«Забытая жертва тирана живет в нищете!»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Забытая жертва тирана живет в нищете!»

В одно и то же время по утрам на Кенсингтон-сквер появлялась женщина. Тихо и бесцельно брела от автобусной остановки с видом человека, которому некуда спешить. Владелец антикварной лавки, куда она обычно заходила, уже привык к ее появлениям. Она разглядывала старинные безделушки, картины, мебель, как посетительница музея, а не как покупательница. Одета скромно, даже бедно. И в дождливую, и в ясную погоду — в одной и той же светлой, легкой куртке, туфлях-лодочках, с большой хозяйственной сумкой через плечо. По виду — типичная английская пенсионерка из провинции. И никто бы не усомнился, что эта женщина ведет тихий, монотонный образ жизни, вполне соответствующий ее возрасту и положению.

Заглянув в библиотеку, где часто меняла книги, женщина возвращалась домой. Ее «домом» стал приют на улице Ладброукгроув при крупном благотворительном обществе «Карр Гомм». Для соседей по приюту давно не было секретом, что им посчастливилось разделять кров с дочерью Сталина. Лана Питерс этого не скрывала, хотя далеко не со всеми поддерживала знакомство. Ее считали молчаливой, скрытной, немного странной. Но покладистой и не заносчивой.

В приюте был свой уклад: его обитатели по очереди занимались уборкой, покупали продукты для кухни. Лана Питерс никогда не отлынивала от своих обязанностей. Иногда разговаривала со своей соседкой Мэри. Их комнаты были рядом. Мэри не была столь навязчивой и любопытной, чтобы выспрашивать, как дочь Сталина, в прошлом состоятельная женщина, попала в приют для бедных?

Спустя несколько месяцев, когда Лана Питерс уехала из приюта, а журналисты допрашивали ее соседей, Мэри вспоминала:

 — О деньгах мы не говорили. Лишь однажды Лана упомянула, что ей нелегко платить 78 фунтов в неделю — столько стоит содержание в приюте.

Около года Лана Питерс тихо и неприметно прожила в приюте, пока об этом не «пронюхали» вездесущие журналисты. Летом 1992 года лондонская газета «Ивнинг стандард» напечатала на двух полосах сенсационную статью «Забытая жертва тирана живет в нищете». В ней читателям напоминали, как Светлана Аллилуева с дочерью попыталась вернуться в Россию в 1984 году. Прожив там восемнадцать месяцев, она с трудом вырвалась из «лап Кремля» и вернулась в Америку, где, по признанию Светланы, ей всегда было «легко и просто».

Но дочь вернулась в свой колледж в Англии, и Светлана вскоре покинула Америку, которая «стала слишком хаотичной», и переехала в Лондон. На несколько лет о ней словно забыли. И вдруг — такой подарок журналистам — дочь Сталина живет в приюте для бедных. И не просто для бедных. Обитатели «Карр Гомм» чаще всего лица с психическими проблемами, алкоголики и наркоманы.

Другие газеты дружно подхватили новость, обсуждая подробности, сплетничая и судача: почему вдруг приют для бедных, если Светлана Аллилуева получила за свою книгу более миллиона долларов, а когда уезжала в СССР, то продала квартиру в Лондоне? Впрочем, ее знакомые подтверждали, что она давно жаловалась на финансовые затруднения.

Журналисты быстро раскопали все подробности ее жизни в последние годы. Дочь Ольга вышла замуж и уехала в Америку. Светлана не поехала вместе с ней. Почему? Бывший муж, архитектор Питерс, скончался примерно год назад. Она взяла его имя, чтобы быть неприметной и спрятаться от докучливой прессы.

Теперь репортеры не давали покоя Лане Питерс Они поджидали ее у дверей приюта, фотографировали на автобусной остановке, приставали с вопросами на улице. Вскоре она покинула свое временное пристанище.

 — Да, в ее жизнь бесцеремонно вторглись газетчики, а она против какого-либо паблисити, — с грустью подтвердил директор «Карр Гомм» Майкл Баррет. — До этого миссис Питерс жила спокойно и счастливо.

