Организованная преступная группировка (по версии обвинения) Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, «ЮКОС»
Организованная преступная группировка (по версии обвинения)
Михаил Ходорковский и Платон Лебедев,
«ЮКОС»
В субботу 25 октября 2003 года около 5 утра в новосибирском аэропорту Толмачево для дозаправки совершил посадку следовавший в Иркутск зафрахтованный «ЮКОСом» самолет Ту-134 московской авиакомпании «Меридиан». На его борту находились Михаил Ходорковский с помощниками и охранниками. В аэропорту их уже ждали вооруженные люди в камуфляже и штатском – спецоперацию проводили бойцы из местного подразделения антитеррористической группы «Альфа» ФСБ РФ и сотрудники Генпрокуратуры.
С нас-то все и началось. Ну… Когда-то началось, а когда-то надо и заканчивать!
Михаил Ходорковский
Вынужденная мера
В субботу 25 октября 2003 года около 5 утра в новосибирском аэропорту Толмачево для дозаправки совершил посадку следовавший в Иркутск зафрахтованный «ЮКОСом» самолет Ту-134 московской авиакомпании «Меридиан». На его борту находились Михаил Ходорковский с помощниками и охранниками. В аэропорту их уже ждали вооруженные люди в камуфляже и штатском – спецоперацию проводили бойцы из местного подразделения антитеррористической группы «Альфа» ФСБ РФ и сотрудники Генпрокуратуры. Вооруженные люди в камуфляже поднялись на борт самолета, выбили дверь в первый салон, где находился господин Ходорковский, и с криками: «ФСБ, руки вверх, сидеть, не двигаться, проверка документов! Оружие на пол, будем стрелять!» – ворвались туда.
Один из силовиков обратился к Михаилу Ходорковскому: «У нас приказ, пройдемте с нами». Олигарх и группа захвата тут же покинули самолет и направились в здание аэропорта. Остальных пассажиров «Ту-134» выпустили примерно через час.
В 7.20 Михаила Ходорковского спецрейсом отправили в Москву. Примерно в час дня кортеж автомобилей с включенными мигалками доставил его в следственное управление Генпрокуратуры, туда же был вызван адвокат олигарха Антон Дрель.
Допрос самого господина Ходорковского продолжался около трех часов. В итоге следователи предъявили ему обвинение по семи статьям УК РФ. Формула обвинения составила около 50 листов.
Генпрокуратура назвала арест Ходорковского вынужденной мерой. За два дня до задержания на его имя была направлена повестка с вызовом на допрос в прокуратуру в качестве «сидетеля» – именно так было написано в тексте повестки. Ходорковский явиться не мог, так как находился в командировке. В среду он был в Самаре, в четверг – в Саратове, в пятницу – в Нижнем Новгороде. Сотрудники «ЮКОСа» поставили прокуратуру в известность об этом в установленной форме. Вечером того же дня следователь Каримов, посовещавшись со своим руководством, санкционировал принудительный привод господина Ходорковского в Генпрокуратуру.
Ущерб в миллиард долларов
Проблемы у «ЮКОСа» начались, конечно, не в октябре, а в конце июня. Партнер Михаила Ходорковского и совладелец контрольного пакета акций «ЮКОСа» Платон Лебедев был арестован еще 2 июля. Одновременно с этим было объявлено об обвинении начальнику четвертого отдела службы внутренней и экономической безопасности НК «ЮКОС» Алексею Пичугину, арестованному по другому делу 21 июня.
К началу арестов Михаилу Ходорковскому принадлежало 9,5 % акций Group MENATEP, владеющей 61 % акций НК «ЮКОС». Учитывая, что он был бенефициарием еще 50 % акций Group MENATEP, стоимость принадлежащих ему бумаг «ЮКОСа» в начале июля 2003 года составляла $10,4 млрд.
Леониду Невзлину принадлежало 8 % акций Group MENATEP на сумму $1,39 млрд, 7 % бумаг Платона Лебедева стоили $1,2 млрд. Такими же пакетами владели президент ОАО «ЮКОС-Москва» Василий Шахновский, и.о. президента ОАО «ЮКОС-РМ» Михаил Брудно и председатель налогового подкомитета Госдумы Владимир Дубов. Шахновский был арестован 17 октября, но отпущен под подписку о невыезде.
Невзлину, Брудно и Дубову были предъявлены обвинения в соучастии в убийствах, уклонении от налогов и хищении. Все трое покинули Россию, объявлены в международный розыск и в настоящее время находятся в Израиле.
В рамках первого дела «ЮКОСа» Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву были предъявлены обвинения в организации преступной группы, хищении акций, мошенничестве, уклонении от уплаты подоходного налога, уклонении от уплаты налога организаций, причинении имущественного ущерба, злостном неисполнении решения суда, а также в растрате. Ущерб от действий одного только Ходорковского превысил $1 млрд.
