оставалась достаточно рискованной. В акте проверки банка отмечались многочисленные случаи выдачи кредитов без обеспечения и без погашения предыдущего кредита, а дочерним предприятиям – беспроцентных кредитов.
Не все гладко шло и внутри банка. Огромное количество заместителей, которые, в отличие от Виноградова, отнюдь не были «романтиками от бизнеса», разрушали банк изнутри. Виноградов не любил выносить сор из избы, и многое становилось известно уже post factum.
Чужой среди своих
Виноградов одним из первых понял, какую силу может иметь организованное банковское сообщество. Он стал одном из отцов-основателей Московского банковского союза и Ассоциации российских банков (АРБ).
Сергей Егоров,
бывший глава Госбанка России, почетный председатель Ассоциации российских банков:
«Большую инициативу проявил Виноградов Владимир Викторович…»
– Создание Московского банковского союза и позднее ассоциации выло инициировано самими банками <…> Коммерческие банки поняли, что если они не создадут коллегиальный орган, который бы отстаивал их интересы, представлял их во всех органах государственного управления, то им будет трудно поодиночке противостоять огромной государственной машине. И тогда тринадцатью банками выл создан Московский банковский союз. Тогда большую инициативу проявил Виноградов Владимир Викторович <…> Банки понимали, что ограничиться только Московским банковским союзом будет неверно, потому что законы создаются федеральной властью, значит, все основополагающие условия для деятельности банков выходили на федеральный уровень. Тогда выл поставлен вопрос о создании Ассоциации российских банков.
Из интервью журналу «Деньги» ? сентября 2003 года
Но Виноградов использовал эти структуры прежде всего в своих интересах. В результате в конце 1995 года он стал главным героем так называемой первой банковской войны. Многих известных банкиров (глав «ОНЭКСИМбанка», «МЕНАТЕПа», банка «Столичный» и др.) уже не устраивала ситуация в АРБ, при которой руководство АРБ действовало от имени всего банковского сообщества. Тринадцать банкиров предложили передать управление ассоциацией коллегиальному органу, то есть потребовали, чтобы Виноградов поделился властью. Инициаторы «письма тринадцати» предложили подписать документ и ему. Но он отказался, организовал свою группу и выступил с письмом «шести».
Владимир Виноградов: «Любой банкир должен быть публичным»
– Любой банкир должен быть публичным, за исключением «швейцарских гномиков», которые управляют теневыми деньгами. Банкир, который возглавляет не частную финансовую компанию, а большой публичный банк, акционерный, должен быть публичным банкиром. У меня около 11 тыс. акционеров. Я должен защищать интересы моих клиентов, их у меня порядка 325 тыс. Из них 60 тыс. – корпорации, а все остальные – частные лица, и зачастую решения местных органов власти или высших органов власти как-то задевают интересы моих акционеров и клиентов. С помощью общественных организаций мы защищаем и наши профессиональные интересы, и экономические интересы клиентов и акционеров <…>
Что касается «инициативы тринадцати банкиров», то про нее мне ничего не было известно. Предложения в ней участвовать я не получал, и заявления устные о том, что меня туда приглашали, – это ложь. Что касается самого материала, который был подписан нашими тринадцатью коллегами, то я считаю, что текст в таком виде я бы не подписал по той причине, что там мысли скачут, как зайцы. В том виде, в котором люди (не знаю почему, под давлением каких обстоятельств) написали это письмо и подписались под ним, как следует его не отредактировав, я бы не подписал. Но как идея, наверное, письмо было бы мною поддержано.
