Проводы и встречи
Проводы и встречи
Приказ из райкома ? разобрать партийные дела и сегодня же их сдать. Все утро 14 октября, чихая от пыли, занималась упаковкой и отправкой документов. Потом начались военные занятия. Позади здания ВЦСПС был заросший кустами овраг ? мы переползали его по-пластунски, выскакивали на шоссе и швыряли бутылки с горючей смесью в «надвигающиеся» на нас «танки».
В перерыве меня настиг телефонный звонок.
Алексей умолял прийти на Воробьевское шоссе, к Институту физпроблем, чтобы еще раз встретиться перед его отъездом.
Согласилась.
В пять часов вечера мы стояли в парке и любовались багровым закатом солнца, стояли молча, как будто для того и встретились.
? Ты знаешь, я чувствую себя подлецом, что уезжаю, оставляя тебя здесь. Еще не поздно, может, поедешь со мной?
? Спасибо тебе за заботу, но перестанем об этом, ? прервала я его. ? Ну, подумай сам, в качестве кого я вдруг появлюсь в Ташкенте?
? Да, это так. Жена моя отвратительно ревнива. Она ни за что не поверит, что нас связывают самые чистые дружеские чувства.
? Ну, вот видишь, не мне вносить разлад в ваши семейные отношения.
? Да какие там отношения!
? Тогда зачем мучаете друг друга? Разведитесь.
? Да, я это сделаю непременно, но, конечно, после войны.
? Конечно, сейчас не время, ? согласилась я. ? Поэтому спокойно поезжай в Ташкент, навести сына и жену. Кто знает, попадешь в армию, будешь жалеть, что не увиделись.
? Ты права, ? ответил он, едва сдерживая слезы.
Я заторопилась на работу ? еще предстояли занятия по оказанию первой медицинской помощи и ночное дежурство на крыше. Алеша долго держал мои руки в своих, все не отпускал, пока я не вырвалась, обнял крепко, поцеловал и сказал:
? Ни одну женщину я еще так не любил! ? и, не оборачиваясь, побежал.
Изумленная, я смотрела ему вслед. Он все же не выдержал, обернулся и стал посылать мне воздушные поцелуи.
В издательстве узнала, что Николаева собирает совещание. Наша заслуженная ткачиха говорила об опасности, нависшей над Москвой, ? взят Малоярославец, враг приближается, а потому необходимо быть во всеоружии и прочее.
Долго говорить ей не пришлось. Началась яростная бомбежка. Я была в первой группе «защитников крыши». Трассирующие пули красиво прошивали ночное небо, упавшие на крышу зажигалки шипели и крутились ? мы хватали их длинными клещами и тушили в песке. Нас сменили довольно быстро, заставили спуститься в бомбоубежище. Здесь меня, перемазанную, но воодушевленную, увидел секретарь ВЦСПС Брегман.
? Как, вы не уехали к вашим детям? ? удивился он.
? Как видите, нет!
? Зачем же так рисковать? Мы еще не в таком положении, чтобы лишать детей их последней опоры!
? Ничего плохого с ними не случится, государство воспитает в случае чего! ? задорно отвечала я, чувствуя в себе такую силу, такую храбрость...
Всю ночь пришлось просидеть в убежище ? бомбежка закончилась только на рассвете. На крышу меня больше не пускали, и мне удалось немного подремать.
Утром вернулась в свою рабочую комнату. Сейф с партийными делами был пуст, накануне все сдала в райком. В ящике стола лежало несколько версток, все были подписаны мною в печать. Ужасно хотелось спать. Положила руки на стол, склонила на них голову и закрыла глаза. Сколько так прошло времени ? не помню. Вдруг ? телефонный звонок. С изумлением услышала голос Алексея.
? Как, ты еще не уехал?
? Как видишь!
? Что, эшелон задержали?
? Нет, эшелон ушел вовремя.
? Ты опоздал? Какой ужас!
? Просто я решил остаться!
? Но почему?!
? Я не подлец, Рая!
? Ничего не понимаю!
? Когда ты освободишься?
? Прямо сейчас, я ночью дежурила. Но я хочу на дачу, мечтаю выспаться!
? А можно мне с тобой?
Когда пришла на платформу, Алексей был уже там. По дороге рассказал, что мучился отчаянно и все же в последнюю минуту понял, что никогда не простит себе, если он, здоровый мужик, уедет, а я останусь.
В доме все оставалось нетронутым, как в дни мирной жизни: на стенах висели ковры, драпри на дверях, шторы на окнах. Столы были покрыты скатертями, а постели покрывалами.
? Какое легкомыслие! ? воскликнул Мусатов, ? На дачу могут залезть воры, может попасть бомба... Нет, нет, все надо снять, часть оставить здесь, часть отвезти в Москву. Где-нибудь, что-нибудь да уцелеет!