Кроме того, с «ЮКОСом» (а значит, и с его руководством) прокуратура связывала и другие преступления: покушение на управляющего нефтяной компанией East Petroleum Handels GmbH Евгения Рыбина, убийства – мэра Нефтеюганска Владимира Петухова, директора нефтеюганского строительного предприятия «Монолит» Николая Филиппова, президента компании «Томск-Нефть-Восток» Александра Берлянда, похищение и убийство Сергея и Ольги Гориных, покушение на бывшую сотрудницу ЦОС банковской группы «МЕНАТЕП», а позже пиар-службы мэрии Москвы Ольги Костиной. Правда, эти эпизоды в дело Ходорковского – Лебедева не попали. Обвинения в организации убийств и соучастии в них были предъявлены Пичугину и Невзлину.
Опасные олигархи
Михаил Ходорковский стал далеко не первой жертвой среди олигархов. С не меньшим усердием правоохранительная система боролась с Владимиром Гусинским и Борисом Березовским. Оба в итоге стали политэмигрантами, причем Гусинский даже успел посетить Бутырку. Оба опальных олигарха открыто заявили о неприятии политики нового президента, оба открыто противостояли власти и лично Владимиру Путину, оба открыто говорили о необходимости смены режима.
В чем-то Ходорковский был на них похож.
Он давал высшему руководству страны советы, как вести себя в решении иракского кризиса, и выступал за строительство частных нефтепроводов, то есть фактически покушался на госсобственность. Он публично противоречил Путину, вступая с ним в споры по самым разным поводам – и о тех же нефтепроводах, и об истоках коррупции, и об общей стратегии развития страны, наконец. СМИ тиражировали эти препирательства на весь мир.
Он включал в предвыборные списки политических партий своих ставленников. Только напрямую связанных с «ЮКОСом» насчитывалось больше десятка человек, причем большинство из них занимали заведомо проходные места в таких партиях, как «Единая Россия», КПРФ и «Яблоко». В интервью газете «Ведомости» Ходорковский заявил: «СПС и «Яблоко» – те, кого я поддерживаю лично, из своих собственных средств. Очевидно, что если мы хотим построить в стране демократическое общество, то такие партии должны иметь по крайней мере 30 % в парламенте».
Он бравировал тем, что первым из крупных предпринимателей раскрыл свои доходы и сделал «ЮКОС» «прозрачной» компанией.
Михаил Ходорковский: «Мы сами лучше всех знаем, сколько в свое время недоплатили государству»
Мы сами лучше всех знаем, сколько в свое время недоплатили государству. Среди нас, участников приватизации, есть общее понимание, кто сколько должен внести. Кто-то $1,5 млрд, кто-то $3 млрд, кто-то $5 млрд. Мы сами между собой договоримся.
Из книги Михаила Касьянова «Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселевым»
Он ездил по стране и рассказывал сотрудникам своей компании, студентам, региональным журналистам, какой должна быть Россия. На этом фоне он еще и вел активные переговоры о продаже американским компаниям крупного пакета акций «ЮКОСа». Иными словами, Ходорковский сам нарывался на неприятности.
И это при том, что время для подобных эскапад было совершенно не подходящим. В середине мая 2003 года на стол президента Путина легла любопытная бумага. Ее принес начальник личного секретариата президента и заместитель главы кремлевской администрации Игорь Сечин. Это был доклад «В России готовится олигархический переворот», написанный неким Советом по национальной стратегии. По неофициальной информации, идеологом доклада был известный политтехнолог Станислав Белковский.
Суть многостраничного доклада сводилась к двум основным выводам.
Первый: есть олигархи, «опасные для власти», например Михаил Ходорковский, Михаил Фридман, Владимир Потанин. А есть и «неопасные», например Владимир Евтушенков, владелец АФК «Система».
Второй: «опасные» олигархи покупают будущий состав Думы. А значит, они не просто включились в большую политику, но и угрожают самому существованию нынешнего режима и лично Владимиру Путину. Прежде всего тем, что подконтрольная олигархам Дума будет инициировать создание правительства парламентского большинства. Если этим большинством будет руководить конгломерат олигархических партий, то возможно появление правительства, независимого от президента.
После прочтения «доклада Белковского» президент, видимо, и дал заместителю генпрокурора Дмитрию Бирюкову отмашку топить «опасных» олигархов. А Сечин сразу же утвердился в роли «серого кардинала» этого процесса, преследовавшего как политические, так и экономические цели.
Приговор
На 1 июля 2003 года капитализация НК «ЮКОС» достигала $30,291 млрд, а 2-го, в день ареста Платона Лебедева, – $31,369 млрд. «ЮКОС» по этому показателю стал крупнейшей российской компанией. Значит, при определенных обстоятельствах добиться от нее можно было многого. Например, уступок госкомпании «Роснефть», руководимой главным финансистом «питерских чекистов» Сергеем Богданчиковым.
«Роснефть» и «ЮКОС» конфликтовали активно и на самом высоком уровне. Так, на встрече президента Путина с олигархами 19 февраля 2003 года Михаил Ходорковский в качестве примера непрозрачной, а значит, потенциально коррупционной сделки привел покупку «Роснефтью» «Северной нефти».