Из интервью журналу «Власть» 11 марта 1997 года
Последствия были серьезными. Началась война компроматов, и Виноградов напрочь рассорился с банковским сообществом. Не исключено, что из-за этого «Инкомбанку» ничего не досталось на залоговых аукционах, а приватизировать он смог лишь несколько шоколадных фабрик. Дело в том, что незадолго до проведения этих самых аукционов, где банки получали контрольные пакеты акций крупных предприятий, участники заключили джентльменское соглашение о разделе сфер влияния. В случае с «Инкомбанком» оно заключалось в следующем: «МЕНАТЕП» продает «Инкомбанку» пакет акций АО «Бабаевское», а тот, в свою очередь, не участвует в аукционе по «ЮКОСу». Однако «Инкомбанк» не только нарушил соглашение, но, более того, проиграв аукцион, выступил с разоблачающими «МЕНАТЕП» заявлениями. После подобных выступлений к Виноградову стали относиться несколько настороженно. Ходорковский тогда признался, что больше всего в этой истории ему не понравилось то, что Виноградов нарушил устные договоренности: «Ведь только-только мы договорились о том, что «МЕНАТЕП» передает «Инкомбанку» свои акции Бабаевской фабрики, а он корректно ведет себя по приватизационным проектам и, если где-либо наши интересы пересекаются, делает ответный шаг – уступает». Виноградов не уступил. Аналогично он повел себя и с Борисом Березовским в истории с акциями «Сибнефти». В итоге и с Ходорковским, и с Березовским ему пришлось выяснять отношения в суде.
В начале 1995 года горячей темой в банковском сообществе было создание ОРТ. Среди потенциальных акционеров значились практически все наиболее крупные банки и компании. В том числе и «Инкомбанк». Однако уже в феврале банк вдруг вышел из состава акционеров ОРТ, оповестив прессу, что «временно воздерживается от принятия окончательного решения по участию в акционировании Останкино, поскольку к заранее определенному сроку ОРТ не представило банку ни бизнес-плана, ни концепции вещания». «Инкомбанк» отказался от участия в проекте, имевшем явно государственное значение. Мало того, как говорят, Виноградов направил еще и письмо премьер-министру, в котором описал проект ОРТ в самых черных тонах, и тем оскорбил своих бывших компаньонов.
Впрочем, поскольку проекты, в которых коллеги-банкиры предлагали участвовать и Виноградову, носили государственный характер, им впоследствии была обеспечена правительственная поддержка. Права банков как залогодержателей, несмотря на все споры, строго соблюдались, причем после президентских выборов 1996 года лояльные режиму банкиры получали благодарности президента, а Владимир Потанин – представитель банковского сообщества – даже вошел в состав правительства.
Владимир Виноградов: «Задача банка – сохранять деньги общества»
– Что касается ОРТ, то я участвовал в обсуждении этих вопросов, и причина неподписания документов очень проста. Мною был задан коллегам вопрос, а есть ли бизнес-план по ОРТ и как мы будем возвращать вложенные деньги? На что коллеги сказали, что, мол, там будут рекламные наличные средства, которых всем хватит. Но я, как банкир, который возглавляет солидный банк, после таких заявлений не мог участвовать в этом проекте. Поэтому, не увидев бизнес-плана, мы вынуждены были отказаться. Хотя мы предлагали подготовить бизнес-план вместе. А обидно, можно было бы вложить очень солидные деньги. По моей информации, никто из подписавших серьезных денег так и не вложили в ОРТ, зачем же тогда подписывать? Вообще, этот проект – экономический или политический? <…> Банки не должны участвовать открыто в политике. Задача банка не занимать чью-то политическую сторону. Задача банка – сохранять деньги общества, даже не преумножать, а сохранять их, чтобы они не убывали от инфляции или от дурацких проектов. Тогда общество богатеет. Почему в Швейцарии такая стабильная обстановка, хотя страна ничего не производит? Потому что они умеют сохранять деньги. Почему же у нас банкиры себя ведут, как комиссары в гражданскую войну?!
Из интервью журналу «Власть» 11 марта 1997 года
Последний раз банкиры предложили Виноградову сыграть в одну игру весной 1996 года, когда деловая элита готовила предвыборное обращение «Выйти из тупика!». Потанин и Гусинский в течение получаса уговаривали Виноградова по телефону приехать и поставить свою подпись под обращением. Но он отказался.