И, не слушая моих возражений, принялся «раздевать» дом.
Конечно, это было правильно, но... невозможно больно. В этот последний островок прошлого, где все дышало Аросей и такой уютной и счастливой жизнью, вдруг, на глазах, пришла война и всеобщее, ставшее уже таким привычным разорение.
Алеша, видя, что я просто валюсь с ног, сказал:
? Да ты не стесняйся, ложись. Там, у забора, воз бревен. Твои?
Я кивнула головой.
? Тогда я займусь дровами, а ты спи. Где топор и пила?
Я показала:
? Для плиты нужны маленькие полешки.
? Иди ложись, сделаю все на «отлично», ? засмеялся он и пошел во двор.
Сколько времени прошло ? не знаю. Проснулась от крепких объятий и поцелуев; оскорбленная внезапным «нападением», вывернулась, грубо оттолкнула. Алеша тотчас стал просить прощения...
? И что же? ? с волнением спросил Иван Васильевич, ? ты его простила?
? Конечно. Мне так важно было почувствовать около себя человека преданного и влюбленного, что дело кончилось нашей договоренностью о браке.
? Знаешь, ? предложил Алексей, ? давай никуда не поедем. Будем здесь жить зиму. Чтобы хватило дров, оставим себе кухню. Смотри, вот тут поместится кровать, а здесь стол. За ним будем и обедать, и работать.
? Увы, но это утопия, ? сказала я. ? Если будет эвакуация, поеду со своей организацией. Тебе известны мои проблемы... А кроме того, учти, пока ты не в разводе, мы будем оставаться лишь друзьями ? флирт мне противопоказан.
Он слушал мои доводы уныло, но возразить ему было нечего.
Спать в эту ночь не ложились, собирали и укладывали вещи. Алешину идею все-таки воплотили ? затянули войлоком дверь с веранды и поставили к ней тахту. Маленький столик, этажерка для книг и посуды дополнили обстановку кухни, где вполне стало возможным жить ? отапливать всю дачу в условиях войны, конечно, было нереально. Я была благодарна Алексею за его «хозяйственность», за то, что дача приобрела экономный, но жилой вид.
Рано утром пошли к поезду.
Алексей тащил два чемодана: один на плече, очень тяжелый (в нем лежали отрезы полотна), и другой, поменьше и полегче, с моей одеждой, ? в руке. Я несла портфель, набитый рукописями[65], и хозяйственную сумку с каким-то барахлом, показавшимся необходимым.
Платформа оказалась запруженной народом, что для небольшого поселка Кучино было очень необычно. Ни первый, ни второй поезд по расписанию не пришел. Поползли слухи, что к железнодорожной линии прорвались немцы. Но никто ничего толком не знал. Кто-то решил идти в Москву пешком, кто-то ? вернуться домой. Мы с Алешей твердо решили ждать поезда. Какие-то мальчишки, спрыгнув на пути, прислоняли ухо к рельсу. Спустя час-полтора кто-то из них крикнул: «Идет!».
Вагоны были набиты под завязку, но как-то мы все-таки втиснулись и, не выпуская вещей из рук, так и стояли всю дорогу в тамбуре, тесно прижатые друг к другу. Алеша смотрел на меня сверху вниз большими серыми глазами и ободряюще улыбался. Несмотря на неудобство позы, оттянутые руки, духоту, я словно купалась под теплым душем его взгляда, мне было, как это ни удивительно, уютно и радостно, я даже пожалела, что поезд пришел на Курский так быстро.
На площади перед вокзалом колыхалась огромная толпа. Показалось, что пробраться сквозь эту толпу к метро невозможно. Но стали пробиваться. Нас остановили:
? Метро закрыто.
? Какая нелепость! ? воскликнул Алексей.
? Вы что, с луны свалились? ? зло сказал какой-то мужчина. ? Закрыто, и никто не знает, почему и насколько.
? Немцы прорвались в Москву, вот все и бегут, ? вмешался в наш разговор еще один мужчина, ? а вы-?? разве нет? ? И с подозрением посмотрел на наши вещи.
? Трамваи ходят? ? спросил Алеша
? Пока ходят, ? сказала женщина, не по сезону одетая в белый овчинный тулуп.
? Но мне надо обязательно на работу, ? взмолилась я. ? Неизвестно, что там творится!
? Давай так: я отвезу твои чемоданы и сумку к тебе на квартиру и побегу в Союз писателей, оттуда буду звонить к тебе на работу. Может, у нас еще эшелон организуют? Поедешь со мной?
Я поцеловала его в щеку, и мы расстались.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.