Кроме того, аналогичные обвинения в недоплате налогов были предъявлены и «Сибнефти» (напомним, процесс слияния «Сибнефти» и «ЮКОСа» летом 2003 года был в самом разгаре), что многие посчитали недвусмысленным предупреждением Роману Абрамовичу. Впрочем, нынешнему владельцу «Челси» еще предстоит участие в интриге вокруг «ЮКОСа». Осенью 2003 года было известно лишь то, что Владимир Путин обсуждал с ним слияние «ЮКОСа» и «Сибнефти», но сам по себе этот факт совершенно не удивляет: странно, если бы не обсуждал, ведь в результате этого слияния могла образоваться одна из крупнейших в мире нефтяных компаний.
Среди прочих версий того, почему именно Ходорковский (точнее, почему именно «ЮКОС»), называлась и внутрикремлевская схватка «московских» с «питерскими» накануне президентских выборов. Ходорковскому, мол, давали понять, что пора переориентировать финансовые потоки в интересах «питерских чекистов». Говорили и о попытке завладеть креслом премьер-министра, и о сопротивлении принятию правительственных законов о налогообложении нефтяного бизнеса, и даже о личном оскорблении президента. Даже диковатая идея о том, что Ходорковский пытался сторговать президенту США весь российский ядерный потенциал в обмен на кресло президента России, за что и был арестован, некоторое время активно обсуждалась.
О сути предъявленных Ходорковскому и Лебедеву обвинений спорили даже меньше, полагая их чем-то вроде ширмы, скрывающей истинные причины происходящего. Более того, далеко не все спорящие хотели вникать в тонкости и дыры приватизационного законодательства 1990-х годов, обстоятельства ценообразования при посреднической продаже нефти и детали независимого консультирования без образования юридического лица. Все ждали окончания суда.
11 апреля 2005 года суд над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым был фактически завершен. Мещанский суд Москвы оглашал приговор по их делу почти две недели – с 17 по 31 мая. Оба обвиняемых были признаны виновными и получили по девять лет колонии. После кассационной жалобы срок наказания по эпизодам с мошенническим завладением акций ОАО «Апатит» и НИИУИФ был снижен Мосгорсудом до восьми лет, а эпизод с растратой исключен из приговора за отсутствием состава преступления.
Споры о размере начисленных «ЮКОСу» налоговых неуплат продолжались и после суда, до тех пор пока аудитор «ЮКОСа» «Прайсвотерхаус Куперс Аудит» в качестве новогоднего подарка от налоговой инспекции в декабре 2006 года сам не получил обвинение в содействии уклонению «ЮКОСа» от уплаты налогов.
Виктор Геращенко: «Я не верю нашему правосудию»
После Ходорковского я не верю нашему правосудию.
«Коммерсантъ», 29 октября 2008 года
Отнять и поделить
Судьба самого «ЮКОСа» сложилась не менее драматично, чем судьба его руководителей. Пока шел суд над Ходорковским и Лебедевым, вопрос: «Что будет с компанией?» задавался, пожалуй, так же часто, как и «Сколько дадут?» (в то, что руководители «ЮКОСа» выиграют процесс, верили все меньше и меньше). До конца мая 2004 года предположение, что события вокруг НК «ЮКОС» и ее крупнейших совладельцев могут закончиться хоть в какой-то мере полюбовно, еще имело право на существование. После того как судья Московского арбитражного суда Андрей Гречишкин 26 мая вынес решение удовлетворить иск к «ЮКОСу» о выплате налоговой задолженности за 2000 год на сумму 99,4 млрд руб., такая возможность стала неактуальной.
Уже в начале июля компания должна была совершить самый крупный в истории России единовременный налоговый платеж. То, что «ЮКОС» вряд ли сможет в пятидневный срок, как это предписывает законодательство, заплатить $3,4 млрд на счета МНС, было очевидно: на практике такая операция без надлежащей подготовки невозможна не только для преследуемой нефтяной компании, но и для многих государств. Тем более что помогать «ЮКОСу» в этом деле государство не собиралось: активы компании были арестованы, и немедленно продать что-либо из них для погашения долга было невозможно. Фактически после решения арбитражного суда «ЮКОС» был побежден, и уже в июле 2004 года победители могли решать, что делать с побежденным.
Роль олигарха Ходорковского за несколько месяцев, проведенных им в СИЗО, поменялась радикально. До решения судьи Гречишкина он, как собственник одной из крупнейших нефтяных компаний России, был потенциальным субъектом переговоров со своими недоброжелателями, хотя сразу же после ареста сам объявил, что выходит из нефтяного бизнеса, слагает с себя обязанности председателя правления «ЮКОСа» и в дальнейшем не будет заниматься делами компании. После решения его судьба почти целиком зависела от судьбы компании.
Нефтяная компания «ЮКОС» представляла тройную ценность. Во-первых, это нефтяной холдинг, акции которого имели вполне конкретную стоимость. Во-вторых, это дорогостоящий набор нефтяных скважин, бензоколонок, офисов, серверов, автомобилей и денег на счетах. В-третьих, это многомиллиардные финансовые потоки, управляя которыми даже бесталанный финансовый менеджер может не беспокоиться о хлебе насущном.
