Глава 16

Глава 16

В ближайшее воскресенье в Болграде проходило праздничное гуляние. На небольшом и единственном в городе бульваре, по обеим сторонам которого тянулись дома с магазинчиками, лавками с аптекарскими товарами, кондитерскими, кинотеатром, отелями с громкими названиями на румынском, было многолюдно.

Большинство гуляющих, особенно жители окраин, годами не бывавшие в центре города, находились в празднично-приподнятом, необычайно радостном настроении. Царила радость, взаимная уважительность, торжественность, раскрепощённость.

Стояла ясная, солнечная погода. Многие целыми семьями, возможно, впервые за долгие годы пришли к памятнику генералу Инзову. Благо, разрушенный постамент стоял вначале бульвара и почти напротив кафедрального собора, которым гордились многие поколения не только болградцев, но и всех бессарабцев.

Шла торговля по-прежнему на румынские леи. Особым спросом пользовалась буза. Как всегда холодная и необычайно вкусная, к тому же дешёвая!

Среди гуляющих горожан и прибывших из ближайших селений крестьян Юрий неожиданно увидел человека, в котором, несмотря на заметно облагороженную внешность, опрятную одежду и подстриженную бородку, узнал знакомого! Это был тот самый старичок-просик. Ещё больше поразило, что на его груди висели на поблекших лентах два креста Российской империи! Никогда прежде он таких не видел. Люди оборачивались, разглядывали его. А он, опираясь на обычную палку, стоял сиротливо, стеснительно и, ссутулившись, смотрел на гуляющую публику.

Поздоровались, как старые знакомые. Заговорили об освобождении края и, конечно, города.

Юрина мать неоднократно восторгалась образом мыслей просика и особенно его речью, произношением. Даже полагала, что человек он, очевидно, образованный… Но встречи с ним были мимолётными, на ходу.

Теперь же дедушка рассказывал о неизвестных молодому собеседнику крупных российских деятелях. Оказалось, что он служил в царской армии поручиком, а сам – сын хорунжего. О таком звании Юрий услышал впервые. Не знал, высокий это чин в армии или нет. Пока тот говорил, Юрий неотрывно смотрел на кресты украшавшие грудь несчастного старика.

По его рассказам, во время мировой войны он служил под началом русского генерала Брусилова, командующего 8-й армией и всем Юго-Западным фронтом, который в 1916 году осуществил успешную наступательную операцию против австро-венгерской армии в знаменитом прорыве оборонительной полосы. Называл имена генералов, незнакомые сидевшему рядом с ним парню. Со знанием дела употреблял всякие военные термины, высоко отзывался о генерале Брусилове.

Постепенно выяснилось, что собеседника зовут Савва Варфоломеевич. Юрий слушал, затаив дыхание. Всё было невероятно интересно.

Особенно удивился, что генерал Брусилов разгромил четыре австрийские армии, которые в результате этого потеряли убитыми и ранеными свыше миллиона солдат и офицеров! Вдобавок захватил в плен около полумиллиона военных, а также около 600 орудий, почти две тысячи пулемётов и при этом овладел территорией в десятки тысяч квадратных километров…

– В позиционной войне впервые была осуществлена подобная наступательная операция с прорывом фронта такого крупного масштаба! – гордо произнёс Савва Варфоломеевич. И пояснил, что проведённая генералом Брусиловым операция стала новым словом русского военного искусства.

Пребывавший в восторженном состоянии Юрий старался как можно лучше запомнить всё рассказанное бывшим поручиком. Изредка ему хотелось переспросить, но не знал, как это сделать. Если ещё вчера к собеседнику можно было обращаться «господин», то теперь, как говорили сведущие, это звучит чуть ли не оскорбительно… Значит, вместо слова «господин» надо употреблять слово «товарищ». С непривычки непросто. Но люди приспосабливались. Хотя слово «товарищ» звучало как-то простовато и неестественно.

Глядя в уставшие глаза своего необычного собеседника, о заслугах которого он никогда бы не догадался, Юрий спросил:

– Судя по тому, что вы сейчас, товарищ Савва, рассказали, вы, наверное, участвовали в боях?

Бывший поручик едва заметно кивнул и взглядом показал на Георгиевские кресты, дескать, получены за участие в том сражении. Грустно, как будто нехотя, промолвил:

– В полевом лазарете, где я лежал с тяжелыми ранениями, дважды подхватил тиф, несмотря на то что эскулапы утверждали, будто такая болезнь не повторяется. А вот угораздило.

Таких необычных рассказов о мировой войне Юрий никогда раньше не слышал. Как, собственно, и слова «эскулапы». Догадался, что речь, видимо, шла о врачах.

В то же время его растрогало горе старика, перенесённые им болезни и тяжёлые ранения. Он и прежде сочувственно относился к этому нуждающемуся и исключительно скромному человеку. Кто бы мог себе представить его беды, участие в войне, полученные награды! Он олицетворял собой образ настоящего героя, но при этом пребывал в таком бедственном, униженном положении, что вынужден был побираться…

Всё, вместе взятое, заставило парня относиться к бывшему поручику русской армии с огромным уважением и сочувствием. Хотелось как-то помочь, сделать что-нибудь хорошее, может быть, очень ему нужное! С горечью подумал: «Вот как жизнь иногда поступает с отважными людьми…»

Он предвидел реакцию матери, когда расскажет ей об этой встрече. Вместе с мамой будут соображать, как ему помочь. Он решил впредь не произносить слово «просик». Теперь только «товарищ» либо «Савва Варфоломеевич»! Тоже непривычно. Савва Варфоломеевич назвал свою фамилию: Селихов. «Лёгкая!» – подумал Юрий. В отличие от отчества, которое с непривычки с трудом выговаривал. Прежде никогда его не слышал.

– Теперь мы уже по-настоящему познакомились, – сказал Юрий. – Мы с мамой всегда будем рады встрече с вами. Между прочим, брат моей мамы тоже был на войне. Там его тяжело контузило… Приходите к нам запросто, товарищ Савва Варфоломеевич! Познакомитесь с братом мамы. Вдруг найдёте общих знакомых!