IX. ЖИЖКА И ПРАЖАНЕ
IX. ЖИЖКА И ПРАЖАНЕ
При свете костров, пылавших на Большом торжище перед ратушей Новой Праги, Жижка обучал военному делу пражан, пришедших на его Призыв из всех восьми четвертей Нового и Старого города[28].
Пекарю привычно работать у печи длинной лопатой. Жижка давал ему копье и показывал, как надо им действовать. Сапожник ловчее управится с оружием покороче — он получал секиру.
Готовые бойцы — оружейники. Они самим ремеслом приучены владеть мечом и самострелом.
Для задуманного захвата Вышеграда важно было научить штурмующих быстро подниматься по лестнице, прикрываясь сверху щитом и держа под ним меч. Отобрав самых крепких из пришедших к нему бывалых воинов, Жижка заставил их лазать вверх и вниз по длинной лестнице, приставленной почти отвесно к стене Шатлавы — пражской тюрьмы.
После полуночи наскоро обученный отряд выступил через Свиные ворота из Новой Праги. Чтобы не всполошить стражу на стенах Вышеграда, Жижка решил подойти к замку со стороны Влтавы. Барочники гребли веслами, обмотанными соломой.
Отряд, высадившийся в тумане осенней ночи поодаль Вышеградского замка, стал ждать первых слабых проблесков рассвета. В этот час утомленная ночным бдением на башнях стража скорее всею не заметит незваных гостей, подпустит их к самому каменному обводу.
Расчет Жижки был верен: в замке подняли тревогу только после того, как люди Жижки успели приставить длинные лестницы и взобраться до их середины. Через минуту закипел бой на гребне стены.
Взобравшись наверх и оставив своих людей биться со стражей, Жижка с десятком воинов побежал к воротам замка. Короткая схватка — и с тяжелых, окованных железом ворот уже сбрасывали запоры. Прихваченный отрядом кузнец, не раз чинивший здесь подъемные колеса, живо завладел ими и опустил мост.
Несколько сот вооруженных пражан, нетерпеливо дожидавшихся конца дела по другую сторону ворот, через минуту с победными криками ворвались в замок.
Защитники Вышеграда дрались вяло. Завидев во главе атакующих одноглазого рыцаря, своего былого товарища, они тотчас опускали мечи.
— За чашу! — кричал Жижка.
— За чашу! — отвечали сдающиеся на милость рыцари.
Все произошло с такой стремительной быстротой, что немецкие рыцари-наемники еще спокойно спали под сводами замка, когда туда вступили победители. Наемников перевязали и погнали в Прагу.
Эта дерзкая, мастерски выполненная операция высоко подняла Жижку в глазах пражан, сделала его всеми признанным военным вождем пражских гуситов.
Теперь следовало штурмовать второй бастион Ченка Вартемберкского — королевский Пражский замок. Но нельзя было и думать взять этот замок так, как захватили Вышеград, с налета: католики зорко охраняли главную свою твердыню. Штурм ее потребовал бы нескольких тысяч людей и больших жертв.
В согласии с Желивским Жижка решил обождать с атакой на этот замок еще две недели — до условленного ранее подхода гуситских паломников из всех чешских земель.
Засевшим на Градчанских высотах Софье и Ченку предстоящее в Праге народное сборище сулило мало приятного. А нетерпеливый Сигизмунд требовал из своей венгерской столицы немедленного наступления на Прагу.
Ченек задумал совершить налет большими силами из Градчан через Карлов мост на Старую Прагу. Он лихорадочно стягивал в Пражский замок военные отряды.
Однако подготовка большой военной вылазки против пражан требовала времени. А Ченек опасался, как бы приход в Прагу вооруженных крестьян-паломников, намеченный на ноябрь, не опрокинул всех его расчетов.
Регентство решило любой ценой помешать приводу в Прагу гуситов из провинции. Конные отряды Ченка и католических панов начали рыскать по стране. Они перехватывали один за другим все пути к столице.
Католикам удалось разогнать толпы народа, шедшего к Праге с севера и востока Чехии. Зато они потерпели полную неудачу на южной и западной стороне.
