Чиновники жиреют, народ — обескровлен

Чиновники жиреют, народ — обескровлен

5 июня 1946 г. советник Маршалла Дж. Робинсон посетил дом Чэнь Лифу. Утопавшее в зелени здание примыкало к соседнему особняку, где обитал Чэнь Гофу. Власть братьев Чэнь распространялась и на местные партийные организации, они располагали собственной тайной полицией. Перед советником Маршалла предстал политик, абсолютно не понимающий и не воспринимающий любые, даже косметические, изменения правительственной машины в сторону демократии.

Робинсон старался направить Чэня на обсуждение политической ситуации, но безрезультатно. Трудно было поверить, что это один из могущественных воротил партии, глава орготдела Гоминьдана. Хозяин предпочитал рассуждать об истории своей собственной борьбы, в основном о том, как он героически спасал Чан Кайши во время сианьских событий 1936 г., затем позднее в Гуанчжоу. Трехчасовая тирада Чэнь Лифу предусмотрительно предназначалась для ушей любого собеседника[84].

В своем «учении», названном «философией жизни», Чэнь Лифу рассуждал о необходимости для человека жить для других, делать добро. А в это время в ряде районов Китая развивался простой товарный обмен — результат немыслимой инфляции. Служба на свадьбах, похоронах, помощь неграмотным оплачивались рисом, маслом, солью, топливом. Когда Чэнь Лифу призывал к моральному совершенствованию, к «очищению сердца» от воздействия греховной морали, чужой идеологии, в деревне расцветала торговля людьми. В конце 40-х годов в деревне продавали молодых девушек за несколько пикулей риса. Один боров обменивался на две девушки, корова — на три. Для крестьянина, который, не выдерживая голода и холода, бежал в город, проповедь Чэнь Лифу значила не больше, чем для слепого зажженный фонарь. «Философия жизни» призывала к смирению, покорности. Деревенская беднота, не имея возможности откупиться от призыва в армию, уходила в горы, где собирались отряды отчаявшихся людей, чтобы с оружием в руках добиться той справедливости, какой она им виделась и без идеологических наставлений Чэнь Лифу.

«Философия жизни» представляла интерес для гоминьдановской верхушки как идеологическое средство, способное как-то склеить разваливающуюся пирамиду государственной власти.

Гоминьдановские лидеры, опираясь на политическую и военную власть, осуществляли спекуляции гигантских масштабов. Бюрократический капитал контролировал торговлю, финансы, промышленность, коммуникации, сырье и т. п. К началу 1948 г. в Гуанчжоу, согласно гоминьдановским данным, не имели работы 280 тыс. человек. Из имевшихся в Циндао 1500 предприятий было закрыто 1200. Бизнесмены средней руки и основанные на частных инвестициях предприятия объявляли себя банкротами. К августу 1946 г. в гоминьдановском Китае было закрыто от 60 до 80 % предприятий.

В марте 1946 г. при аварии самолета погиб Дай Ли. О смерти главы гоминьдановского гестапо говорили шепотом, будто опасались возмездия даже со стороны покойного. Авария произошла недалеко от мемориала Сунь Ятсена. Основатель Гоминьдана, как многие тогда подумали, «карал» тех, кто предал идеалы китайской революции.

Дай Ли поддерживал многочисленную группировку У Дайсяна, в прошлом лейтенанта в его ведомстве, а затем видного деятеля в Гоминьдане. Он занимал пост специального уполномоченного по социальным вопросам. Со смертью Дай Ли позиции У были поколеблены. Произошла перегруппировка сил противоборствующих фракций. Часть людей покойного перешла в организацию «Си Си». Ее позиции значительно упрочились. Главари «Си Си» стали контролировать секретную службу — Бюро по расследованию и статистике.

Отражением жестокой борьбы связанных с подпольным миром гоминьдановских фракций стал внезапный отъезд в Гонконг в прошлом крупнейшего финансиста, главаря наркоманов Ду Юэшэна. Столкновение с полицейским комиссаром и командующим гарнизоном Шанхая Сюань Дэву несколько ослабило позиции короля шанхайской мафии. Братья Чэнь в данном случае действовали совместно с Сюанем. Этот блок в конце концов одолел его.

