Андрей Тропилло-Торопила

Андрей Тропилло-Торопила

Ленинградский рок-клуб, созданный в марте 1981 года в Доме народного творчества на улице Рубинштейна, 13, стал проводить фестивали. Первоначально они назывались смотрами-конкурсами.

У меня в архиве хранится пухлый том машинописных страниц, любовно переплетенных и убранных под обложку из светло-коричневого кожзаменителя. На титульном листе старательно отпечатано: «Материалы 2-го смотра-конкурса самодеятельных рок-групп города Ленинграда», 1984 год. Познакомлю вас сегодня с его содержанием. По стилистике текстов можно понять состояние дел и умов в музыкальном Ленинграде той поры.

На первой странице список оргкомитета и жюри. В жюри, кроме представителя обкома ВЛКСМ Пилатова, присутствовали местный писатель Житинский, журналисты Троицкий из Москвы и Мейнерт из Таллина.

Среди участников в будущем великие: «Кино», «Аквариум», «Алиса». «Алиса» еще без Кинчева. Есть и навсегда выбывшие из памяти человечества ансамбли «Зенит», «Календарь», «Продолжение следует».

Вот программа выступления, к примеру, рок-банды «Алиса». Аккуратно распечатан состав тогдашней «Алисы»: Задерий Святослав – 24 года, Шаталин Андрей – 24 года, Нефедов Михаил – 23 года, Кондратенко Павел – 24 года, Утехин Илья – 19 лет, Борисов Борис – 26 лет. Вот фрагмент одной из песен:

Один ученый захотел стать властелином мира,

Чтобы над разумом людей он мог стоять вампиром.

И он собрал слабости,

Как сластена ест сладости.

И он считал себя праведным,

Ведь наказывать – это правильно…

Зачитываю названия песен из программы «Аквариума»:

1. Песня к воде.

2. Нож режет воду.

3. Новые дни.

4. Небо становится ближе.

5. Артур – инструментальная композиция.

6. Дикий мед.

7. Минус тридцать.

8. Глаз.

9. Тема для новой войны.

Все участники смотра – видимо, таково было требование анкеты – указывают возраст. Только Леонидов, Фоменко, Заблудовский и Мурашов из «Секрета» кокетливо скрывают свою юность.

Еще из великих выступали «Зоопарк», «Странные игры», «Кино», «Телевизор».

Перечислю песни из программы «Кино»:

1. Транквилизатор.

2. Растопи снег.

3. Троллейбус, который идет на восток.

4. Летние каникулы.

5. Последний герой.

6. Генерал.

7. Время есть.

8. Я объявляю свой дом.

9. Прогулка романтика…

На момент конкурса Виктору Цою всего 22 года.

К машинописному досье на группу «Пикник» внизу старательная приписка карандашом: «7 марта 1984 из группы ушли все музыканты, кроме Э. Шклярского. Были приглашены Евсеев, Омельниченко и Егоров. После чего была отрепетирована эта программа…»

К 1984 году любые концерты на Рубинштейна стали пользоваться большим успехом. Туда уже следовало доставать проходку, то есть пригласительный билет. Билеты делились между музыкантами и руководством рок-клуба. Тут же они появлялись на черном рынке. Думаю, рок-клубовская бюрократия и музыканты ими и приторговывали. Я тоже как-то по бедности продал два билета за 10 рублей. Но у меня билетов практически не было. Много билетов забирало себе начальство Дома народного творчества. Молодые чекисты из Большого дома брали их и водили в рок-клуб разных милашек, бравируя собственными возможностями.

В мае 84-го жюри смотра определило семь лауреатов. Это группы «Аквариум», «Кино», «Секрет», «Теле-У», «Тамбурин», «Джунгли» и «Телевизор».

Некоторые из лауреатов награждаются грамотами. «Кино» – за лучшую антивоенную песню. Так отметили песню, в которой Цой объявлял свой дом безъядерной зоной. Студенты театрального института, составившие «Секрет», естественно, получили грамоты за артистизм. «Тамбурин» Володи Леви – за высокий художественный уровень аранжировки и качество исполнения. «Теле-У» Александра Ляпина, виртуозно наяривавшего гитарные соляки, награжден грамотой за исполнительское мастерство. «Джунгли» Отряскина получили грамоту за музыкально-композиционное решение программы… Были учреждены специальные призы: Кировский завод наградил группу «Мануфактура» за творческий поиск, а Ленинградское оптико-механическое объединение отметило призом группу «Кино» без объяснения причин своих симпатий. Горком ВЛКСМ наградил также без объяснений группу «Тамбурин».

