Глава 12

Глава 12

14 апреля 1940 года в полусотне километров севернее Нарвика англичане высадили десант, к которому сразу присоединилась норвежская дивизия. Однако, несмотря на готовность к штурму оккупированного немцами Нарвика, ничего конкретного не делалось. Силы англичан и норвежцев, насчитывавшие немногим более четырёх тысяч солдат и офицеров, многократно превосходили немецкие.

Как выяснилось, причиной этого оказались возникшие между морским и сухопутным командованием десанта разногласия по поводу целесообразности проведения операции при наличии сил, которыми они располагали.

Штурм Нарвика не состоялся. Нерешительность командования отрицательно сказалась на личном составе десантных войск, расценивших отказ от операции как проявление трусости командования. Такого же мнения был командир норвежской дивизии, предлагавший под общим командованием немедленно штурмовать город.

После множества нудных, перестраховочных и неудачных мер по проведению намеченной операции штурм Нарвика был назначен на… 28 мая. То есть через полтора месяца после высадки! Возможно, англичанам и удалось бы наконец осуществить операцию при условии, что Гитлер бездействовал бы так же, как его противники. Но не тут-то было. Гитлер преподнёс англо-французским союзникам очередной сюрприз.

10 мая в 5 часов 35 минут немцы кладут конец «странной войне» с западными державами. Вермахт переходит в решительное наступление на всем участке фронта от Северного моря до линии Мажино.

Одновременно сухопутные войска Германии вторгаются в соблюдающие нейтралитет Бельгию, Голландию, Люксембург. Обходным манёвром оставляют позади расхваленную на все лады «неприступную», изобилующую подземными артериями и прочими фортификациями, сооружёнными по последнему слову техники, французскую линию Мажино.

Британскому премьеру Невелю Чемберлену не до смеха. Приходится уступить свой пост первому лорду адмиралтейства Уинстону Черчиллю.

В первый же день наступления немцы оккупировали Люксембург.

Заверение голландского премьер-министра о том, что ему «стоит только нажать на кнопку, как моментально перед противником территория страны будет затоплена и всё вокруг превратится в непреодолимый водяной вал», оказалось сплошным блефом. На пятый день командование голландской армии прекратило сопротивление; Голландия капитулировала.

На седьмой день жуткая паника охватила столицу Франции: сотни тысяч парижан устремились на юг страны. Дороги забиты автомобилями, повозками, грузовиками, велосипедами. Все в ужасе, страхе, смятении. В дикой неразберихе разжигают страсти агенты «пятой колонны».

17 мая, на восьмой день немецкого наступления, войска вермахта оккупируют столицу Бельгии Брюссель.

За неделю до этого вступивший на пост премьера Великобритании Черчилль прилетает в Париж и приходит в ужас от обилия костров, в которых чиновники жгут архивы. В полном смятении он отправляет в Лондон телеграмму для Комитета начальников штабов: «Я считаю, что мы не имеем достаточного количества надёжных вооруженных сил в Англии, учитывая, что с самолётов вслед за парашютистами могут высадиться большие контингенты войск…»

Страх перед надвигавшейся катастрофой настолько велик, что Уинстон Черчилль, видавший виды во множестве стычек в различных регионах мира, где правила британская корона, 18 мая 1940 года забил тревогу. Он отправляет президенту Соединённых Штатов Америки Рузвельту телеграмму: «Мне нет необходимости говорить Вам о серьёзности того, что произошло. Мы твёрдо решили держаться до самого конца, каким бы ни был исход великой битвы во Франции. Во всяком случае, следует ожидать, что недалёк тот час, когда на нас нападут так же, как напали на Голландию, и мы надеемся показать себя с хорошей стороны. Однако если американской помощи суждено сыграть какую-нибудь роль, она должна быть оказана быстро».

В тот же день главнокомандующий британской экспедиционной армией во Франции лорд Горт отдаёт первое распоряжение о подготовке тыловых частей к эвакуации в Англию.

На следующий день германский фюрер издаёт декрет о присоединении к Рейху трёх бельгийских округов.

На девятый день после начала немецкого наступления участвующая в военных действиях английская армия, во избежание полного поражения, вынуждена поспешно отступать на север в надежде на единственную возможность спасения – путём срочной эвакуации своих войск на Британские острова. Черчилль всячески поддерживает на словах сопротивление французов, говорит о союзническом долге англичан, но умалчивает об уже готовящейся эвакуации с материка британских экспедиционных сил.

Через день-другой в правительственных кругах Франции начинают понимать, что расчёты на поддержку Великобритании не оправдались. Англичан обвиняют в лицемерии, трусости, предательстве. Повсюду только и слышно, что Чемберлен предал Францию, как в своё время Австрию, Чехословакию, Польшу. Надежды на помощь американцев также оказываются нереальными; кое-кто ещё уповает на нового премьера Черчилля, который кажется более решительным.