Ду Юэшэнь за несколько дней до отъезда в Гонконг нашел приют в доме генералиссимуса, что дало повод для различного рода спекуляций по поводу якобы «специальной миссии» шанхайского мафиози. К тому же Ду выехал в Гонконг не один. Его сопровождал близкий соратник по делам шанхайского подпольного мира Янь Ху, в прошлом генерал, заслуживший признание Чан Кайши во время кровавых событий 1927 г. Бывший генерал умудрялся совмещать свою подпольную деятельность с ролью председателя профсоюза моряков. Он, как и Ду Юэшэнь, немало сделал для разгрома находившихся в оппозиции к Чан Кайши профсоюзов. Ду и Янь, прибыв в Гонконг, осудили Гоминьдан, они не могли примириться со своими недругами из организации «Си Си», да и необходимо было найти свое место в пестрой толпе эмигрантов с материка, настроенных в большинстве своем против Гоминьдана.

Наиболее серьезными для братьев Чэнь противниками стали промышленники и банкиры, находившиеся в верхних эшелонах власти.

23 февраля 1947 г. в иностранной печати появилось интервью Чэнь Лифу. Лидер укрепившей свои позиции группировки «Си Си», директор организационного отдела ЦИК Гоминьдана, глава Бюро по экономическим исследованиям, вдохновитель гоминьдановских программ по образованию обрушился вдруг на банковскую систему Китая. Он возложил на нее вину за отсталость сельского хозяйства Китая. «Китайская банковская система, — говорил Чэнь, — выросла из идей и практики финансирования, осуществляемого иностранцами в зарубежных странах. Иностранцы проявляли интерес в основном к торговле, а не к развитию сельского хозяйства и промышленности Китая». У банкиров выработалась привычка, сокрушался лидер «Си Си», мыслить и действовать в духе времен открытия для торговли китайских портов. Гоминьдановский идеолог видел выход прежде всего в переориентировке банковской системы с торговли на сельское хозяйство. «Только экономическая политика, основанная на принципе благополучия для большинства народа, — заключал Чэнь, — хорошая политика». Большинство населения страны — крестьянство, следовательно, хорошая политика должна служить крестьянству. Пример — деятельность сельскохозяйственного банка, во главе которого стоял один из братьев — Чэнь Гофу.

Нападки на «вдохновляемую» иностранным опытом банковскую систему имели в виду вполне конкретную цель — дискредитировать противостоящую «Си Си» группировку. Чэнь воспользовался подходящим моментом. Страна вошла в полосу экономического хаоса, что особенно ярко проявилось в китайской деревне. Крестьяне из-за невыносимой кабалы забросили от 20 до 40 % обрабатываемой земли. Объем сельскохозяйственного производства составлял в 1946 г. около двух третей от среднего урожая в 1932–1936 гг., в 1947 г. — 60 % довоенного урожая.

Зарубежные свидетели ужасающего положения китайской деревни били тревогу. Специальный корреспондент «Чайна уикли ревью» (5 июня 1948 г.) описывал свои впечатления от поездки в провинцию Юньнань: «Наряду с расточительностью и богатством местных магнатов я видел ужасную нужду и вымирание в китайской деревне; 80–90 % населения провинции ходит совершенно нагое, без всяких признаков одежды. Земля пустует потому, что некому ее обрабатывать; все взрослое мужское население или взято в солдаты, или бежало из деревни под страхом призыва в армию. Невероятным кажется тот факт, что такие продукты первой необходимости, как соль и лярд, являются здесь предметами роскоши, недоступными для крестьян. Из-за отсутствия ткани население спит не в кроватях, их нечем застилать, а вповалку вокруг очага, в фанзе, вместе с домашними животными. Жилища не освещаются, так как нет средств на приобретение керосина».

Американская помощь оказалась предметом гигантских спекуляций богатейших семей Китая. Программа Организации Объединенных Наций по возрождению и восстановлению (ЮНРРА) была предложена для Китая в конце второй мировой войны. В Европе международные организации стремились более или менее сохранять за собой контроль над распределением материалов по соответствующим программам вплоть до последней стадии их использования. Иначе все выглядело в Китае. Мадам Чан и ее брат Сунь придерживались особой позиции: только сами китайцы знают, как использовать фонды ЮНРРА, достоинство китайцев не позволяет мириться с иностранным вмешательством в контроль над программой помощи.

