КАК ЗАГОРАЮТСЯ ЗВЕЗДЫ

КАК ЗАГОРАЮТСЯ ЗВЕЗДЫ

Под Ленинградом наступило затишье. Фашисты стягивают к линии фронта крупные силы, надеясь снова замкнуть кольцо блокады. Наши войска закрепляют отвоеванные ими позиции. Менее чем за три недели, несмотря на морозы и метели, обстрелы и бомбежки, построена железная дорога от станции Поляны до Шлиссельбурга. Протяженность ее — тридцать три километра. Через Неву сооружен временный свайно — ледовый железнодорожный мост. 2 февраля 1943 года по нему проходит первый поезд, 6 февраля вся новая дорога сдана в эксплуатацию. Ленинградцы называют ее «Дорогой победы».

9 февраля в тринадцать часов фашистская авиация пытается бомбить мост. Шестерка наших истребителей ведет над ним тяжелый воздушный бой. Мост остается невредимым.

А сегодня мы защищаем Ижорский завод, трубы которого дымят на глазах у фашистов и не дают им покоя. Нас пятеро: мы с Николаем Шестопаловым, Александр Шилков, Иван Цапов и Петр Прасолов. Над Келпином встречают фашистские истребители — шестерка МЕ— и два ФВ-190. Я отправляю Цапова и Прасолова ввс а сам с Шестопаловым и Шилковым нападаю на противника. Втроем против восьми сражаться нелегко. Но у нас есть хороший резерв — Цапов и Прасолов. Они набирают высоту и Вот-вот свалятся на фашистов как снег голову.

В какой-то момент в тяжелое положение попадает Саша Шилков. Его атакует пара «мессершмиттов». Они зашли сзади и атакуют его снизу.

— Сашка! — кричу я Шилкову по радио и бросаюсь наперерез вражеским самолетам. Они «горкой» уходят вверх, но попадают под огонь Цапова. У Ивана Ивановича рука твердая. Вот уже один МЕ-109 дымит и отвесно идет к земле. Между тем меня намеревается атаков сзади «Фокке-вульф». Я мгновенно разворачиваю самолет и направляю его, что называется, в лоб неприятельской машине.

Все ближе враг, сильнее рев мотора.

Еще секунда, кажется, и вот…

Но, русского не выдержав напора,

Пытается он сделать разворот.

Трусливо отвернул он и неловко. Огонь!

И «фоккер» намертво прошит.

Не помогли тебе, фашистский «фока»,

Ни бронеспинка, ни стеклянный щит.

Дружки твои уже за облаками.

Не по нутру такой фашистам бой.

Восьмеркой вы пустились в драку с нами,

Лишь вшестером уходите домой…

Окончен бой, я оглядел кабину,

Поправил шлем, протер стекло очков,

Окинул взглядом снежную равнину

И всю пятерку наших «ястребков».

Поют победно мощные моторы.

Гром этой песни слышится кругом.

Внизу белеют Балтики просторы.

И мы идем на свой аэродром…

Так вскоре после этого боя я изобразил его в стихах. Надо сказать, что был он скоротечным, но крайне напряженным. Уже на стоянке, выключив на самолете тумблеры, я все еще, казалось, видел перед собой горящий «Фокке-вульф». Вспомнился пленный немецкий летчик, утверждавший, что ФВ-190 сбить в бою невозможно. Вот вам и невозможно!..

Сняв шлемофон, я надеваю его на прицел, вытираю вспотевший лоб. Зимний ветер проводит холодной ладонью по волосам. Нахлобучиваю шапку и вылезаю из кабины. Подходят летчики Шестопалов и Шилков. Они громко обсуждают итоги боя.

— Значит, можно нарисовать на фюзеляже еще одну звездочку?

— Да, Саша.

— Борис! — кричит Грицаенко Алферову. — Трафарет, краску!..

На борту моего самолета загорается новая звезда. Я вхожу в землянку и едва не сталкиваюсь с Дуком И Дармограем, спешащими мне навстречу.

— За вашу двадцать восьмую победу в воздухе вам подарок, товарищ капитан. Пляшите!

— А где подарок-то?

— Вот, телеграмма.

— Нет, надо знать, за что плясать.

— Пляшите, не ошибетесь, — говорит Дук.

— Ну, если так, играй!..

Женя берет баян, растягивает мехи, беспорядочно нажимая на клавиши. А я выделываю такие «па», что в землянке поднимается пыль до потолка.

— Ну что? Хватит вам?

Читаю телеграмму. Вот это да! Вот это новость! Перечитываю снова: «Родился сын Валерий. Целую, Валя».

— Братцы!.. Нет, вы только подумайте!.. Вот это награда за «фоку»… Да еще какая!.. Сын, Валерка!.. Ура!..

И Дук с Дармограем дружно поддерживают меня:

— Ура-а-а!..