Гуситов из Плзеньского края вел Вацлав Коранда. Его письма вовремя достигли Николая из Гуси и Хвала из Маховиц, шедших во главе крестьян и горожан Бехиньского и Прахеньского краев. Оба отряда соединились, прежде чем католики успели разбить их порознь.
Карлов мост и Градчанский холм (гравюра XVI века).
Сводный отряд, вооруженный вилами и цепами, отразил атаку тысячи трехсот всадников, которыми командовал пан Петр Штернбергский. Зато панские наемники добились своего у маленького городка Книна. Они настигли здесь триста гуситов, двигавшихся отдельной колонной со стороны Усти над Лужницей, и перебили их всех поголовно.
4 ноября в Прагу вошли крестьяне и ремесленники, ведомые Корандой и Николаем из Гуси из-под Плзня, Клатов, Домажлиц, Сушиц. Они принесли в столицу страшную весть об избиении у Книна.
Снова загудел над Прагой набат. Пражские гуситы и пришедшая к ним подмога решили немедленно и всем народом выступить на юг и отомстить за гибель сотен ни в чем не повинных людей.
Надо было дать исход народному гневу. Жижка, Николай из Гуси, Желивский, Коранда сошлись на том, что нет смысла искать врага где-то далеко. Здесь, в самой Праге, на виду у всех засел он по другую сторону Влтавы. В руках Ченка было уже предмостье, и он в любую минуту мог бросить католических наемников через Карлов мост на Старую и Новую Прагу.
В тот же день Жижка повел плохо вооруженный, неопытный в ратном деле народ на занятую отрядами Ченка Малую Сторону. С двух концов предмостья, из Саксонского дома и из дворца архиепископа, наступающих встретили огнем пушек — еще редкостного тогда оружия. Стреляли по атакующим и сбоку — с Градчанских высот. Под смертоносным градом камней и кусков железа, устилая своими телами берег Влтавы, гуситы прорвались к Саксонскому дому и дворцу архиепископа.
В жестокой рукопашной схватке наемники не устояли. Тесня их, бойцы Жижки упорно двигались вперед, брали штурмом дом за домом.
К ночи Жижка пробился до монастыря св. Фомы. Вся Малая Сторона была в его руках. Справа ею люди добрались до градчанских стен. Десятки домов Малой Стороны стояли в пламени.
Гулкая пальба пушек, непрерывный набатный звон, сзывавший гуситов на бой, зарево пожаров, игравшее алыми сполохами на зеркальной глади Влтавы, — народная Чехия вступала на трудный и славный путь…
В ту ночь королева Софья так испугалась яростного натиска воинов Жижки, что бежала из Пражского замка потайным ходом. Ее сопровождал молодой Ульрих Розенберг, сын умершего Генриха Розенберга.
А люди Жижки, опьяненные успехом, захватив богатую добычу— множество оружия, коней, пушек, с победными криками вернулись обратно на правый берег Влтавы. Идя следом за ними, католики вновь заняли оставленную победителем Малую Сторону и принялись грабить и жечь все, что еще уцелело от разрушения.
Пять дней кряду Малая Сторона переходила из рук в руки.
Тем временем Немецкий патрициат королевских городов — Кутной Горы, Часлава, Коуржима, Колина — объявил войну мятежной Праге.
К Ченку непрерывно шли подкрепления: наемники-немцы, иноземные рыцари, чешские паны-католики.
А Жижка, Николай из Гуси, Коранда скликали из всех краев Чехии в Прагу своих сторонников — крестьян и городскую бедноту. Жижка снова стал готовиться к давно задуманному удару — штурму Пражского замка. Овладеть им и всем Градчанским холмом — значило сделать Прагу неприступной народной твердыней. Тот, кто держит Выше-град и Пражский замок, крепко держит в своих руках и оборону всей Праги.
Но расчетам и надеждам Жижки положили конец богатые бюргеры Праги, советники обеих ратуш и магистры университета. Этих новых господ чешской столицы очень пугало широкое движение народа и трудности длительной войны.