Объединенные Нации вынуждены были в конце концов принять условия чунцинской диктатуры. Грузы, приходившие в китайские порты по линии ЮНРРА, оказывались, по существу, под контролем богатейших семей Китая, которые преобладали в сфере торговли и водного транспорта. Китайская торговая пароходная компания контролировала основные складские помещения и имела свои филиалы на китайских водных артериях.

Орган шанхайской торговой палаты «Шан-Пао», близко стоящий к «Си Си», в передовой от 22 июля 1948 г. отмечал: «Китай, принимая экономическую помощь от США, должен быть на страже своей государственной целостности». США, согласно материалам газеты, добиваются преимуществ в Китае, чтобы американский капитал проник на всю китайскую территорию. Мы понимаем, отмечалось в передовой, что, когда в будущем Законодательный юань будет изучать соглашение, он особое внимание уделит сохранению государственной самостоятельности Китая. Забота о сохранении государственной самостоятельности ограничивалась в основном разговорами.

Связанные с американским капиталом семейства Сун — Кун поощряли деятельность американцев в Китае. Американская «Рейнолдс металл К⁰» господствовала в алюминиевой промышленности на Тайване, Сун Цзывэнь пригласил американских и японских экспертов для работ по расширению на острове Хайнань добычи железной руды. За 28 месяцев со дня капитуляции Японии китайское правительство получило из США 4 млрд долларов, которые полностью были истрачены на гражданскую войну. За эти месяцы, если учесть различные виды помощи, китайское правительство ежемесячно тратило до 200 млн долларов.

Сун Цзывэнь провел через Законодательный юань законопроект, учреждавший Национальную администрацию по восстановлению, возрождению Китая. Эта организация обладала контролем за распределением помощи по ЮНРРА. Специалисты ЮНРРА имели право давать лишь советы этой организации, но были лишены какой-либо реальной возможности влиять на ее деятельность. Гоминьдановская сторона стремилась зачастую обходить молчанием источник помощи и представляла себя в качестве хозяина. Чан Кайши даже поставил вопрос о продаже на черном рынке поставок по линии ЮНРРА стоимостью до 200 млн американских долларов. Одна из официальных целей такой продажи — остановить девальвацию валюты. Либералы оценили эту идею как попытку ограбить народ, лишить его того, что ему поставляют дружественные нации.

Во время встречи с Чан Кайши 6 июля 1946 г. советник генерала Маршалла Дж. Робинсон заявил: престиж гоминьдановского правительства серьезно подорван в США из-за коррупции в правительстве.

— Какая коррупция? — прикинулся несведущим Чан Кайши.

— Например, на Тайване.

— Никакой коррупции на Тайване нет! — с уверенностью отрезал хозяин.

Чан Кайши говорил о губернаторе Тайваня как о «чрезвычайно хорошем человеке». Этим человеком был Чжэн И, который верно служил Чан Кайши еще со времени переворота 1927 г.

В сентябре 1944 г. Чжэн стал председателем комитета по исследованию проблем Тайваня. Отстранение соратника Чан Кайши с поста губернатора провинции Фуцзянь связывали с прояпонскими взглядами Чжэн И. Чжэн И входил в группу высокопоставленных деятелей фракции политических наук.

Команда Чжэн И прибыла на Тайвань после капитуляции Японии, когда среди населения острова крепли надежды на лучшее будущее, ведь завершился этап колониального господства.

Надежды населения Тайваня на освобождение не оправдались. Вокруг губернатора Тайваня собрались люди, поднаторевшие в коррупции. Наиболее доверенным из них был бывший оруженосец Чан Кайши Гэ Цзинэн, как и его патрон, воспитанник японского военного колледжа и Токийского императорского университета. За Чжэн И на остров хлынули родственники и друзья его помощников. Разгул коррупции и мошенничества оправдывался мероприятиями в рамках необходимого «государственного социализма». Под лозунгом «государственного социализма» представители администрации Чжэн И стремились переправить, и как можно в более короткие сроки, доходы с тайваньского бизнеса в свои карманы.

