1948 год

1948 год

Продолжалось обучение подчиненных летчиков — 168 полетов за год на самолетах УЛа-7 и Ут-2. Проверив, наверное, оценки этих полетов отцом, новый командир дивизии полковник Петрачев сделал необычную запись:

Проверка записей в личной летной книжке.

29.06.48. оценка о выполнении полета производится формально. Нет разницы по качеству выполнения полета, если посмотреть оценки, лично Вами, Вашего заместителя, командира звена и молодого летчика. Откажитесь от формальных записей и производите оценку согласно КБП-48!

Учебно-тренировочный истребитель Як-11

Зато месяц спустя отец всего за 35 минут освоил новый тип учебно-тренировочного самолета и получил допуск к инструкторским полетам на нем:

28.07.48, Як-11, вывозной полет в зону, 2 полета, 35 минут;

28.07.48, Як-11, передняя кабина…

После взлета и набора высоты левые и правые виражи, боевые развороты, штопор влево и вправо, спираль, скольжение и посадка.

Общая оценка — «отлично».

Разрешаю инструкторские полеты на самолете Як-11 после самостоятельной тренировки. Командир 34 иап Малахов.

Як-11 — двухместный учебно-тренировочный истребитель, на котором был установлен ряд рекордов скорости, высоты и дальности полета.

После этого до конца года — еще около полусотни инструкторских полетов уже на Як-11, и в том числе:

08.07.48, Як-11. Выброска парашютистов, 1 полет, 12 минут;

11.08.48, Як-11. Выброска парашютистов, 4 полета, 1 час.

Подозреваю, что с такими вылетами связаны обстоятельства, о которых рассказывал отец. Дело в том, что его близкий друг парашютист, о котором уже упоминалось, подполковник Н. С. Кулавин, после войны был начальником парашютно-десантной службы дивизии, в которой они служили вместе, и ведал парашютной подготовкой и тренировкой летчиков. При этом за каждый выполненный парашютный прыжок ему следовали какие-то деньги. Отец рассказывал, что Николай Кулавин иной раз приходил с предложением: «Жора, давай слетаем, я прыгну, получим деньги и пойдем выпьем».

Инспектор-летчик по технике пилотирования и теории полета 147-й иад ПВО майор Г. Н. Урвачёв

* * *

В 1948 г. 55 полетов на Ла-7, и в летной книжке появляется выписка из приказа:

19.08.48. За быстрое и качественное окончание 4-й задачи КБП (курс боевой подготовки) ПВО-48. Благодарность. Командир 1 иак генерал-майор Рыбкин .

Бывший командир 34-го иап Л. Г. Рыбкин командовал корпусом на Дальнем Востоке с июля 1946 г. В декабре 1948 г. он убыл в Москву на учебу в академии. А отец, уже майором, продолжал совершенствоваться в летной работе, решая необходимую для этого очередную задачу курса боевой подготовки:

16.09.48. За отличное окончание 5-й задачи КБП-48. Благодарность. Командир 147 иад полковник Петрачев.

В августе, сентябре и октябре — участие в летно-тактических учениях, а также полет на проверку техники пилотирования с такими фигурами высшего пилотажа, как иммельман с петлей и двойной иммельман.

О технике выполнения этих фигур впечатляюще писал Герой Советского Союза полковник Е. Г. Пепеляев: «На скорости большей, чем нужно для петли… летчик выполняет полупетлю (иммельман) с таким расчетом, чтобы в верхней точке петли без перерыва и разгона самолета скорость позволила выполнить вторую петлю или полупетлю. Чтобы обеспечить необходимую скорость для последующего выполнения второй петли… летчики тянут ручку управления на себя с такой силой, что создают очень большие перегрузки». Далее он называет эти перегрузки «неимоверными».

Отец выполняет пилотаж, для которого, полагаю, летчику, кроме здоровья и соответствующей квалификации, нужен и такой мощный самолет, как Ла-7:

13.10.48, УЛа-7, пер. кабина:

взлет — отлично;

набор «Н» — отлично;

вираж 60° прав. — отлично;

вираж 60° лев. — отлично;

штопор лев. — хорошо;

штопор прав. — хорошо;

боевой разворот лев. — отлично;

боевой разворот прав. — отлично;

осмотрительность — без замечаний;

Общая оценка — отлично.