Администрация приюта была возмущена наглой клеветой: их заведение вовсе не лечебница для душевнобольных, наркоманов и проституток. И не ночлежка для нищих и бездомных. В Лондоне двадцать тысяч бездомных. И только немногие из них могут позволить себе жить в «Карр Гомм», потому что плата довольно высока. И кого попало с улицы в приют не возьмут. Лану Питерс пристроили сюда по рекомендации ее друзей.

Вскоре газетная шумиха улеглась. Виновница ее исчезла. Лондонцев не особенно заинтересовала судьба дочери Сталина. Своих проблем хватало: падение курса фунта, экстренное, чрезвычайное заседание палаты общин, посвященное состоянию экономики и внешней политики, — вот что волновало умы англичан летом 1992 года. И все-таки маленькую сенсацию газетчикам удалось раздуть.

Но уже в сентябре во многих русских газетах появились статьи о незавидной судьбе Светланы Аллилуевой. «Известия», «Вечерняя Москва», «Литературная газета» с сочувствием, драматизмом или со злорадством поведали, как живет на чужбине, в полной безвестности, нищете, в приюте для бедных и людей с психическими проблемами дочь Сталина!

Но журналист Вячеслав Воздвиженский вскоре дал отповедь любителям сомнительных сенсаций, механически переписывающим новости из зарубежных газет, вместо того чтобы дать себе труд задуматься или проверить факты. О какой безвестности Светланы Аллилуевой можно говорить! — вполне справедливо отмечает Воздвиженский, если за последние годы в России появились сразу три ее книги — «Двадцать писем к другу», «Только один год», «Книга для внучек»! В 1992 году издательство «Новости» выпустило и малоизвестную ее книгу «Далекая музыка». Как писательницу Светлану Аллилуеву, конечно, хорошо знали на Родине. Но она едва ли разбогатела на издании этих четырех книг.

Что касается приюта для бедных, «в этом подобии правды неизменно меньше, чем прямой неправды, — пишет Воздвиженский. — Мне приходилось в последние два года встречаться со Светланой Аллилуевой, достаточно откровенно разговаривать с ней. Пансион, где живет Светлана Аллилуева, действительно для небогатых, но это отнюдь не приют для бродяг с «психическими проблемами», как может показаться из информации «Известий». Это именно пансионат для имеющих небольшую, но удовлетворительную пенсию.

Светлана Аллилуева давно уже не просто дочь Сталина, «кремлевская принцесса», а человек собственной трудной и в самом деле незавидной, но ею самой избранной судьбы. Журналистам, взявшимся «вдруг» информировать читателей России об этой судьбе, не мешало бы вспомнить, что она могла быть куда благополучнее, что Светлана Аллилуева с дочерью могла бы неплохо устроиться в бывшем Советском Союзе, когда вернулась было сюда в середине восьмидесятых годов. Но она не пожелала принять благодеяний ни от тбилисских поклонников Сталина, ни от московских структур КГБ» (Литературная газета. 1992. 7 октября).

…Уехав из приюта, Лана Питерс не исчезла бесследно. Время от времени ее имя появлялось на страницах газет. О дочери Сталина не забыли, и ее судьба вызывала любопытство не только у русских читателей.

Весной 1993 года Светлана Аллилуева, на этот раз под своим настоящим именем, вдруг «объявилась» в одном из лондонских отелей. Именно объявилась, потому что ее не искали и не преследовали навязчивые репортеры. Она сама дала интервью газете «Фигаро»! Может быть, для того, чтобы опровергнуть нелепые слухи о себе или выдумки журналистов.

Не без скрытой иронии она поспешила заверить корреспондента «Фигаро» в том, что живет «в приличных условиях, а не в приюте, в окружении алкоголиков, и не в скитаниях», как об этом широко оповещала мир пресса. Чтобы получить вид на постоянное жительство, она должна прожить в Лондоне несколько лет.