«Пора пойти на мировую!» — стало теперь кличем всех, кто боялся народа и предстоящей долгой борьбы.
«Наша торговля, — рассуждали пражские купцы, — скоро придет в полный упадок. Если военные действия затянутся, мы вынуждены будем месяцами содержать в стенах Праги пришельцев, крестьян и ремесленников, которые нас и так уже объели. А Ченек и королева, — говорили эти лицемеры, — вовсе не желают нам зла. Служа Сигизмунду, они в душе такие же сторонники чаши, как и мы сами».
Должно быть, именно в это время Жижка и Николай из Гуси, настаивавшие на борьбе с Сигизмундом, его регентством и католическим панством, ясно осознали, что у них свой, отдельный от пражских бюргеров путь. Вожди крестьянско-плебейского крыла гуситов на каждом шагу могли убедиться, что столичные бюргеры, даже самые ярые «подобои», стоят на иных позициях, чем они.
Надо было показать всей крестьянской и плебейской Чехии, что новые богатеи чешской столицы — ненадежные союзники в антифеодальной войне. Тонкий политик Николай из Гуси стал настойчиво требовать у магистров университета — этих идеологов умеренного бюргерского гуситства — ответа на вопросы коренной важности: во-первых, «обязаны ли власть имущие защищать мечом правду божьего закона?» и, во-вторых, «если светские власти не проявляют должного рвения в защите мечом этой правды, переходит ли обязанность защищать ее на простой народ?»
Магистры Пражского университета оказались в большом затруднении. Эти узколобые начетчики дрожали от страха перед бурею все растущего крестьянского антифеодального движения. За годы, протекшие от казни Гуса, магистры успели в вопросах богословских сильно «поправеть» и теперь искали путей сближения своего весьма умеренного «подобойства» с католичеством. Как пишет К. Маркс, «только цинизм и гонения Констанцского собора против этих педантичных схоластов заставили их пойти дальше»[29] — дальше обычных обрядностей самого правоверного католичества.
Но наряду с такой откровенной готовностью магистров пойти «назад от Гуса и Иеронима»[30] они все же очень боялись порвать связи с народным гуситским движением и остаться наедине, лицом к лицу, с мстительной и жестокой Римской курией.
Пражским магистрам приходилось лавировать. Вопросы Николая из Гуси поставили их в очень трудное положение. После долгих колебаний они в конце концов, в середине ноября, ответили: «Тяжко и опасно советовать нашим общинам верующих вступать в телесный бой[31]. Лучше избрать путь христианского терпения. Однако если светская власть противится богу и его законам, то бог допускает, чтобы христианские общины телесным боем защищали его закон».
Такой ответ и нужен был крестьянским вождям. Вацлав Коранда помог народным массам сделать из «мудрого» решения магистров нужный вывод. Он заявил: «Паны и городские пражские власти впали в такую леность, что не хотят защищать мечом правду закона божия. А если так, то простой народ сам и может и должен взяться за оружие для защиты этой правды, для искоренения противников ее». Этот вывод имел огромное значение для крестьянско-плебейских масс. Они поняли решение университета так, что сам бог возлагает на их плечи задачу, от которой ленивые пражские господа отлынивают, — биться насмерть с теми, кто идет против правды.
13 ноября пражские бюргеры заключили с регентством перемирие. Королева обязалась допустить во всей Чехии причащение из чаши. Пражане, со своей стороны, не должны были, согласно договору, поощрять разгрома монастырей и церквей. Помимо того, они обязались возвратить Софье и Ченку Вышеградский замок.
Это было первое открытое предательство в длинной цепи предательств, совершенных позже пражскими бюргерами, постоянно колебавшимися между сознанием неизбежности борьбы с Сигизмундом и страхом перед устремлениями народных низов. На протяжении пятнадцати лет будут они метаться из стороны в сторону, никогда, впрочем, не теряя из виду своих эгоистических, «шкурных» интересов.
Возврат Вышеграда католикам был открытым вызовом Жижке и его друзьям. Не желая после этого оставаться дольше в Праге, Жижка вывел своих людей из столицы.