«Инкомбанк» не только не стал играть в государственные игры, но и умудрился окончательно выпасть из обоймы. В итоге он оказался в полном одиночестве. На его пресс-конференцию по поводу нашумевшей проверки ГУ ЦБ по Москве пришел один только президент АРБ Сергей Егоров, хотя накануне Виноградов приглашал буквально всех. Итоги проверки «Инкомбанка», ставшие достоянием гласности, а также выплеснувшийся наружу скандал с продажей акций банка американским инвесторам наглядно продемонстрировали, что его президент растерял почти всех друзей в банковском сообществе, зато нажил много врагов.
Он стал белой вороной в банковском сообществе – чужим среди своих, – и в итоге даже просил главу «ОНЭКСИМбанка» Владимира Потанина помирить его с крупнейшими банкирами. В октябре 1996 года президент «Инкомбанка» нанес официальный визит первому вице-премьеру Владимиру Потанину. Банку и его хозяину, оказавшимся в полной изоляции, нужно было вновь налаживать отношения – и с государством, и с банками. Он пришел не столько за прямой государственной поддержкой, сколько за тем, чтобы получить мощного союзника в банковской среде, а также посредника для замирения с конкурентами.
Реакция Потанина на предложения «Инкомбанка» была сдержанной. И это понятно. Как крупный государственный чиновник он видел, что дальше топить «Инкомбанк» опасно – для всей банковской системы. Как банкир, он это тоже понимал, однако как член вполне конкретной банковской группы прекрасно знал, что личный конфликт Виноградова с коллегами зашел уже слишком далеко, и их позиция сводится к простой формуле: «За «Инкомбанк», но без Виноградова».
Свой среди чужих
Отношения с властью у Виноградова тоже складывались не гладко. С одной стороны, он не мог не понимать, что без поддержки Кремля крупному банку не обойтись. С другой стороны, в отношениях с властью Виноградов всегда старался оставаться самостоятельным игроком.
В конце 1993 года Борис Ельцин издал указ, ограничивающий присутствие иностранных банков в России. Документ настолько не понравился тогдашнему председателю ЦБ Виктору Геращенко, что он выступил с его критикой, надеясь на поддержку коммерческих банков. Однако президент АРБ Сергей Егоров и ее неформальный лидер Владимир Виноградов, вопреки мнению целого ряда банков, заявили в СМИ о несогласии с ЦБ.
В 1995 году президент «Инкомбанка» обратился с открытым письмом к Борису Ельцину, в котором подверг резкой критике (мягко говоря) зампреда ЦБ Татьяну Парамонову – вопрос касался формирования банковских резервов. Крайне негативное отношение банкиров к этому решению вылилось в открытую угрозу: мол, если государство не отступит от политики фактической конфискации средств банков через увеличение обязательных резервов, то на его планах получить приватизационные кредиты, реализовать в требуемом для бюджета объеме государственные бумаги и обеспечить инвестиции в производство можно будет поставить крест. Виноградов, в частности, пророчил, что бюджет не досчитается 21 трлн руб., а примерно каждый третий из 25 крупнейших банков закончит год с убытками.
В ответ на критику Банк России решил несколько снизить размеры резервных отчислений. Однако это не только не устроило банки, поскольку не меняло сам перечень подлежащих резервированию счетов, но и дало им повод активизировать противодействие. Вот и пришлось прибегнуть к обращению непосредственно к главе государства – испытанному средству, считавшемуся одним из лучших для решения частных проблем, причем не только среди простых смертных, но и у элиты российского бизнеса. После введения новых норм банк продолжал демонстративно делать отчисления по старым нормам, чем восстановил против себя ГУ ЦБ по Москве. Руководитель ГУ ЦБ Константин Шор вынужден был даже предупредить банк о возможности отзыва у него лицензии, если задолженность по отчислениям в ФОР не будет погашена.
Кстати, воюя с ЦБ, Виноградов нажил себе смертельного врага в лице Татьяны Парамоновой, что аукнулось ему позднее.
Владимир Виноградов: «Никто не знает, с кем мы работаем»
– Какие у вас личные контакты на уровне правительства, президентского окружения, в политических кругах?
– Мы очень скромны в этой области. Самое идеальное, когда никто не знает, с кем мы работаем. Я удивляюсь тем банкирам, которые говорят, что они руководят Россией. Россией, по-моему, никто не руководит полностью со времен ее возникновения.