Корреспондент подробно расспрашивал госпожу Аллилуеву об ее отношении к последним бурным событиям в России. Светлана Иосифовна довольно равнодушно отвечала, что не читает русских газет, «не хочет жить прошлым». Но английское телевидение и газеты дают вполне достаточно информации о ее бывшей Родине. О Горбачеве она совсем не сожалеет: он лицемер, строил грандиозные планы и сам же их похоронил. Она была довольна, когда путч провалился и Ельцин пришел к власти. Но ее увлечение Ельциным — уже в прошлом.

 — Теперь Ельцин отыграл, — считает Светлана Иосифовна. — Есть много новых талантливых людей, которые могут принять эстафету.

На вопрос, мечтает ли она вернуться или побывать на Родине и каковы ее планы, ответила:

 — Никогда не вернусь в Россию. Теперь моя мечта — жить в монастыре. Я каждый день хожу к мессе. Религия — это самое прекрасное, что есть в моей жизни. Если бы не религия, я была бы раздавлена. Знаете, тем более с такой семьей, как моя. Выкарабкаться из этого можно только с помощью Бога.

Очевидно, к семидесяти годам Светлана Аллилуева так и не обрела покой, к которому стремилась. Не сблизилась с родственниками, наоборот, отношения с ними стали еще напряженнее. Долго спорили и гадали у нее на родине — исполнилась ли ее мечта о жизни в монастыре? Ведь газетным сенсациям не всегда можно доверять.

В начале 1996 года в итальянских газетах появились статьи с броскими заголовками — «Дочь Сталина в швейцарском монастыре решила искупить грехи отца! Миссионер Джованни Гарболино открыл тайну семидесятилетней монашенки!»

Отец Джованни Гарболино поведал якобы журналистам, что в течение нескольких лет был духовным пастырем Светланы Аллилуевой, состоял с ней в переписке. Она давно мечтала уйти в монастырь и просила благословения на это у него, своего духовника и наставника. Благословение было получено, и Светлана Аллилуева в 1993 году поселилась в английском монастыре святого Иоанна.

Почему вдруг католический священник решил раскрыть тайну своей духовной дочери, посчитав, что пришло время «сделать достоянием общественности» содержание ее писем? Или это очередная «газетная утка», или недостойному поступку пастыря трудно найти оправдание.

Те, кто читал все книги Светланы Аллилуевой, несомненно узнают «ее руку», ее стиль, в котором есть что-то неповторимо индивидуальное. Подделать ее письма мог только профессионал самого высокого класса. Но зачем тратить столько усилий на имитацию писем дочери Сталина, женщины из далекого прошлого?

Вот что писала Светлана Аллилуева своему духовному отцу о жизни в монастыре святого Иоанна:

«Мне трудно предаваться созерцанию в широком кругу послушниц. Здесь мало уединения, нас слишком много. Все сестры ко мне очень внимательны, но я нуждаюсь в большем осмыслении… Когда придет время постричься, мне исполнится семьдесят лет. Наконец-то я смогу стать монашкой. Убеждена, что Бог призвал меня быть ближе к нему именно сейчас, так как в монастырских стенах я обрела тот покой, к которому стремилась всю свою жизнь и надежду на который уже начала терять».

Падре Гарболино сообщил журналистам, что его «духовная дочь») собиралась перейти в один из тихих малолюдных монастырей Швейцарии. В такой обители она провела когда-то несколько недель после побега из Дели. Окончательно удалившись от мира и от людей, Светлана Аллилуева хотела искупить вину своего отца.

В начале 1994 года она вдруг перестала писать своему наставнику. И вскоре до него дошли слухи, что Светлана покинула монастырь святого Иоанна из-за осложнившихся отношений с послушницами.

Падре был уверен, что она исполнила свое намерение и переехала в Швейцарию. С этого момента имя Светланы Аллилуевой было окутано дымкой таинственности и некой романтической легенды. Многие ее знакомые и родственники в Москве не сомневались, что она затворилась в швейцарском монастыре и порвала последние ниточки, связывающие ее с миром, родственниками и друзьями. Другие, неисправимые скептики, только иронически усмехались — Светлана Аллилуева в монастыре!