Конечно, речь о полном уничтожении «ЮКОСа» не шла. Даже Владимир Путин 17 июня 2004 года высказался за сохранение «ЮКОСа» как единой компании, но по большому счету путей развития ситуации было всего три: банкротство, переход контрольного пакета новым владельцам и потеря добывающих активов. Первый вариант рассматривать не хотел никто.
Предложений по второму было несколько. Летом 2004 года тогдашний менеджмент компании во главе с Семеном Кукесом предложил провести дополнительную эмиссию акций, которая либо напрямую передавалась государству как новому собственнику, либо продавалась потенциальным инвесторам. При этом Group MENATEP, владевшая 60 % акций «ЮКОСа», лишалась контроля над компанией – после допэмиссии у нее оставалось 30–40 % акций. В случае реализации этого плана «ЮКОС» переставал быть компанией Ходорковского и превращался в первую в России крупную нефтяную компанию, контрольным пакетом акций в которой не распоряжается никто.
Не обошлось и без разговоров об Абрамовиче. Ведь злоключения Михаила Ходорковского и его соратников начались вовсе не с ареста Платона Лебедева, а со слияния «ЮКОСа» и его ближайшего конкурента – «Сибнефти». Первый сенсационный слух, который появился вокруг «ЮКОСа» после октябрьского ареста Ходорковского, – информация о претензиях акционеров «Сибнефти» (читай: Романа Абрамовича), а также бывшего главы администрации президента Александра Волошина на ключевые роли в управлении объединенной «ЮкосСибнефтью». Правда, объединение «ЮКОСа» и «Сибнефти» усилиями последней в арбитражном суде де-факто было аннулировано, но переход Ходорковского в «младшие партнеры» Абрамовича рассматривался как вполне жизнеспособный способ относительно мирного разрешения конфликта олигарха с властью.
По крайней мере с теми, кто считал, что какой-то компромисс еще возможен.
По сути, вариант с передачей управления в «ЮКОСе» был для Group MENATEP чем-то вроде «условной конфискации имущества». Технически такую передачу можно было осуществить десятком способов, в том числе абсолютно непубличных, а требования МНС гасились из средств владельцев «Сибнефти», заплаченных ей «ЮКОСом». «ЮКОС» в ходе слияния с «Сибнефтью» заплатил за крупный пакет ее акций $3 млрд – то есть почти столько же, сколько требовал от «ЮКОСа» МНС. Такая комбинация давала владельцу «Челси» отличные шансы и полностью разрешить конфликт, и выступить в роли спасителя России от имиджевых потерь в глазах Запада, и заработать свежих денег. Владелец «Сибнефти» всегда умел эффективно решать конфликты с госструктурами, не исключая и МНС, а временная потеря управления «ЮКОСом» для Group MENATEP все же была лучше, чем окончательная.
Третий вариант был самым быстрым и технически легким для исполнения: изъятие из компании ряда ее ключевых активов – вопрос нескольких недель. Кандидатов на продажу называлось много – и «Восточная нефтяная компания», и АО «Самаранефтегаз» с ее нефтеперерабатывающими заводами, и подразделения «ЮКОСа» в Восточной Сибири, и даже газовая компания «Роспан». К тому же распродажа «ЮКОСа» по частям исключала даже малейший намек на политический компромисс властей с Ходорковским. К этому времени государство перестало делать вид, что процесс над руководством «ЮКОСа» является вопросом исключительно правосудия и правоприменения. Министр экономического развития и торговли Герман Греф, комментируя журналистам дело «ЮКОСа», заявил, что «политическая составляющая» в этом деле «не является главной», хотя, несомненно, присутствует.
Ближе к концу 2004 года стало ясно, что реализован будет третий, наихудший для владельцев бумаг «ЮКОСа» вариант. За три недели с момента вступления в силу судебного вердикта о выплате «ЮКОСом» налоговых долгов почти на 100 млрд руб. приставам удалось взыскать с компании 5,25 млрд из 99,4 млрд руб. Поэтому, заявил Минюст, для погашения долга начата процедура продажи дочерней компании «ЮКОСа» – АО «Юганскнефтегаз».
На деле термин «дочерняя» в отношении «Юганскнефтегаза» был чисто техническим. На АО приходилось 62 % нефтедобычи «ЮКОСа», оно владело около 70 % его нефтяных запасов. В 1994 году «ЮКОС» создавался именно на базе «Юганскнефтегаза» по инициативе его экс-главы Сергея Муравленко.
Нефтяные аудиторы оценивали стоимость запасов «Юганскнефтегаза» в $30,4 млрд, а остальных подразделений «ЮКОСа» – $13,6 млрд. Впрочем, с точки зрения приставов, стартовая цена «Юганскнефтегаза» на аукционе по его продаже должна была определяться по балансовой стоимости в российской отчетности «ЮКОСа» – около $1,75 млрд. А этого не хватало для погашения требований МНС даже за 2000 год (99,4 млрд руб., или $3,4 млрд), при том что за 2001 год, как известно, «ЮКОСу» насчитали еще 98 млрд руб. В итоге общая сумма налоговых претензий составила около $10 млрд.
