Глава III. Франкфурт и вецлар (1771—1775)

Глава III. Франкфурт и вецлар (1771—1775)

Письмо Фридерики. – Странствования пешком по окрестностям Франкфурта. – Сближение с Мерком. – Вецлар и юридическая практика.– Любовь к Шарлотте Буфф. – Семейство Ларош. – Выход в свет «Геца». – «Страдания юного Вертера». – Колоссальный успех «Вертера». – Слава Гёте. – Знакомства со знаменитостями. – Посещение Кнебеля и знакомство с принцами Веймарскими. – Любовь к Лили Шенеман. – Помолвка. – Путешествие в Швейцарию. – Разрыв с Лили. – Гёте уезжает в Веймар.

Вскоре по приезде во Франкфурт Гёте получил от Фридерики ответ на прощальное письмо, которое он послал ей, покидая Страсбург. Ответ этот «растерзал ему сердце». Он чувствовал себя кругом виноватым перед милою девушкой и не видел возможности загладить причиненное ей зло. Мучимый угрызениями совести Гёте искал, по своему обычаю, утешения в тесном общении с природой. Целые дни бродил он по лесам и горам в окрестностях Франкфурта, изливая свою тоску в страстных стихотворениях, совершенно неотделанных по форме и носивших на себе печать той бурной эпохи немецкой литературы, которая носит название периода «Бури и натиска». Примером этих стихотворений может служить «Песнь странника в бурю», которую Гёте впоследствии сам называл «полубессмыслицей».

Во Франкфурте Гёте нашел целый кружок знакомых и друзей, старых и новых. Среди них занимал самое выдающееся место по своему уму и влиянию на молодого поэта некто Мерк, рекомендованный Вольфгангу еще Гердером в Страсбурге. Это был высокий худощавый мужчина, лицу которого длинный, острый нос и проницательные серые глаза придавали хищническое выражение, совершенно несоответствовавшее его доброму, благородному и доверчивому характеру. Мерк любил, как говорится, напускать на себя резкость и насмешливость, которых в нем было, в сущности, менее, чем он желал показать. Сочинения, написанные им, были проникнуты тоном самого беспощадного отрицания. В жизни этот умный и глубоко образованный человек являлся неудачником, так как имел страсть пускаться в спекулятивные предприятия, с которыми впоследствии обыкновенно не мог справиться. В конце концов, запутавшись в долгах, он кончил свою жизнь самоубийством.

Мерк имел на Гёте огромное влияние как даровитый, умный, образованный собеседник, наделенный тонким эстетическим чутьем. Отрицательные стороны его характера, беспощадная ирония и даже, по-видимому, его наружность воплощены нашим поэтом в образе Мефистофеля, для которого Мерк послужил, так сказать, живой моделью.

Занятия юриспруденцией, при которых предстояло перейти к юридической практике в роли адвоката, по-прежнему были не по душе Гёте. Тем усерднее занимался он литературными трудами. Так, он приводил в систему свои впечатления от Страсбургского собора, результатом чего стало сочинение «О немецкой архитектуре»; занимался он и библейскими вопросами и написал две статьи религиозного содержания. Но главным стремлением его оставалось драматизирование истории Геца фон Берлихингена, который продолжал сильно волновать его воображение. Наряду с этими занятиями не были забыты, однако, и развлечения, в числе которых первое место принадлежало катанию на коньках, сделавшемуся вскоре любимым удовольствием молодого поэта.