– Вы можете сказать, что без личных контактов во властных структурах невозможно работать?
– Всякая публичная организация должна поддерживать личные контакты – публичные и непубличные, как с широкими народными массами, так и с лидерами, которые возглавляют эти массы. Это просто наша обязанность. Мягко говоря, это 30 % моей деятельности, 10 % деятельности моих заместителей.
Из интервью журналу «Власть» 11 марта 1997 года
Но, судя по всему, роковым для банка стал иной конфликт с властями, возникший во время проведения залоговых аукционов в конце 1995 года. Это была другая сторона конфликта, возникшего в результате нарушения договоренности о разделе сфер влияния. «Инкомбанк», «Альфа-банк» и «Российский кредит» не были допущены к участию в залоговом аукционе акций нефтяной компании «ЮКОС» на том основании, что не внесли предварительно требовавшуюся по условиям аукциона сумму. Наличных денег у банков действительно не хватало, но зато у них были крупные пакеты ГКО. Тогда они выступили с сенсационным заявлением, в котором пригрозили сбросить свои пакеты госбумаг (чтобы выручить наличные), тем самым обвалив рынок ГКО. Это заявление вызвало очень резкую реакцию ЦБ, Минфина и ГКИ. Ведь банки ударили действительно в больное место – рынок ГКО был жизненно важен для финансирования дефицита федерального бюджета. Первый заместитель председателя ЦБ Александр Хандруев предупредил «большую тройку» о возможных ответных мерах в случае, если банки дестабилизируют рынок ГКО.
Владимир Виноградов: «Разве залоговые аукционы помогли экономике России?!»
– Мне кажется, вы неадекватно, я бы сказал, негативно оценивали результаты залоговых аукционов, которые проходили в 1995 году.
– У меня к вам ответный вопрос. Разве залоговые аукционы помогли экономике России?!
Что же касается адекватного или неадекватного отношения к залоговым аукционам, то я отношусь к ним объективно. Потому что в экономике есть понятие прибыли, есть понятие поступления средств в бюджет, есть понятие выплаты заработной платы бюджетникам, есть понятие, в конце концов, выплаты пенсий. А сколько выло зачислено в бюджет от залоговых аукционов? Вопросов очень много, но на них нет ответов. Никто никогда еще честно на них не ответил.
– Вы считаете, что практика залоговых аукционов не принесла и не принесет результатов?
– Я считаю, что любая экзотика, – я хочу подчеркнуть эту мысль, – возникающая в России в области «экономических новаций», вызывает раздражение у международного экономического сообщества и не добавляет авторитета российскому банковскому миру, конкретным банкам, российской экономике, не повышает кредитный рейтинг России и не позволяет нам привлечь большие, реальные деньги. От экзотики давно пора отказаться. Залоговые аукционы – это не для меня экзотика, это экзотика для всего мира. Такие приемы неизвестны нигде в мире. Они непонятны, они неадекватны с точки зрения правил международного бухгалтерского учета. Они непонятны грамотным бухгалтерам, международным аудиторам. Об этом я и говорил организаторам и инициаторам залоговых аукционов с самого начала.
Из интервью журналу «Власть» 11 марта 1997 года
Перед началом конца
В 1997 году банк всеми силами старался поправить свое положение, но его преследовали неудачи. Почти двухлетние переговоры с немецким банком Westdeutsche Landesbank Girozentrale (WestLB), намеревавшимся стать акционером «Инкомбанка», зашли в тупик. Причиной стало нежелание немецкого банка вкладывать значительные средства в оплату акций «Инкома». По утверждению одного из руководителей WestLB, «представления о сотрудничестве не совпали»: немецкая сторона предлагала в качестве оплаты своей доли в уставном капитале не столько «живые» деньги, сколько финансовые технологии и совместные проекты. «Инкомбанку» же хотелось получить именно деньги. В этом же году «Инкомбанк» стал совладельцем судостроительного завода «Северная верфь», получив 19 % пакет его акций от торговой компании «Союзконтракт»: пакет был передан банку в качестве оплаты за невозвращенный кредит. Но полный контроль над этим предприятием был у «ОНЭКСИМбанка» (52 % акций завода). Но большую их часть (33 %) «ОНЭКСИМбанк» отсудил в свое время у того же «Союзконтракта» в процессе «развода», и позднее «Инкомбанку» пришлось оспаривать права конкурента на 33 % акций «Северной верфи» в Верховном арбитражном суде.