«Байкалфинансгруп»
12 октября 2004 года Минюст РФ принял решение о продаже за долги НК «ЮКОС» «Юганскнефтегаза». Стартовая стоимость актива была обозначена суммой $10,4 млрд, которая фигурировала в качестве минимальной при оценке банком Dresdner Kleinwort Wasserstein.
13 декабря Group MENATEP заявила, что займется судебным преследованием не только покупателей арестованных акций «Юганскнефтегаза», но и банков, которые готовы кредитовать победителя торгов.
15 декабря «ЮКОС» подала заявление в суд по банкротству в Хьюстоне (США) с просьбой приостановить все операции по активам компании и отменить аукцион. 17 декабря суд Хьюстона принял решение ввести временный запрет на все операции с активами «ЮКОСа», в том числе и аукцион по «Юганскнефтегазу».
19 декабря 2004 года аукцион по продаже ЮНГ состоялся, но торга, по сути, не было. Первую заявку на предложенный лот 16 декабря подало никому дотоле неизвестное ООО «Байкалфинансгруп». На следующий день заявку подало ООО «Газпромнефть». Комиссия допустила к торгам обоих претендентов.
После неразборчивого предложения представителя «Байкалфинансгруп» аукционист Валерий Суворов, видимо, решив, что речь идет о стартовой цене, спросил у представителей «Газпромнефти», готовы ли они предложить большую цену. И. о. заместителя гендиректора «Газпромнефти» Николай Борисенко неожиданно замялся и попросил разрешения сделать телефонный звонок. После того как он вернулся, аукционист напомнил, что участник № 1 предложил стартовую цену. Представитель «Байкалфинансгруп», однако, возразил, что он предложил другую цену – 260 753 447 303,18 руб. Валерий Суворов не стал спорить и спросил у представителей «Газпромнефти», готовы ли они повысить ставку. Николай Борисенко отказался. После этого аукционисту оставалось трижды повторить заявленную «Байкалфинансгруп» сумму и объявить ее победителем торгов.
Это стало сюрпризом. Все ждали, что аукцион по продаже «Юганскнефтегаза» закончится превращением «Газпрома» в госмонополию в квадрате, газовую и нефтяную, с ярко выраженными претензиями на возведение в куб – «Газпром» проявлял недюжинную активность в скупке акций РАО «ЕЭС России». Получилось иначе. Формально государство, если говорить шахматным языком, на флажке попыталось откреститься от аукциона, который сильно напоминал скупку краденого, о чем в России прямо говорил вице-президент РСПП Игорь Юргенс, а во внешнем мире недвусмысленно заявил техасский суд. Поэтому и появилась темная лошадка «Байкалфинансгруп».
Но смысл событий от этого не изменился. Налицо был залоговый аукцион – правда, порядок ходов в нем обратный по сравнению с классическими образцами. Тогда государство остро нуждалось в деньгах из-за перманентного бюджетного кризиса и уступало свои активы за полцены. 19 декабря 2004 года государство само было заинтересовано в недоплате, чтобы оставить «ЮКОС» на крючке.
Впрочем, большинство участников рынка предполагало, что «Байкалфинансгруп» в конечном итоге передаст арестованные акции «Газпрому». Пока же достоверно был известен лишь юридический адрес ООО «Байкалфинансгруп» – Тверь, ул. Новоторжская, д. 12б. Это весьма популярное в городе место.
До 1917 года в здании на Новоторжской, 12б располагалась гостиница «Лондон», в честь которой названа рюмочная-кафетерий «Лондон», существующая на первом этаже здания и поныне. Кроме того, на первом этаже располагались винно-водочный магазин «Дионис» и продовольственный магазин «Волга». Бармен «Лондона» на вопрос корреспондента о победителе аукциона категорически заявил, что среди его клиентов в последнее время обладатели $9,35 млрд замечены не были. На втором этаже здания размещались офисы некрупных тверских фирм, в том числе структур владельца здания, государственного НПП «ГЕРС», а также салоны сотовой связи и магазины джинсовой одежды. На третьем этаже «Лондона» владельцев БФГ также обнаружить не удалось: он заколочен и погружен во тьму.
Всего по данному юридическому адресу было зарегистрировано более 150 фирм, среди которых, например, благотворительный фонд «Во имя рождения» и Клиника доктора Лыськова.
На деле единственным результатом аукциона по акциям ЮНГ стало то, что запрет американского суда фактически нарушен не был. «Газпром» не может быть обвинен в покупке имущества «ЮКОСа». «Газпромнефть» не могла быть признана победителем, даже если «Байкалфинансгруп» отказался бы платить. При этом компания-победитель могла быть продана структурам, заинтересованным в активах «ЮКОСа», и никто из участников сделки не был обязан объявлять об этом публично. Более того, ЮНГ мог быть передан государству безвозмездно. Основная задача – продемонстрировать формальную прозрачность аукциона РФФИ – была выполнена.