Чтобы заставить сына заняться юриспруденцией, старик Гёте отправил его в Вецлар, небольшой городок неподалеку от Франкфурта, где помещалась Имперская судебная палата, при которой молодой Гёте должен был состоять практикантом. Не без ужаса перед предстоящей скучной и сухой судебной деятельностью ехал Гёте в Вецлар; тем приятнее было ему встретить в этом городе целый кружок образованных молодых людей, любивших провести время повеселее. В числе этих лиц был некто Кестнер, жених хорошенькой дочери одного вецларского чиновника, Шарлотты Буфф, которую Гёте в автобиографии называет просто Лоттой. Лотта, стройная, цветущая блондинка, являла собой тип немецкой девушки, обещающей быть примерной женой, хозяйкой и воспитательницей своих детей. Влюбчивый молодой Гёте, чье сердце постоянно жаждало женской ласки, по уши влюбился в Лотту с первого же дня знакомства с нею. Лотта относилась к нему приветливо, но сдержанно, не подавая ему никаких надежд; жених ее, Кестнер, также вел себя с большим тактом, поддерживая тесную дружбу с Гёте и не обнаруживая никакой ревности. Страсть Гёте, однако, возрастала все более и более, и наконец, чтобы выйти из ложного положения, он должен был покинуть Вецлар. Оставив своим друзьям прощальное письмо, он ушел рано утром пешком по направлению к Франкфурту. Дойдя до Эмса, он отправился в лодке в Кобленц, где прогостил некоторое время, вместе с Мерком, в семействе госпожи Ларош – сентиментальной романистки, пользовавшейся довольно большой известностью. Госпожа Ларош имела молоденькую дочь Максимилиану, к которой Гёте был неравнодушен: не подлежит сомнению, что, несмотря на разлуку с Лоттой, наш поэт чувствовал себя весьма приятно в обществе этой грациозной черноглазой девушки.

Возвратившись во Франкфурт, Гёте продолжал адвокатскую практику и принял участие в нескольких процессах, к великому удовольствию своего отца. Главный интерес его составляли, однако, литературные занятия. На первом месте стоял здесь «Гец», также занимали Вольфганга планы «Прометея» и «Фауста». Весною 1773 года «Гец» вышел наконец в свет, напечатанный в типографии Мерка. Впечатление, произведенное им, было громадно и поставило автора во главе литературного движения «Бури и натиска» («Sturm und Drang»). В том же году Гёте написал фарс «Боги, герои и Виланд», осмеивавший некоторые произведения Виланда. А в ноябре он должен был лишиться дорогого для него общества сестры, принимавшей горячее участие в его литературной деятельности и славе. Корнелия связала свою жизнь с Георгом Шлоссером и уехала из Франкфурта.

К этому времени Лотта вышла замуж за Кестнера. Тоска о потерянной любви все еще продолжала мучить сердце Гёте, и он искал случая излить свое горе в каком-нибудь художественном произведении. Несчастливое супружество милой его сердцу Максимилианы Ларош, вышедшей замуж за франкфуртского купца Брентано, а также грустная история о самоубийстве одного из молодых знакомых Гёте, Иерузалема, застрелившегося от любви к замужней женщине, – таковы были непосредственные поводы к возникновению знаменитейшего из произведений Гётевой молодости – «Страданий юного Вертера». В этом романе Гёте изложил историю своей любви к Лотте, прибавив некоторые черты из жизни Иерузалема. «Вертер» имел успех, превзошедший всякие ожидания, и сразу составил молодому автору громкую славу в Германии и за границей. Книга разошлась во множестве экземпляров; на сентиментальную немецкую молодежь роман так сильно подействовал, что началась настоящая эпидемия самоубийств в подражание его герою. Не было недостатка и в резкой критике этого нового произведения Гёте; так, берлинский книгопродавец и писатель Николаи написал пародию на «Вертера», за которую Гёте впоследствии отомстил ему едкими эпиграммами.