И еще грамотами награждаются:

Михаил Науменко – за последовательную разработку сатирической темы;

Борис Гребенщиков – за вклад в развитие ленинградской рок-музыки.

Годы, как резинка, стирают детали. Помню выступление «Аквариума» на Рубинштейна незадолго до воцарения в генсеках Михаила Горбачева. На сцену выбегает Боря в кимоно и босиком. Поет и прыгает. За ним появляется Саша Ляпин и очень долго с большим талантом пилит на гитаре. Во время бесконечного соло Боря прыгать устает. И падает на сцену. А Ляпин продолжает наяривать. Радость бытия в чистом виде!

После конкурса-смотра в зале Дома народного творчества прошла конференция. Подводили итоги. Присутствовали композитор Александр Морозов, написавший критическую статью в «Комсомольской правде», и журналист Садчиков, сочинивший отклик для ленинградской газеты «Смена». Из стенограммы можно представить эту милую дискуссию в стопроцентно советском стиле. Все говорят, что за отчетный период, прошедший с первого конкурса-смотра, уровень музыкантов значительно вырос. Но много еще, мол, недочетов. Присутствующие требуют от композитора Морозова объяснений за критику в центральной печати. Морозов оправдывается тем, что сам многие годы оставался песенником-любителем, а теперь сочиняет профессиональные песни для массового исполнения.

– …Я, например, не могу посоветовать песни самодеятельных рок-групп своему маленькому сыну. Я считаю, что есть произведения, рассчитанные на определенный узкий круг, и есть массовая песня. Я занимаюсь массовой песней… Я считаю, наступило время, когда профессиональная музыка наконец-то обратит внимание на то, что существует огромное молодежное движение, которое остается без помощи и средств массовой информации… Я не считаю, что стихийное распространение записей – что-то очень плохое… Я считаю, что музыка «Аквариума» рассчитана на определенный круг…

Сейчас это воспринимается как детский лепет. Гребенщикову к тому времени уже перевалило за тридцать. Он давно состоялся и как автор огромного количества песен, и как лидер группы с более чем десятилетней историей. Пройдет всего несколько лет, и многие из тех, кого жюри хвалит и гладит по головке, выйдут на стадионы и станут зарабатывать большие деньги. В массовой продаже появятся пластинки…

В словах композитора промелькнуло главное, когда он упомянул записи. Да, записи ленинградских групп расползались по стране вне зависимости от мнения прессы и разных жюри. Кстати, жюри на 2-м смотре-конкурсе сформировалось вполне дружественное.

А теперь назовем главного героя ленинградской рок-сцены первой половины 80-х годов прошлого столетия. Андрей Владимирович Тропилло по прозвищу «Торопило». Этот Торопило, проявляя волю и упорство, присущие тщеславным честолюбцам, записал на студии Дома пионеров Красногвардейского района практически всю классику ленинградской рок-музыки. Десять первых альбомов «Аквариума», первый альбом «Кино». Среди записей Торопилы «Зоопарк», «Алиса», «Аукцион», «Санкт-Петербург»… Только перечисление групп, которые воспользовались услугами студий Торопилы, займет целую главу. Одним словом, пока Ленинградский рок-клуб проводил смотры-конкурсы, раздавал грамоты и упивался своей возрастающей популярностью, Андрей Тропилло записывал и выпускал в массы магнитофонные альбомы. Известность и скорый финансовый успех ленинградских рок-групп не состоялись бы без деятельности Торопилы. По его версии такие группы, как «Зоопарк» или «Кино», он составлял из музыкантов «Аквариума». Групп как таковых, утверждает Андрей Владимирович, не было – одна большая компания участвовала в записи альбомов разных ансамблей, группируясь вокруг фронтменов. После записи альбом оформляли фотографиями, тиражировали и продавали копии. С первого тиража население Советского Союза уже само делало копии – музыка расходилась по стране молниеносно. Я лично покупал у Бориса Гребенщикова альбом «Треугольник». Первоначально у меня появилась просто запись без оформления. У всех, кому я давал слушать, альбом вызывал восторг. Поражали не сами песни, а тот факт, что это настоящий альбом, как у англичан и американцев. Поскольку запись в результате этих восторгов кто-то присвоил, я отправился к Борису на улицу Софьи Перовской. Теперь эта улица носит историческое, но и безликое название – Малая Конюшенная. У Бориса постоянно роилась публика, почитатели уже начинали писать любовные послания на лестничных стенах. Это результат популярности, полученной после распространения торопиловских записей. В тот день Борис болел, лежал в кровати под одеялом. Я отдал ему пятерку за красиво оформленную фотографией Андрея Усова картонную коробочку с магнитофонной пленкой. Борис решил меня проводить. Он поднялся с кровати как есть. Его жена Людмила сказала:

– Ну, Боря! Ты же голый, ляг.