Через неделю прояснилась финансовая схема аукциона. В ее основе была крупнейшая в 2004 году в России коммерческая сделка между НК «Роснефть» и ОАО «Газпром». Нефтекомпания продала газовому монополисту свою долю в ЗАО «Севморнефтегаз» (около 70 % акций) за $1,7 млрд. Столько же было внесено приобретенным «Роснефтью» ООО «Байкал Финанс Групп» (именно так должно было писаться название нового владельца ЮНГ) в качестве задатка для участия в аукционе по 77 % акций «Юганскнефтегаза». Полученные от «Газпрома» средства «Роснефть» вернула «Сургутнефтегазу», который через Сбербанк выдал деньги «Байкалфинансгруп» для участия в аукционе по основному активу «ЮКОСа».
Распродажа активов «ЮКОСа» аукционом по «Юганскнефтегазу» не закончилась: судебным приставам нужно было взыскать с «ЮКОСа» еще около 83,5 млрд руб. Правда, после первого аукциона значительное количество претензий было снято, но распродажа продолжалась еще несколько лет. Последний из громких аукционов – покупка лота № 13, в который входило центральное здание «ЮКОСа», несколько тысяч цистерн, наличные денежные средства на счетах компании ТД «ЮКОС-М» в объеме нескольких сотен миллионов долларов, 500 тыс. тонн остатков нефтепродуктов у него же, невозвращенный НДС на «несколько сотен миллионов долларов» и дебиторская задолженность более чем на $1 млрд (то есть более 25,9 млрд руб.).
В начале мая 2007 года в ходе яростного трехчасового торга с «Роснефтью» этот лот за сумму, почти впятеро превышавшую объявленную стартовую в 22 млрд руб., приобрело ООО «Прана» – компания, еще более загадочная, чем в свое время «Байкал Финанс Групп». Во всяком случае, кто именно является бенефициаром компании, достоверно выяснить не удавалось более месяца. А потом этот вопрос отпал сам собой, ибо «Прана» продала большую часть активов за 87,58 млрд руб. «Роснефти».
Спасение утопающих
Безусловно, руководители «ЮКОСа» не желали мириться с ролью жертвенного барашка и отчаянно сопротивлялись. Поначалу они были не одиноки – крупный бизнес, понимая, что дело «ЮКОСа» является не только прецедентом, но прецедентом переломным, определяющим новый этап взаимоотношений с властью, солидарно выступил в поддержку компании.
11 и 21 июля 2003 года к президенту Путину с письмами от имени РСПП – то есть от всего бизнес-сообщества – обращался Аркадий Вольский. Первое было довольно резким. Главным виновником бед бизнес-сообщества назывались правоохранительные органы, которым давалась однозначно негативная оценка (они действуют вне правового поля, «руководствуясь политической целесообразностью»), и поддерживающие их «отдельные политики», в которых президент без труда должен узнать персонажей из своего ближайшего кремлевского окружения. Авторы письма по законам обличительного жанра поднялись до патетических высот, вспомнив Петра Столыпина: «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».
Это письмо вызывало определенные ассоциации с некоторыми взглядами самого Ходорковского, которые он вместе с Леонидом Невзлиным в 1992 году изложил в книге «Человек с рублем». Вот с такими, например: «…Без бизнесменов экономике не подняться, только предприниматель является спасителем державы. Тот самый предприниматель, который вынужден идти на явное нарушение устаревших, недействующих законов, сознательно, в интересах своих, а значит, и страны становясь уголовным преступником…»
Но на дворе был не 1992-й, а 2003 год. Второе письмо от имени российских предпринимателей было гораздо мягче, больше походило на предложение переговоров на основе некоего «нового общественного договора». Государство обязуется не пересматривать итоги приватизации и защищать демократические институты, бизнес – стать прозрачным, платить налоги и «вытеснять коррупционные схемы».
Вообще, эпистолярный жанр в исполнении знаковых людей государства за время «Дела «ЮКОСа» получил новое развитие. Были письма в поддержку Ходорковского и в поддержку решения суда – все от «деятелей науки и культуры», как в старые добрые времена. Были письма и статьи самого Ходорковского – четыре («Кризис либерализма в России» и три «Левых поворота») были посвящены выбору между либеральной и неосоциалистической моделями развития страны, пятая, появившаяся в журнале «Власть» в июне 2009 года, – реформе судебной системы. Правда, авторство самого Ходорковского многими оспаривалось – в его соавторы или просто в авторы статей записывали Станислава Белковского, Михаила Делягина и других.