В период 1772—1774 годов возникли и многие другие произведения нашего поэта: «Ярмарка в Плундерсвейлерне», «Клавиго», некоторые сцены из «Фауста», «Прометей», «Магомет», «Вечный жид» и целый ряд мелких стихотворений. Но «Геца» и «Вертера» одних было достаточно, чтобы возбудить всеобщий интерес к новому блестящему светилу, появившемуся на горизонте немецкой литературы. Различные знаменитости приезжали во Франкфурт, ища случая познакомиться с гениальным молодым поэтом, и мать Гёте радушно принимала их, счастливая и гордая славой своего дорогого Вольфганга, чье слово было для нее – «все на свете». В июне 1774 года приехал Лафатер – знаменитый проповедник, мистик и физиономист. Вскоре после него приехал не менее знаменитый педагог-философ Базедов. Вместе с ними Гёте предпринял небольшое путешествие по Рейну, которое увековечил в шуточном стихотворении «Обед в Кобленце». Эта поездка была как бы триумфальным шествием для молодого поэта, чувствовавшего себя на равной ноге с такими знаменитостями, как Лафатер и Базедов.

В Кельне Гете познакомился с братьями Якоби —также знаменитыми литераторами. Осенью того же года был у него, проездом через Франкфурт, предмет его обожания в дни детства – Клопшток. Среди всего этого вихря кипучей литературной деятельности, поездок, знакомств и всевозможных впечатлений Гёте не переставал работать над своим образованием: к этому времени относится ознакомление его с философией Спинозы.

В конце 1774 года Гёте принял еще одного гостя, который сам по себе не был ничем особенно замечателен, но посещение которого имело огромное влияние на дальнейшую судьбу или, вернее, карьеру нашего поэта. Это был Кнебель, воспитатель принца Константина Веймарского. Он передал Гёте, что наследный принц Веймарский Карл-Август, только что прибывший во Франкфурт, очень желал бы его видеть. Гёте воспользовался приглашением, был весьма ласково принят и сразу очаровал наследного принца своею личностью и разговором. Принц взял с него обещание приехать в Майнц, где Карл-Август предполагал пробыть долее, чем во Франкфурте. Старик Гёте был недоволен этим сближением сына с владетельными особами. «Дальше от Юпитера – дальше от молнии», – говорил он и уверял Вольфганга, что его хотят только заманить, чтоб отомстить за издевательство над Виландом, который жил при дворе в Веймаре. Но другие домашние и близкие знакомые советовали Вольфгангу не пренебрегать приглашением принца, и через день он поехал в Майнц, где провел дня три весьма весело; между прочим был затронут в разговорах и вопрос о Виланде, и все разъяснилось к общему удовольствию: Виланд смотрел на вышеупомянутый фарс Гёте просто, как на шутку и не обижался на него.

К концу 1774 года относится также начало знакомства Гёте с семейством богатого франкфуртского банкира Шенемана, – знакомства, занимающего видное место в жизни поэта. У Шенемана была дочь Анна Элизабет, которую звали обыкновенно уменьшительным именем Лили. В эту красивую стройную семнадцатилетнюю блондинку наш поэт не замедлил влюбиться, тем более что и сам как красивый и знаменитый юноша пользовался ее симпатией. Лили была настоящая светская барышня, привыкшая жить в богатстве, постоянно окруженная множеством поклонников, капризная и кокетливая, но, как кажется, искренне любившая Гёте, насколько она вообще могла любить кого-либо.