Но, несмотря на все неприятности, это был большой банк. Очень большой. Например, по сумме вкладов частных лиц он занимал второе место в России – после Сбербанка, здесь держало свои счета каждое десятое российское предприятие. Он обслуживал 8 % внешнеторгового оборота страны. В период расцвета в «Инкомбанке» работало до 10 тыс. человек.
Владимир Виноградов: «Мы твердо в десятке»
– Какие банки вы могли поставить над собой, позади себя и наравне с собой?
– Вы имеете в виду мир или Европу?
– Россию.
– Мы твердо в десятке. По каким-то параметрам мы первые. Группа конкурентов, она уже сложилась. Это 5–7 банков. Мы в этой команде. <…> Это прежде всего «ОНЭКСИМбанк», «Столичный банк сбережений», ВТБ (по-своему тоже очень силен), Сбербанк (его нельзя сбрасывать со счетов), «Российский кредит» и «Мосбизнесбанк». Приотстал «Промстройбанк».
– В 1996 году создавалось впечатление, что «Инкомбанк» стал изгоем в банковском сообществе.
– Понимаете, банковское сообщество состоит из 2,5 тысяч российских банков. Может быть, среди трех-пяти банков мы были не в почете, но если вы спросите у всех 2,5 тысяч – вы приходите на Ассоциацию российских банков, – там все поняли, кто есть кто. Осмелюсь заявить, что в АРБ наш банк очень уважают, особенно региональные банки, ведь у нас из России и стран СНГ более 700 банков-корреспондентов, которые рассчитываются через наш банк с другими банками и между собой. Мы крупнейший расчетно-клиринговый банк. Мы за 1996 год – несмотря на массированную недобросовестную конкуренцию – получили очень много клиентов, и еще больше получим. Недобросовестная конкуренция бьет по тому, кто ее организует <…>
Мы уже в 35 регионах имеем достаточно твердые позиции. Наши региональные филиалы занимают 2-4-е места среди местных банков. По мере приобретения экономикой регионального характера мы будем укрепляться. Филиалы приносят банку 75 % прибыли.
– Как вы охарактеризуете нишу вашего банка?
– Мы стоим твердо на рынке средних и мелких приватизированных и частных корпораций. Очень твердо стоим. На этом рынке мы себя чувствуем достаточно уверенно. У нас очень большой портфель клиентов – свыше 300 тыс. Мы хотим через год или полтора иметь миллион клиентов. Мы срослись с нашей неплохо работающей частью российской экономики. Они наши клиенты, мы их домашний банк.
– У вас большой пакет акций в банке?
– У меня лично 1,02 %.
– Есть частные вкладчики, у которых больше?
– По крайней мере еще двое мне известны. Они не работают в банке.
Из интервью журналу «Власть» 11 марта 1997 года
Именно в сентябре 1997 года Владимир Виноградов фактически стал олигархом – тогда крупнейших банкиров и промышленников начали приглашать на встречи с Борисом Ельциным. Владимир Виноградов был членом пресловутой «семибанкирщины», в которую входили также Александр Смоленский, Михаил Ходорковский, Владимир Потанин, Борис Березовский, Владимир Гусинский, Михаил Фридман. По оценке одного из них, группа «рулила не только всем бизнесом страны, но и ее президентом Ельциным».
Владимир Виноградов: «Все ведь измеряется рублями»
– О чем вы могли бы сказать как о своем абсолютном проигрыше? Или окончательной победе.
– Не существует абсолютных побед. Были потери. Были плохие кредиты, выло списание. Но несравнимо с теми списаниями, которые выли, например, у американских банков по латиноамериканскому долгу, десятки миллиардов долларов. Мы списали два-три десятка миллионов. Я думаю, большинство наших конкурентов пройдет через этот этап или уже прошли.