Как бы то ни было, ни самого Ходорковского, ни его компанию письма-статьи не спасли. С уходом в отставку главы кремлевской администрации Александра Волошина в октябре 2003 года внесудебных ресурсов обороны внутри России у «ЮКОСа» не осталось. Очень быстро стало ясно, что и в российском суде руководителям «ЮКОСа» нечего противопоставить правоохранительным органам. Поэтому основная деятельность по юридической защите Ходорковского и «ЮКОСа» была перенесена за границу, тем более что крупнейшие страны Запада не остались безучастными к судьбе российского олигарха, и это несколько раз вызывало мини-скандалы и перепалки на уровне министерств иностранных дел и резкие ответы Владимира Путина на вопросы иностранных корреспондентов во время пресс-конференций.
Гибралтарская Group MENATEP – владелец контрольного пакета акций «ЮКОСа» – инспирировала несколько громких судебных процессов. В их числе – уже упомянутое решение техасского суда по банкротству, обойденное при аукционе по ЮНГ, масса исков мелких акционеров к «ЮКОСу» (на самом деле они направлены против нынешних владельцев активов компании) и иск против Российской Федерации, «Роснефти», «Газпрома» и ряда высокопоставленных российских чиновников с обвинениями в заговоре с целью ренационализации «ЮКОСа», поданный в 2005 году.
Внутри России попытки спасти «ЮКОС» велись скорее не в юридическом, а в договорном поле, в духе тех же 1990-х годов. В феврале 2004 года Леонид Невзлин заявил о том, что он и еще два акционера готовы продать лицам, указанным Кремлем, свои акции «ЮКОСа» в обмен на освобождение из СИЗО экс-главы компании Михаила Ходорковского и его арестованных коллег. Сам Ходорковский гневно отверг это предложение, требуя гласного суда над собой без какого-либо торга. В Кремле же назвали возможность такой сделки «абсурдом».
Последней, пожалуй, серьезной попыткой добиться чего-либо путем переговоров было назначение на пост председателя совета директоров «ЮКОСа» Геракла – Виктора Владимировича Геращенко. Ради этого назначения он покинул Госдуму и несколько месяцев пытался найти компромисс с государством.
Михаил Ходорковский предложил сместить Геращенко с его поста, а тот сначала отказался добровольно сдавать полномочия, а затем резко и язвительно прокомментировал заявление Ходорковского.
При этом оценки Ходорковского и Геращенко друг другу не противоречили. Они лишь подтверждали, что к лету 2004 года «ЮКОСа» как субъекта сопротивления силовому давлению государства уже не существовало, были лишь несколько очагов корпоративной власти, представители которой не координировали свои действия. Более того, складывалось впечатление, что и «атаку» на «ЮКОС» единовластной назвать никак нельзя. Судя по всему, делом «ЮКОСа» на каждом из его этапов управляли разные чиновники – и каждый на свой лад. Была лишь общая команда: «ЮКОС» – к ногтю». МНС сочло это распоряжение основанием насчитать «ЮКОСу» максимальную сумму налогов. Близкие к власти бизнесмены – основанием рассмотреть активы «ЮКОСа» как свое потенциальное приобретение. Чиновники либерального крыла – возможностью увеличить налоговые поступления в бюджет. Чиновники силового крыла – возможностью национализировать компанию. Непосредственные исполнители в суде, в службе приставов, в Генпрокуратуре, в МНС – основанием для любых жестких действий в деле «ЮКОСа» для демонстрации служебного рвения и получения новых звездочек на погоны. При этом действия разных заинтересованных сторон зачастую противоречили друг другу. Хаос внутри «ЮКОСа» противостоял хаосу внутри власти.
Столкновение двух бестолковых стихий заставляло другие компании с опаской относиться даже к самым привлекательным вариантам участия в разделе «ЮКОСа». «Роснефть» и «Газпром», считавшиеся главными претендентами на «Юганскнефтегаз», незадолго до аукциона даже заявляли, что не будут принимать участия в торгах. Итог своих (да и не только своих) усилий по спасению «ЮКОСа» Виктор Владимирович Геращенко в интервью журналу «Власть» накануне аукциона по продаже ЮНГ подвел одной фразой: «Я никак не думал, что власть так упрется».
Формально вся направленная на поиски компромисса деятельность закончилась 12 января 2005 года, когда Михаил Ходорковский заявил, что передал подконтрольные ему 59,5 % акций гибралтарской Group MENATEP (основной акционер «ЮКОСа») в управление проживающему в Израиле другому ее совладельцу – Леониду Невзлину. «Я избавлен от ответственности за оставшийся бизнес и деньги группы вообще. Все, точка», – заявил экс-глава «ЮКОСа». В ответ господин Невзлин распространил заявление о том, что он «намерен действовать в интересах всех совладельцев «ЮКОСа», используя для их защиты максимально эффективные механизмы». Это означало, что Group MENATEP займет более жесткую позицию в борьбе за имущество «ЮКОСа».