Казалось бы, эта непредсказуемая женщина ничем уже не может удивить — линия ее судьбы становится все вычурней и неожиданней: из приюта для бедных — в монастырь святого Иоанна. Из монастыря — в другую тихую обитель. А может быть, в Индию! Именно там Светлана мечтала окончить свою жизнь.

Но через год выяснилось, что Светлана Иосифовна живет в Лондоне, в маленькой однокомнатной квартирке, получает небольшую пенсию, как и все англичане преклонного возраста…

Находясь в Лондоне, Светлана умудрилась рассориться с одним из тех в общем-то редких людей, который не изменял к ней доброго отношения на протяжении многих лет ее жизни, — с двоюродным братом Владимиром Аллилуевым.

Казалось бы, как это могло произойти — она проживает в Англии, он — в Москве?.. Но для ее беспокойной и переменчивой натуры ничего невозможного нет…

Причин к недовольству родственником оказалось две: во-первых, по его настоянию Светлана приняла группу российских телевизионщиков, которые сняли картину о жизни ее в Англии, в чем позже Светлана, очевидно, раскаялась, во-вторых, ей резко не понравилась книга Владимира Аллилуева «Хроника одной семьи».

Чем раздражила ее Ада Петрова, руководитель съемочной группы, остается неясным. Основные свои упреки Светлана адресует ее мужу А. Лещинскому, который якобы «обснимал» «все мои углы своей портативной камерой». Не пришлись по душе Светлане и слова самой Ады Петровой, которая, увидев ее квартиру, «сморщилась и произнесла свое типичное, незабываемое, роковое, вполне советское, в эдаком негодующем тоне: «Неужели английское правительство не могло вам дать дом поприличнее, машину и обслугу! Какое безобразие!»

Светлана своим новым жильем была вполне довольна. Она не раскрыла секрета, как ей удалось приобрести эту однокомнатную квартирку, точно такую же по размерам, «как у моей кузины Киры в Москве». Что еще нужно пожилому человеку для счастья… Квартира с окнами на солнечную сторону, славная кухонька, санузел, там «тепло и сухо», книги, которыми она продолжает зачитываться, скромное денежное пособие, положенное ей по английским законам, хождение на службу в церковь, «умеренная еда», любимые цветы на подоконниках…

Нет, у нее все есть для того, чтобы чувствовать себя спокойной, а создатели фильма хотят выставить ее «маленькой сироткой в белых носочках»… Светлана так и не увидела фильма Ады Петровой, но осталась в убеждении, что пафос картины направлен на то, чтобы показать ее именно «сироткой».

А между тем у зрителя, посмотревшего этот фильм, такого ощущения не возникает. Нет ни «сиротки в белых носочках», ни собственно ее скромно, но достойно обставленной квартиры, все углы которой «обснимали». Светлана запретила создателям фильма снимать свои апартаменты.

Съемка осуществлялась в парке. Светлана непринужденно прогуливается по знакомым дорожкам в своей болоньевой походного типа куртке и рассказывает о своей жизни в Англии, о прошлом, о настоящем…

Сначала она работала в третьеразрядном пансионе для цветных и негров, где проживала некоторое время. Пенсия небольшая, и она захотела немного подработать. В ее обязанности входило приготовление обеда на всех постояльцев пансиона… В Англии люди вообще живут небогато, рассказывала Светлана, работу здесь найти довольно трудно, вот почему ее дочь Ольга, занимающаяся архитектурой, перебралась в Америку… Да, здесь люди живут бедновато, зато во Франции еще больше людей, находящихся за чертой бедности, которым буквально приходится «штопать-перештопывать каждую простынку, чтобы сэкономить»…

Светлану разозлило, что в этом фильме совсем не упоминается о написанных ею книгах. Возможно, она говорила о них, но это осталось за кадром. Ей всегда хотелось ощущать себя творческим человеком, хотелось, чтобы и другие думали о ней именно так… Но когда смотришь на нее и слушаешь, как она рассуждает на бытовые темы, действительно трудно себе представить, что говорит писатель. Речь ее невыразительна, тускла, в ней нет ярких образов, свидетельствующих о писательской наблюдательности, об умении сопоставлять факты и анализировать…