В течение наступившего 1775 года взаимная склонность молодых людей быстро развивалась. Но Гёте боялся женитьбы как огня, считая ее, по-видимому, тормозом для своих планов и предприятий. Поэтому он, пытаясь побороть себя, стал реже бывать у Лили и, чтобы заглушить свою страсть, усиленно зарывался в различные дела и занятия. Тут явилась «на выручку», как говорят немецкие биографы (вернее, чтоб затянуть и испортить дело, клонившееся к мирной, естественной развязке), некая госпожа Дельф, старая девица, чрезвычайно охотно игравшая роль свахи. Застав однажды Гёте и Лили вместе, она объявила им, что они созданы друг для друга и соединила их руки. Влюбленным ничего не оставалось, как броситься друг другу в объятия. Помолвка состоялась. «Таким образом, – пишет Гёте, – в числе событий моей чудной жизни пришлось мне испытать и то, что происходит в душе жениха». Надо сознаться, что он был довольно странным женихом. В этом женихе не только не было уверенности, но в глубине души недоставало и желания сделаться мужем своей невесты. Он видел, что Лили не могла бы составить счастье его жизни: привыкнув к шуму света, блеску, удовольствиям, она едва ли отказалась бы от всего этого, как не отказывалась пококетничать с другими молодыми людьми, хотя и отдавала предпочтение Вольфгангу. Семье Гёте Лили не нравилась: отец его не рассчитывал иметь невесткой блестящую светскую даму. В этом странном положении, объявленный женихом, но боясь женитьбы более чем когда-либо, Гёте с радостью ухватился за возможность на время покинуть Франкфурт, чтобы несколько отдохнуть душою от тревожных сомнений. Во Франкфурт приехали два брата – графы Штольберги, друзья Клопштока, – и предложили ему отправиться вместе с ними в Швейцарию. Несмотря на уговоры Мерка, который называл Штольбергов болванами и путешествие с ними – глупостью, Гёте, не распростившись с Лили, уехал. Скоро он отчасти убедился в правоте Мерка, так как в Дармштадте спутники его начали среди бела дня публично и открыто купаться в пруду, – но дело было не в этом: нужно было, как говорит Гёте, испытать, насколько подействует на него разлука с Лили. Проездом через Эммендинген он повидался с сестрой Корнелией, которая жила там со своим мужем. Это свидание могло только укрепить в нем страх перед женитьбой. Корнелия сама была несчастлива замужем и решительно отсоветовала брату жениться на Лили, так как брак этот, по ее мнению, не мог быть счастливым. В Цюрихе Гёте побывал у Лафатера, который там жил. Начиная с этого города, он расстался со Штольбергами и продолжал путешествие со своим старым знакомым Пассаваном, переселившимся в Цюрих. Прелестные картины природы сильно действовали на его воображение. Товарищ его предлагал переправиться в Италию и продолжать свой путь на юг по этой дивной стране, – но Гёте чувствовал себя все еще слишком привязанным к Лили и к своему родному городу, чтобы пуститься в такое непредвиденное и далекое путешествие. Обратно через Цюрих он приехал во Франкфурт и застал Лили заметно охладевшей к своему жениху. Ее приветливость по отношению к другим молодым людям, кокетство и рассеянный образ жизни терзали его муками ревности. Охлаждение между женихом и невестой все более и более усиливалось, и наконец стало ясно, что брак не состоится.

В течение этого года (1775) литературная деятельность Гёте носит явственный отпечаток его страстной привязанности к Лили. Он пишет «Стеллу», оперетту «Эрвин и Эльмира», «Парк Лили» и другие произведения, где любовь и ее терзания играют видную роль. Даже сцена из «Фауста» («Погреб Ауэрбаха»), написанная им в этом году, не лишена подобного отпечатка: под видом Зибеля и отравленной крысы поэт отчасти осмеивает себя самого.

В октябре приехал во Франкфурт Карл-Август – уже герцог Веймарский – и пригласил Гёте к своему двору в Веймар. Гёте принял это предложение. Было условлено, что камер-юнкер Кальб, оставшийся на некоторое время в Карлсруэ, приедет к Гёте в известный день и отвезет его в своем экипаже в Веймар. Назначенный день пришел, – Кальб не явился. Гёте сидел запершись у себя в комнате и писал своего «Эгмонта», которого он задумал незадолго перед тем. Прошло около двух недель, – Кальба все еще не было. Отец стал уговаривать сына бросить все и ехать в Италию. Вольфганг послушался и отправился в путь через Гейдельберг, где встретился с госпожой Дельф, которая теперь собиралась женить его уже на другой девице. Но ночью разбудил его рожок почтальона: то была эстафета из Франкфурта. Запоздавший Кальб приехал и ждал его. Гёте тотчас же возвратился во Франкфурт и вместе с Кальбом отправился в Веймар.