– Вы чего-нибудь боитесь?
– (Продолжительный смех.) Я боюсь потерянных и недополученных денег, я боюсь плохого инвестирования в нашу страну, я боюсь низкого кредитного рейтинга страны – это все означает, что мы теряем возможность нормально, цивилизованно работать на международных рынках. А это связано с потерей денег, все ведь измеряется рублями.
Из интервью журналу «Власть» 11 марта 1997 года
1998 год начался для «Инкомбанка» хорошо.
В газетах писали, что в конце января в отреставрированной церкви Иоанна Богослова, расположенной рядом с Театром имени Пушкина, состоялась встреча патриарха Московского и всея Руси Алексия II с президентом «Инкомбанка» Владимиром Виноградовым. По выражению патриарха, эта церковь, которая в советское время была подобна развалинам Карфагена, ныне восстановлена на средства банка. Поводом для встречи стало вручение храму двух купленных «Инкомбанком» у частных лиц и отреставрированных икон XVII и XIX веков. В качестве ответного дара Алексий II преподнес банкиру образ святого Владимира.
А в августе грянул кризис.
Кризис есть кризис
17 августа было объявлено о первом объединении российских банков. Двенадцать крупнейших российских банков подписали соглашение о создании так называемого расчетного пула – для обеспечения бесперебойных расчетов между своими клиентами. Об этом президент «Инкомбанка» сообщил на состоявшейся в тот же день пресс-конференции. В пул должны были войти банк «Российский кредит», «Альфа-банк», Сбербанк России, «Внешторгбанк», Внешэкономбанк, «СБС-Агро», «МЕНАТЕП», «Мост-банк», «Инкомбанк», «Национальный резервный банк» (НРБ), а также группа «ОНЭКСИМбанк» – МФК. ЦБ подтвердил, что будет кредитовать эти банки на стандартных условиях. При этом, как сообщил Владимир Виноградов, если у одного из этих банков возникнут финансовые трудности, прочие банки пула и ЦБ России при кредитовании «будут предъявлять к нему ломбардные условия, вплоть до залога контрольного пакета акций».
Этот пул («двенадцатибанкирщина») так и исчез, не сделав ничего. Объединение просуществовало всего пару дней – от заявления главы «Инкомбанка» Владимира Виноградова о создании пула до заявлений глав Сбербанка и «Внешторгбанка» о том, что они в этот пул не входят.
Вскоре «Национальный резервный банк» и «Инкомбанк» объявили о создании новой банковской группы – «Газпромовского синдиката». Название альянса говорило само за себя – эти банки решили объединиться вокруг «трубы». Действительно, в полуразрушенной кризисом финансовой системе России лучшей поддержки, чем «Газпром», для банков, пожалуй, было не найти. Во всяком случае, столь же мощного потока валюты на банковские счета никакое другое российское предприятие обеспечить не могло. Когда российский рубль стремительно падал, а Банк России отказывался продать даже доллар из своих запасов, лучшего пути у банков просто не было. Поэтому вполне понятно, что инициатива «Национального резервного банка» была поддержана, и он быстро обрел сторонников. Через несколько дней помимо «Инкомбанка» под знамена «Газпромовского синдиката» собрались «Автобанк», «Альфа-банк» и «Межкомбанк».
Структура новой банковской группы явно говорила о том, что банки не особенно интересуются проблемами друг друга. Все они сохраняли статус юридических лиц, и, по-видимому, никто из них не намерен был нести ответственность по долгам других членов группы. Правда, представители НРБ заявляли, что этот банк займется «реструктуризацией и рекапитализацией группы». Однако было неясно, откуда у банка, активно работавшего на многих обрушившихся секторах финансового рынка, могли появиться свободные средства, чтобы это осуществить. Единственное, на что он мог рассчитывать, – это средства «Газпрома».
27 августа «Газпромбанк» заявил, что информация о том, что он рассматривает вопрос о присоединении к банковскому холдингу, не имеет под собой никаких оснований. Не было подтверждено и участие в нем банка «Российский кредит».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.