Михаил Ходорковский передал Леониду Невзлину права на 59,5 % акций Group MENATEP. Правда, право распоряжаться 50 % акций Group MENATEP, находящихся в специальном трасте, перешло к Леониду Невзлину автоматически, после потери «ЮКОСом» ОАО «Юганскнефтегаз». До 19 декабря, когда состоялся аукцион по продаже 77 % акций ЮНГ, распорядителем траста оставался господин Ходорковский, несмотря на то что еще в октябре 2003 года, после его ареста, в качестве бенефициара этого траста его заменил Леонид Невзлин. Платон Лебедев, владеющий еще 7 % акций Group MENATEP, даже не рассматривал возможность отказа от своих бумаг.
Суд идет
Основной «фронт» борьбы за «ЮКОС» и за судьбу Ходорковского к 2007 году переместился в Страсбург, в Европейский суд по правам человека. В 2009 году он начал публиковать свои первые решения.
Первое же из них, от 29 января, – по корпоративной жалобе «ЮКОСа» на российское правительство – оказалось очень жестким для России. Аргументы о том, что «ЮКОС» уже ликвидирован и поэтому дело не может быть рассмотрено, суд отклонил, признав приемлемой жалобу «ЮКОСа» на то, что налоговые претензии (включая продажу «Юганскнефтегаза», а также в части удвоенных налоговых штрафов) предъявлялись с целью разрушения компании и отчуждения ее активов.
Суд усмотрел и возможное нарушение права «ЮКОСа» на справедливое судебное разбирательство: компания вовремя не смогла получить и, соответственно, обжаловать решение суда о взыскании налогов, что привело к немедленному исполнению этого решения.
В мае 2009 года коллегия судей Европейского суда по правам человека единогласно признала обоснованной личную жалобу экс-главы «ЮКОСа» Михаила Ходорковского в отношении Российской Федерации. Как отмечается в решении Евросуда, тот «единогласно признал приемлемыми, без составления предварительных выводов о сути» жалобы заявителя Ходорковского на его незаконное задержание и арест в Новосибирске в октябре 2003 года, на последовавшие за этим решения Басманного и Московского городского судов, продлевавших заключение экс-главы «ЮКОСа» на время расследования и рассмотрения его дела в суде по существу, на то, что апелляции в судах на решения об аресте и продлении срока содержания под стражей «были рассмотрены с недопустимыми задержками», и на то, что заявитель содержался под стражей в «условиях, унижающих человеческое достоинство». Большинством голосов (судья Ковлер выступил против) Европейский суд признал обоснованность жалобы заявителя Ходорковского в той ее части, что его «уголовное преследование было политически мотивированным».
Все контрдоводы России суд отверг.
Дмитрий Комнов, начальник СИЗО № 2 («Бутырка»):
«Ходорковский имеет право на УДО, как любой заключенный»
Ходорковского могут освободить за примерное поведение и добросовестное отношение к труду. Ходорковский имеет право на УДО, как любой заключенный.
Газета «Коммерсантъ», 17 июля 2008 года
Жалобы в Евросуд были поданы в 2004 году. Решения 2009 года стали новым этапом в деле «ЮКОСа», так же как и начало процесса в Хамовническом суде Москвы по «второму делу «ЮКОСа», открытому тоже в 2004 году. 3 марта 2009 года по нему начались предварительные слушания, зимой 2009/2010 года перешедшие в самую, пожалуй, интересную стадию – допрос свидетелей.
Михаил Ходорковский и Платон Лебедев обвиняются в хищении чужого имущества в крупном и особо крупном размерах с использованием служебного положения. Обвинение считает, что подсудимые в 1998–2003 годах похитили нефть и нефтепродукты на 892 млрд руб., а также легализовали средства от их продажи на сумму 450 млрд руб. и $7,5 млрд. По совокупности этих преступлений им грозит до 22 лет лишения свободы.
1 декабря 2009 года Арбитраж в Гааге решил рассматривать по существу жалобы компаний, связанных с бывшим основным акционером «ЮКОСа» – Group MENATEP Ltd (GML). Истцы требуют от России около $100 млрд, ссылаясь на положения Энергетической хартии о защите инвестиций, которую Россия, правда, не ратифицировала. Но решение Гаагского арбитража явно создает негативный фон для России в преддверии рассмотрения корпоративной жалобы «ЮКОСа» в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. Рассмотрение должно было начаться 14 января 2010 года, но было перенесено на 4 марта в связи с «невозможностью присутствия как российского судьи ad hoc (для рассмотрения конкретного дела) Андрея Бушева, так и представителя российского правительства Георгия Матюшкина».
А в России заговорили о третьем деле Ходорковского. Следственный комитет отрицает, что оно существует. Впрочем, оброненная премьер-министром Владимиром Путиным 3 декабря 2008 года во время его прямой линии фраза о том, что «на совести руководителей «ЮКОСа» – доказанные убийства», может быть воспринята как завуалированное распоряжение такое дело завести.
А пока наш герой продолжает оттачивать свое эпистолярное мастерство. 13 января 2010 года в Овальном зале Библиотеки иностранной литературы были вручены награды журнала «Знамя». Премию в номинации «Глобус», которая присуждается «за развитие диалога между культурами», получил проект «Диалоги», состоящий из серии писем, которыми обменялись Людмила Улицкая и Михаил Ходорковский.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.