Казнокрадство, взяточничество, вымогательство, спекуляции в среде гоминьдановской верхушки стали предметом внимания прессы как в Китае, так и за рубежом. 4 мая 1946 г. главный секретарь тайваньского губернатора Стэуэй Чэн выступил со статьей в «Чайна уикли ревью». Автор попытался отвести от администрации Чжэн И обвинения в коррупции. «51 год японской эксплуатации, — написал он, — сделали их (тайваньцев. — В. В.) мышление слишком узким, бессильным в подходе к жизни. Некоторые думали, что японцы уйдут и Тайвань будет тайваньским». Вывод статьи заключался в том, что «тайваньскому народу нужно еще многому научиться, многое изменить, чтобы ассимилировать себя с остальной китайской расой». Это был явно колониальный подход.

Выходцы с Тайваня, занявшие посты мэров, глав префектур, провели военные годы в Чунцине и смотрели свысока на своих земляков. Вся японская промышленность перешла либо в ведение комитета по национальным ресурсам центрального правительства, либо провинциальной администрации. Порядок, характерный для гоминьдановской бюрократии на материке, был учрежден и на острове. Послевоенная реконструкция оказалась фактически замороженной, инфляция распространилась и на остров. С первых шагов своей деятельности Чжэн И показал, что Тайвань — его вотчина. Он сразу же отослал на материк нанкинскую группу, представляющую четыре банка Китая и прибывшую в Тайбэй для «национализации» тайваньских финансов.

Жители Тайваня успели уже в 1946 г. познакомиться с образцами «демократии», которые внедрялись на остров новой администрацией. «Выборы» в Национальное собрание в мае превратились в спектакль. Делегаты назначались, причем среди попавших в число «народных избранников» числились деятели марионеточной администрации, лица, сотрудничавшие с японцами, да и просто военные преступники. Тайваньцев вынудили собрать к октябрю 1946 г. огромную сумму для строительства зала в честь дня рождения Чан Кайши. Но в день рождения генералиссимуса жителям Тайваня не позволили выйти на демонстрацию, поскольку власти ожидали от ее участников отнюдь не выражения благодарственных чувств.

1 ноября 1946 г. Чан Кайши без особого энтузиазма выслушал шесть предложений делегации тайваньской провинциальной торговой федерации по поводу реформ на Тайване, в частности о необходимости восстановления промышленности. Цементная промышленность давала 2 тыс. тонн в месяц, в то время как при японцах — 40 тыс., стоимость жизни повысилась за год в 100 раз, но заработная плата увеличилась лишь в 3 раза. 800 тыс. жителей Тайваня, 10 % всего населения, были безработными.

‘ В январе 1947 г. студенты, представители различных слоев города вышли на демонстрацию протеста. Поводом стало изнасилование студентки американским военнослужащим. Вечером 28 февраля полиция жестоко избила на глазах у прохожих пожилую женщину, торговавшую без лицензии сигаретами. Собралась возмущенная толпа. Полицейские скрылись в ближайшем полицейском участке, их машины были подожжены. На следующий день волнения продолжались. Жители обрушили свой гнев на бюро табачной монополии, над конторой поднялись языки пламени, служащие были избиты на улице. Демонстранты двинулись к губернатору. Но только они приблизились к его резиденции, как их встретили пулеметные очереди. Около 3 тыс. человек было убито и ранено. На следующий день деятельность губернаторства была парализована. По острову развернулось движение, возглавляемое «комитетом по урегулированию инцидента от 28 февраля 1947 г.».

В течение недели участники мятежа контролировали остров, за исключением военных баз, находившихся в руках гоминьдановцев. Восставших поддержали местные богатеи — их вполне устраивал лозунг «Формоза (остров Тайвань. — В. В.) для формозцев»; они потребовали независимости, по крайней мере автономии для острова.

Местные сепаратисты — среди них особым авторитетом пользовались братья Ляо — Томас и Джашуа — возлагали надежды и на содействие США. Томас прошел курс в университете Огайо, был женат на американке. Он приехал на Тайвань в 1946 г. и постепенно приобрел известность идеолога тайваньских сепаратистов.

Восставшие обратились к Чжэн И с протестами. Губернатор срочно передал на материк сигнал тревоги, моля о военной помощи. Действуя чанкайшистскими методами, он сразу же приступил к переговорам с повстанческим комитетом и не скупился при этом на успокоительные заверения.