Кажется, что она не стремится обжить этот уголок земли, куда привела ее судьба к старости, населить его какими-то мифами и легендами, увидеть что-то символическое в названиях улиц, приблизить к себе дома, деревья, артистически все это приручить, сделать своим. Возможно, она просто не подготовилась к серьезному разговору и не использовала по-настоящему шанс предстать перед людьми не просто как «дочь Сталина», но как писательница, как яркая, самодостаточная личность.

Что же касается «Хроники одной семьи» — эта книга так сильно задела Светлану, что она перенесла полемику со своим двоюродным братом Владимиром Аллилуевым на страницы российской газеты «Книжное обозрение». Она прислала в редакцию «КО» свою рецензию на книгу родственника, в первых строках которой обозначивает резко негативное к ней отношение.

«В издательстве «Молодая гвардия» недавно вышла книга Владимира Федоровича Аллилуева «Хроника одной семьи», посвященная, казалось бы, интимной стороне жизни Аллилуевых — Сталиных. На самом же деле это — политический трактат, обеляющий всё происходящее в стране за ее 70 лет советской истории, эдакий вопль о прошлом, написанный с любовной идеализацией, подчас настолько лишенной связи с общеизвестными фактами коммунистических репрессий, что, читая, я не верила моим глазам: это ли мой младший двоюродный брат Володя Реденс, чей отец арестован и погиб в тюрьме (впоследствии — реабилитирован); чья мать перенесла шесть лет одиночки безо всякой вины (больная, туберкулезная женщина, она жила «вне политической деятельности»)?.. Это ли Володя, натерпевшийся от надзора НКВД, ГПУ, МГБ и прочая и прочая — как и вся наша многострадальная семья; это ли Володя, отличавшийся в молодости острым языком и сарказмом, не боявшийся высмеивать весь этот мир надзора, лжи и смертельной опасности, в котором мы все варились до тех пор, пока не настало избавление?»

На протяжении всей своей жизни Светлане приходилось не раз менять место жительства, вероисповедание, отношение к людям, мужей. Оказалось подверженным переменам и ее чувство к отцу: ребенком она обожала его; девушкой — боялась; после его смерти — жалела; потом, когда у многих людей открылись глаза на все происходившее в стране за сорок лет, — стала относиться к нему резко отрицательно; еще позже — попыталась защитить его от нападок демократической печати, заявив, что Мао Цзэдун уничтожил людей куда больше, чем Сталин…

Но своих политических взглядов, сложившихся у нее к моменту побега из Индии в Европу, она не меняла никогда. Свое кредо Светлана Аллилуева изложила в заключительных строках «Книги для внучек»:

«Я лишь мечтаю о том времени, когда с плеч многонационального великого народа свалится, наконец, тяжелое бремя ленинской партии убийц и обманщиков и люди, наконец, вздохнут свободно. Это не за горами. Мои внучки, конечно, доживут до тех дней. Мне же остается только видеть сны в предвкушении».

Именно к этим строкам она отсылает Владимира Аллилуева, упрекая его в отступничестве. Правда, Светлана подозревает, что за спиной брата укрылась теплая компания авторов, которых она наделяет прозвищами из детской считалки: Эна, Бена, Рес, Квинтер, Минтер, Жес, Раба, Жаба. Эта группа товарищей, считает она, уступив двоюродному брату копирайт, пожелавшая остаться «за кулисами», в основном работала над текстом «Хроники одной семьи». «А он дал свое имя этому творению безудержной ностальгии о «державных временах», когда все было, видите ли, распрекрасно, социализм наш торжествовал, капиталистический мир трепетал от страха, и мы шли от победы к победе, давая жестокий, сокрушительный отпор врагам страны… именно во времена Сталина».