Борис уже вел себя, как настоящий эпатажный рок-герой. Впрочем, моего воображения он не потряс. Я просто ушел с альбомом, который продолжил успешно популяризировать среди приятелей. И другие так делали. Скоро весь СССР оказался вовлечен в перезаписывание торопиловских альбомов. Цензура была уничтожена ручным способом.

Теперь мы с Андреем Владимировичем довольно близкие приятели. Я даже два романа сочинил и издал, где вывел товарища главным героем под фамилией Стропило. И много чего по-ленинградски абсурдного и значимого мы с ним сотворили в постсоветские времена. Поэтому имею право про великого и ужасного Антропа сказать всю правду. Торопило вообще-то почти всегда врет со страшной силой, начиная отсчет своей студии чуть ли не с начала 70-х. Основной исторический удар по музыкальным устоям однопартийной державы был совершен с 81-го по 86-й год. И произошло это в недрах уже названного Дома пионеров. Торопило вел детский кружок, везде прихватывая звукозаписывающую технику. В результате он имел студию не хуже тех, на которых писались «Битлз» и «Роллинг Стоунз» в 60-е. Дело на самом деле не в навороченной аппаратуре, а в ушах того, кто ручки крутит. Любовь к рок-н-роллу, технический гений и зуд тщеславия двигали товарищем, и он своего добился. «Я первый независимый продюсер звукозаписи в СССР», – заявляет Андрей Владимирович. И это правда. В 1986 году Тропиллу от пионеров отстранили. Золотой период студии закончился. К началу 90-х Тропилло захватил чердачное помещение одного техникума на Большом проспекте Петроградской стороны. Там уже ручки крутил племянник продюсера Ясин. Я на эту студию влез и записал несколько альбомов. Но Торопила там появлялся лишь изредка и давал мутные указания. Звукооператоры, которые в студии обосновались, согласно кивали и втайне от хозяина записывали разных музыкантов за деньги в свой карман. Затем техникум перешел в руки Института психоанализа, и психоаналитики несколько лет пытались Торопилу с чердака вышибить. После двух лет осады это им удалось. Затем Торопило навешал килограммы лапши на уши акционерам завода по выпуску CD и DVD на территории бывшего завода «Мелодия» на Цветочной улице в районе Московских ворот. Торопило и сам являлся акционером вновь созданного предприятия «Кардмедиа». Продюсер пообещал вырастить на студии супер-звезд. На их тиражи завод получит многотысячные заказы и заживет припеваючи. Капиталисты-акционеры Торопиле выделили значительное пространство под студию. Записи там начали делать довольно хаотично. Без всякой системы. Звезды не появились, завод стал падать. Перед окончательным падением торопиловскую студию опечатали. Судьба студийного дорогостоящего оборудования неизвестна. Архив с записями голосов ленинградской рок-истории уплыл в неизвестном направлении. Думаю, он утерян. Только у меня чудом сохранились две здоровенные картонные коробки с лентами под шестнадцатиканальный аналоговый магнитофон. Такова краткая новейшая история. Постленинградская.

Меня всегда интересовали мотивы человеческих подвигов. Андрей Тропилло такой подвиг совершил. Он человек выдающийся. Круче скандального Мавроди во много раз. Гениальная афера Тропиллы длилась четверть века. Чтобы влезть в Дом пионеров, собрать звукоаппаратуру, стать директоров еще советской «Мелодии» (а было и такое накануне падения СССР)… Одним словом, чтобы реализовать задуманное, требовалось выработать в себе определенные качества и стать профессиональным гипнотизером, способным заговорить зубы всякому. Любой человек имеет личную систему защиты. Начиная разговор, Тропилло как бы ее тестирует. Он говорит и говорит, затем находит слабую зону и овладевает вашей личностью. У мужчины отбирает кошелек, у девиц – эту самую девичью честь. Но смею похвастаться – я единственный человек в пределах Солнечной системы, который сумел вернуть у Торопилы долг.

Дело было так. До 85 года мы находились в состоянии шапочного знакомства. А тут я иду по набережной канала Грибоедова. Весна, вечер, прохладно. У парапета стоит Тропилло с молодой женщиной, чье имя здесь называть не обязательно.