петля — отлично;

ранверсман — хорошо;

иммельман — отлично;

иммельман с петлей — отлично;

двойной иммельман — хорошо;

замедленная бочка — хорошо;

управляемая бочка — хорошо;

спираль — отлично;

расчет — отлично; посадка — отлично.

Инспектор по технике пилотирования 1 иак капитан Донцов.

Мне нравится представлять, как эти два пилота, отец и Донцов — им нет еще и тридцати, но они уже опытнейшие летчики-истребители — крутят немыслимые фигуры на мощном истребителе в бескрайнем небе, а после полетов «обмывают» оценку, которую один дал, а другой получил. Но «неимоверные» перегрузки проверяемый и проверяющий испытывали вместе.

А может, этого и не было.

Совершенствуется подготовка по боевому применению, но это уже повторение пройденного во время войны — ночная атака в свете прожектора:

3.11.48. УЛа-7, передняя кабина, ночь. Провезен для отработки атак по конусу, освещенному прожекторами по упр. 178 КБП-48…

Разрешаю производить стрельбы ночью по освещенному конусу на боевом самолете. И.о. командира 34 иап ПВО майор Веселков.

Но через неделю отец покинул полк, так как был назначен инспектором-летчиком по технике пилотирования и теории полета 147-й истребительной авиадивизии. Однако нельзя не вспомнить об интермедии с негласными осведомителями особого отдела, разыгравшейся до этого, в бытность его командиром эскадрильи, и о которой он как-то рассказал.

Негласные осведомители

Однажды к нему пришли несколько летчиков и пожаловались, что в эскадрилье двое техников «стучат» в особый отдел. Отец удивился:

— Как вы это узнали?

— Вычислили. Только что-нибудь скажешь в курилке, как сразу вызывают в особый отдел. Это не жизнь. Примите меры, командир.

— Что я могу сделать, вы же знаете — у особистов своя подчиненность.

— Вы командир, вы и думайте, но так жить невозможно.

Отец по совету летчиков немного подумал и вызвал этих двоих:

— Мне стало известно, что вы обо всех происшествиях в эскадрилье докладываете в особый отдел.

Двое вздрогнули и замерли, а он продолжил:

— Молодцы, объявляю благодарность, но впредь обо всем докладывать сначала мне, потом в особый отдел. Это приказ, идите.

Двое в замешательстве удалились, а отца на следующий день вызвал начальник особого отдела дивизии. Отец рассказывал: «Вошел в его кабинет, а он у меня за спиной сразу запер дверь на ключ. Кабинет был на первом этаже, окно раскрыто, подоконник низкий, и я, перешагнув через него, не торопясь пошел восвояси. Опешивший особист-подполковник закричал:

— Урвачёв, вы что себе позволяете, вернитесь!

— Нет, это вы мне объясните, что делаете? Я старший офицер, командир, пришел в штаб своей дивизии, а вы со мной, как с девицей, в кабинете на ключ закрываетесь. От кого?

— Ну, ладно, — сбавил он тон, — почему вы препятствуете работе органов и расшифровали наших негласных осведомителей?

— Я не препятствую, а, наоборот, поощрил их за эту работу, а претензии за расшифровку предъявляйте к ним — работать надо аккуратней.

— А приказ нашим осведомителям докладывать сначала вам?

— В первую очередь они мои подчиненные, и в соответствии с Уставом я как командир несу ответственность за боевую и политическую подготовку личного состава эскадрильи. Поэтому я первый должен знать о недостатках в этой подготовке и принимать меры по их устранению».

Через несколько дней этих двоих перевели из его эскадрильи.

Мне кажется, что в этой истории отец действовал в соответствии со своей профессией, как летчик-истребитель в воздушном бою: неожиданным маневром сорвал атаку противника, ошеломил его, перехватил инициативу и сам пошел в неотразимую атаку.

Кстати, эту историю он рассказал мне в ответ на другое мое замечание, о неразрешимом якобы противоречии, содержащемся в его совете, который он мне однажды дал: «Никогда и ни перед кем не склоняй голову, но и не будь дураком — на рожон не лезь».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.