Лояльность Владимира Аллилуева сталинскому режиму Светлана объясняет его всем известной любовью к семье, к родственникам, одним из которых был Сталин. Он великодушно прощает Сталина за гибель своего отца, за страдания и смерть матери, он прощает и Светланиного брата Василия за все то, что он натворил, когда отец был у власти, объясняя его поступки ранним сиротством.

Но больше всего ее возмущает то, что брат пишет о ее матери, Надежде Сергеевне Аллилуевой. Брат называет ее «неимоверно строгой и бессердечной». Он пишет, что «все ее осуждали». Для Светланы, которая с годами все больше и больше размышляет над трагической судьбой матери, все больше любит ее и понимает, такие слова — не просто вызов здравому смыслу. Она страстно защищает мать, которая «пожертвовала своею жизнью, чтобы доказать всем невозможность существовавшего режима». Она настаивает на том, что предсмертное письмо Надежды Сергеевны было, ссылаясь на признания своих теток Евгении Александровны и Анны Сергеевны Аллилуевых, которые держали его в руках.

«А теперь утверждает, что самоубийство это было результатом «только болезни» и что «никакого письма не было», — сокрушается Светлана.

И не только ее мать, но и некоторые другие родственники, пострадавшие по милости Иосифа Виссарионовича, всегда знали ему цену. «Кузине моей, Кире Аллилуевой, актрисе, предлагали в тюрьме написать «дяде Иосифу», покаяться да попросить прощения… Может, помилует и выпустит. Но Кира отказалась. «Зачем же! — говорила она мне с негодованием в 1985 году, когда гостила у нас с Олей в Грузии. — Что же, он не знал, что мы все в тюрьму угодили? Знал, конечно! Сам нас туда и засадил. Чего же я буду просить, унижаться!»

Светлана призывает «Володю» отказаться от попыток «бежать в прошлое». «Бедный, добрый мальчик, набраться бы ему храбрости от наших аллилуевских женщин да стряхнуть бы с себя весь груз помощников да секретных соавторов, у которых не хватает честности себя назвать хотя бы в качестве редакторов…»

Аллилуевские женщины! Чувствуется, с какой гордостью Светлана ставит их в пример брату. Их отваге, предприимчивости и в самом деле могут позавидовать некоторые мужчины. Светлана в своих мыслях часто, должно быть, обращалась к их героическим образам, запечатленным в душе, как моментальный снимок…

Вот Ольга Евгеньевна Аллилуева, ее бабушка, еще совсем юной девушкой глухой ночью спускается из окна к своему пылкому возлюбленному, оставляя за своей спиной обеспеченную жизнь, спокойный, налаженный быт, все свое уютное девическое прошлое…

Вот мать Светланы Надежда Сергеевна, прощающаяся в Александровском саду со своей подругой Полиной Молотовой, входящая в свою квартиру в Кремле с созревшим в сердце решением раз и навсегда разорвать страшные сети, в которые уловила ее судьба, с помощью маленького револьвера…

Вот Светланина тетка Анна Сергеевна, заручившаяся обещанием Сталина сохранить жизнь ее любимому мужу, если он подпишет то, что тот хочет, пришедшая в «Лефортово» уговорить его сделать то, что требует Коба. Измученный пытками, но не сломленный Реденс крикнул, чтобы ее увели. Много лет спустя она еще долго пытается добиться для него реабилитации… Пока не сойдет с ума…

Светлана — плоть от плоти и кость от кости Аллилуевых.

Она тоже отважна и самоотверженна, способна на решительные поступки, кардинально меняющие всю ее жизнь. Но, увы, не отчаянная смелость нужна женщине для того, чтобы сложилась ее личная жизнь, а совсем другие качества. Когда-то давным-давно ее бабушка своим «свободолюбивым» поведением разрушила дом, который сама же и строила. И ее мать, отчаявшись найти общий язык с человеком, которого любила, покончила с собой. И она сама, Светлана, столько раз пыталась устроить свою жизнь — но не получилось. Возможно, то, что она унаследовала от аллилуевских женщин, не позволило сделать это…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.