– Привет, – говорю.

– Привет, – улыбается продюсер в ответ. – Дай в долг десять рублей.

Сумма по тем временам приличная. Но я достаю десятку, отдаю будущему приятелю и иду дальше без гроша в кармане.

Прошло много лет. Году уже в 2010-м один влиятельный культурный деятель Петербурга предлагает мне кого-нибудь выдвинуть на премию «Петрополь». Премия эта не имеет денежного содержания, но церемония проводится довольно пышно – 5 июня в доме-музее Александра Пушкина на Мойке накануне дня рождения поэтического гения. Решил я выдвинуть Андрея Владимировича. Хоть он и гад, конечно, но человек-легенда все-таки. Тропилло, естественно, соглашается. Вместо вечно мятого костюма надевает на себя костюм выглаженный. В назначенный час в актовом зале музея собирается публика – разные седовласые мэтры, всякие балерины, представители средств массовой информации, интеллигенция…

Лауреаты премии поднимаются на сцену, номинатор их представляет, лауреат что-то отвечает, затем получает диплом и статую на выбор – или Достоевского, или Ксении Блаженной… Вот я вывожу Тропиллу на сцену. Товарищ стоит пунцовый от реализованного тщеславия. Я начинаю его представлять публике и вдруг вспоминаю про те десять рублей. Я рассказываю историю долга, как бы шучу, но заканчиваю ее следующими слова:

– Пока Андрей Владимирович не отдаст мне десять рублей, он диплома и статуэтки из моих рук не получит.

От ужаса остаться без награды седые волосы на товарище начинают шевелиться. Он судорожно роется по карманам, из которых вываливаются сотенные, пятисотрублевые, тысячные купюры, разные бумажки с номерами телефонов, визитные карточки, шурупы, конфетки и контрацептивы. А вот и десять рублей. Торопило протягивает мне купюру. Руки у него дрожат. Беру деньги и отвечаю:

– Конечно, я отдавал Андрею Владимировичу новый червонец. А возвращает он мне мятую бумажку спустя двадцать пять лет. Ясное дело – деньги обесценились в тысячу раз… Но вопрос считаю решенным. Вот тебе, друг, Ксения Блаженная.

По-настоящему мы с Андреем сблизились году в 90-м. Как-то он подвозил меня на машине. Остановившись, произнес заговорщицки:

– В каждом человеке заложена божественная программа. Я свою выполнил. И стал богом. И у тебя тоже шанс имеется.

И стал я Тропиллу называть «Боже». Это тропилловское больное место, маниакальный психоз. Приставал ко мне один мурманский музыкант с просьбами, которых я выполнить не мог. Чтобы отвязаться, даю телефонный номер Тропиллы и предупреждаю:

– Надо обратиться: «Здравствуйте, Бог»! И вам все сделают.

Человек позвонил, обратился как к Богу. Тропилло парню организовал запись на студии и даром выпустил альбом в формате CD.

Как я уже говорил, Андрей стал прототипом главного героя моих двух романов: «Ересь» и «Четвертая мировая война»… Узнаю вдруг, что маэстро, выпив вина, рассказывает собутыльникам, как диктовал Рекшану тексты. Пришлось перед народом оправдываться, доказывать свое авторство, а при встрече продюсера корить. Но, по-моему, он продолжает приписывать себе авторство романов до сих пор.

А вот быль из начала 90-х, характеризующая нашего героя в полной мере.

Тогда живой бог в очередной раз разорился. И стал бог сбагривать имущество. Мне он решил продать старинный «мерседес» за умеренные деньги.

– На ней, – сказало божество, – людей из ресторана в гостиницы возили. В Германии! Поэтому машина в приличном состоянии. Бери!

– Да зачем мне? – сомневаюсь.

– Тебе надо! – гипнотизирует Тропилло.

Едем в Купчино. Подъезжаем к гаражу. Вдруг на чистом небе собираются тучи, и, когда Тропилло открывает гаражную дверь, раздается гром из недавно еще ясного неба.

– Предупреждение, – говорю я.

– Одобрение! – втюхивает Тропилло.

Теперь машина моя. До сих пор я в ней дырки заделываю. А на днях нашел под сиденьем пулеметную ленту немецких презервативов. Штук сто. Кажется, я купил публичный дом на колесах.

Кстати, из Ленинградского рок-клуба исключили только одного человека. Этот человек – Андрей Тропилло. Случился курьез в 1988 году, сразу после 6-го рок-фестиваля. Формулировка: «За волюнтаризм». Как хотите, так и понимайте.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.