На одиннадцатый день, 20 мая, Уинстон Черчилль приходит к выводу, что штурм Нарвика, на подступах к которому стянута более чем двадцатипятитысячная группировка солдат и офицеров союзных армий, уже не может повлиять на создавшееся положение. Речь уже идёт не о защите Норвегии, а о необходимости укрепления обороны самих Британских островов.

Через две недели английские войска в срочном порядке покидают норвежскую землю и оставляют своих верных норвежских друзей, поверивших в их помощь. Англичане погрузились на суда и взяли курс на Британию, а норвежские солдаты и офицеры, вступившие с ними в альянс, были вынуждены сдаваться в плен нацистам.

На двенадцатый день активных действий на территории Франции и Бельгии мотомеханизированные войска вермахта прорываются к побережью Ла-Манша, окружают французскую армию и отрезают её от основных сил, ведущих оборонительные бои севернее Парижа.

На четырнадцатый день в порту Дюнкерка начинается погрузка на суда отступающих в беспорядке английских частей, потрёпанных в непрерывных изнурительных боях, обезумевших от страха перед преследующими их немецкими танковыми дивизиями генерала Гудериана.

24 мая стремительное наступление фашистских армий вдоль побережья Ла-Манша внезапно и загадочно обрывается. По какой причине?

Не все англичане догадывались, что своим спасением обязаны непосредственно Адольфу Гитлеру. По его приказу разгневанный Гудериан был вынужден приостановить преследование экспедиционного корпуса англичан. Это вызвало непонимание и ярость в рядах фашистских высших офицеров и у главнокомандующего сухопутными войсками вермахта, горевших желанием сбросить в море отчаянно сопротивлявшегося противника.

Оказалось, что 24 мая германский фюрер посетил в Шарлевиле штаб-квартиру генерала Рундштета, где конфиденциально поделился намерением заключить перемирие с Великобританией. Он уверял, что это будет способствовать реализации грандиозного стратегического плана, который уже разрабатывается и в самом ближайшем будущем начнёт претворяться на практике.

– Здесь будет временный мир, – вырвалось у фюрера. – Меня беспокоит Восток! Его нельзя сбрасывать со счетов. Англосаксы должны это понять. Я даю им шанс!

В штаб-квартире Рундштета поняли, что приказом о приостановлении преследования отступавших в панике английских войск фюрер рассчитывает достичь взаимопонимания с Лондоном. Он был убеждён, что, как девять месяцев назад перед нападением на Польшу ему удалось склонить Москву на свою сторону, так теперь он сумеет одурачить англичан и убедить их выступить против Советского Союза.

Но в штабе Рундштета Гитлер умолчал о принятом решении напасть на Россию, упомянув только «план, который уже разрабатывается». Разумеется, он имел в виду вариант «Отто» – предшественник плана «Барбаросса».

Несмотря на усилия главнокомандующего сухопутными силами вермахта генерал-фельдмаршала фон Браухича, предпринимаемые для того, чтобы добиться разрешения на продолжение наступления танковых соединений к побережью Ла-Манша, германский фюрер оставался неумолим.

Нацисты топтались на месте, созерцая бешеную погрузку английских частей на стянутый со всего побережья весьма странный флот, где среди крейсеров, эсминцев, сторожевых кораблей мелькали различные по классу пассажирские пароходы и торговые суда, рыбацкие шхуны, баркасы, моторные катера, обычные прогулочные лодки и даже спортивные парусные яхты, отважные владельцы которых откликнулись на отчаянный SOS британского правительства.

Обезумевшие солдаты бросали дорогостоящую военную технику и пускались вплавь, лишь бы добраться до борта первой попавшейся битком забитой войсками палубы, крен у которой нередко был угрожающим.

С горечью вспоминались слова Чемберлена, произнесённые им по возвращении из Мюнхена, когда на радостях он привёл заверения Гитлера, что «войны между нами не будет!»

И в Париже тогда ликованию не было предела. Прибывшему по приглашению премьера Франции рейхсминистру иностранных дел Риббентропу был устроен пышный приём, на который членов правительства – евреев не пригласили. В Лондоне и Париже испытывали чувство облегчения. Риббентропу открыто давали понять, что Германии есть смысл расширить свои «жизненные пространства» за счёт восточных земель, без стеснения указывали на Украину. Но это было два года назад. Теперь об этом вспоминали с проклятиями.

Кровавая вакханалия в Дюнкерке не прекращалась более трёх суток. При беспрерывных налётах немецких бомбардировщиков, пытавшихся прорваться к месту погрузки английских войск, несмотря на отчаянное противодействие британских истребителей. Здесь надо отдать должное лётчикам Королевского воздушного флота, отвага которых не только не уступала мастерству немцев на суше, но и во много крат его превосходила.

26 мая немецким танковым соединениям было разрешено возобновить наступление. Но вслед за этим приказом последовал другой, по которому все части заменялись моторизованными дивизиями, пришедшими им на смену.

На переправе лошадей не меняют. Вопреки правилу, если это всё же происходит, то причины должны быть необычайные. Собственно, они были. Но немцы упустили благоприятный момент для нанесения окончательного удара по уставшим, вконец измотанным непрерывными боями английским войскам.