Порядок был восстановлен 4 марта. С правительственных самолетов разбрасывались листовки за подписью Чан Кайши с обещанием не идти на репрессалии, если восставшие прекратят сопротивление. Обещания Чжэн И оказались лишь тактическим маневром. Губернатор съел, как говорят в Китае, свое слово. 8 марта с материка начали прибывать войска и подошел эсминец. Солдаты, жандармы обыскивали дом за домом, превратили улицы тайваньских городов в стрелковый тир. В руках Чжэн И находились списки лиц, обращавшихся с жалобами либо в центральное правительство, либо в американское посольство. Карателям помог Филипп Фу — секретарь американского посла Стюарта. Первыми, кого бросили на Тайване в застенки, были люди из списка Ф. Фу. Лидеры «комитета по урегулированию» оказались за решеткой, многих пытали, расстреливали. Тайваньская делегация в Нанкине не смогла добиться приема у Чан Кайши и вернулась на остров с пустыми руками. Пришлось познакомиться с чанкайшистскими застенками и лидеру тайваньских сепаратистов Томасу Ляо. Все же в 1948 г. ему удалось выехать в Гонконг.

10 марта Чан Кайши заявил: «Мир и порядок на Тайване скоро будут восстановлены, поскольку правительство направило туда регулярные войска для выполнения обязанностей по гарнизону». С самолетов снова разбрасывались листовки, теперь — послание «президента республики», «главнокомандующего вооруженными силами», «лидера партии». Он полностью поддерживал действия Чжэн И. Руководители восстания, утверждал генералиссимус, — «коммунисты» и «лица, испорченные японцами». Народ Тайваня, поучал Чан Кайши, в долгу у континентальных китайцев, которые «боролись 50 лет ради восстановления Тайваня».

К 12 марта число жертв среди тайваньского населения достигло 10 тыс., хотя в некоторых источниках указывается и до 20 тыс.

Чжэн И все же не рассчитал свои силы. Излишнее высокомерие, нежелание делиться пирогом со своими соратниками по фракции политических наук подорвали позиции тайваньского губернатора в Нанкине, который в начале 1946 г. вновь стал местопребыванием китайского правительства. К тому же террор, развязанный Чжэн И на Тайване, дискредитировал фракцию политических наук, члены которой кичились своим «либерализмом».

Некоторые представители сепаратистского движения на Тайване хотели американской интервенции на остров либо вмешательства ООН, так как были глубоко обеспокоены нерешенным статусом Тайваня и при любом удобном случае поднимали эту проблему.

До мартовских событий лидеры сепаратистов лояльно относились к центральному правительству и генералиссимусу, содействовали политическим реформам Чжэн И. Многое изменилось после высадки войск и жестоких преследований всех, кто критиковал губернатора и его окружение. Даже те, кто принадлежал к наиболее консервативному крылу тайваньской политической элиты, убедились: центральному правительству доверять больше нельзя.

Спустя несколько месяцев после подавления восстания на Тайване появился генерал Ведемейер. Генерал встретился с лидерами сепаратистов и дал им понять, что возможно установление опеки США над островом, поддержка Вашингтоном стремления населения Тайваня добиться «независимости». Эти маневры соответствовали не раз высказывавшейся в США идее о «либерализации» гоминьдановского режима путем создания так называемых Соединенных Штатов Китая (CLLIK) с предоставлением прав автономии отдельным провинциям.

Ухудшающееся положение Чан Кайши на материке подрывало планы «либеризации» гоминьдановского режима, создания какой-либо автономии для Тайваня.

Фракция политических наук выдвинула на место Чжэн И генерала У Дэчэна. Последний даже встретил делегацию с Тайваня и обещал ей реорганизовать «администрацию на острове». Кризисом воспользовались братья Чэнь. Фракция «Си Си» выступила с нападками на центральное правительство, но главный удар направила против своих соперников во фракции политических наук. Фракция «Си Си» предложила 22 марта резолюцию ЦИК Гоминьдана об устранении Чжэн И. Кандидатура У Дэчена, поскольку она выдвигалась не от фракции «Си Си», не прошла. Чжэну было разрешено задержаться в Тайбэе на шесть недель. Этого было достаточно. Его люди сумели нанести серьезный ущерб местной экономике: спешно упаковывались золотые слитки, американские доллары. Несмотря на прекраснодушные рассуждения в Нанкине о реформах, террор продолжался. На пост губернатора был выдвинут бывший посол Китая в США Вэй Даомин.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.