Вторая встреча с Пушкиным в Тригорском

Вторая встреча с Пушкиным в Тригорском

Анна Керн живо запомнила тот день, когда великий поэт впервые увидел её после шестилетней разлуки: «Восхищённая Пушкиным, я страстно хотела увидеть его, и это желание исполнилось во время пребывания моего в доме тётки моей, в Тригорском, в 1825 году, в июне месяце.

Тригорское. Комната П.А. Осиповой. Фото 2007 г.

Вот как это было. Мы сидели за обедом и смеялись над привычкою одного г – на Рокотова, повторяющего беспрестанно: «Простите за откровенность» и «Я весьма дорожу Вашим мнением». Как вдруг вошёл Пушкин с большой толстой палкой в руках <…>. Тётушка, подле которой я сидела, мне его представила, он очень низко поклонился, но не сказал ни слова: робость видна была в его движениях. Я тоже не нашлась ничего ему сказать, и мы не скоро ознакомились и заговорили. Да и трудно было с ним вдруг сблизиться: он был очень неровен в обращении – то шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен, – и нельзя было угадать, в каком расположении духа он будет через минуту».

А.С. Пушкин

Автопортрет с тростью

1826 г.

Вместо того чтобы включиться в весёлый разговор тригорского общества, Пушкин вдруг оробел перед Анной Керн, как перед таинственной незнакомкой. А ведь при первой встрече в юности он легко расточал ей игривые комплименты и совсем незадолго до её приезда писал о ней А.Г. Родзянко во фривольном тоне. Очевидно, было в её облике что – то трогательное, какая – то особая душевная привлекательность, заставившая поэта забыть её сомнительную репутацию. «Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем наша встреча у Олениных», – писал Пушкин А.П. Керн 25 июля 1825 года, уже после её отъезда.

Анна была женщиной поразительно красивой, кокетливой и по – женски привлекательной. В весёлой и дружеской атмосфере Тригорского за нею ухаживала вся мужская половина общества: и Пушкин, и тот самый странный помещик И.М. Рокотов, над которым подшучивали окружающие, и юный друг поэта Алексей Вульф.

Тригорское. Вид на пруд и мостик «поцелуев и вздохов» Фото 2007 г.

Пушкина среди своих ухажёров Керн особенно не выделяла, чем давала поэту повод ревновать её к Алексею Вульфу. Волокитство нескладного И.М. Рокотова было не в счёт. Однако помимо общих беззаботных прогулок по парку, танцев на воздухе и разговоров в гостиной, как нам представляется, были минуты духовного общения поэта с Анной Петровной, которые пополняли копилку поэтических впечатлений о ней. «Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть, которая небесно поёт его «Венецианскую ночь» на голос гондольерского речитатива; я обещал о том известить милого вдохновенного слепца. Жаль, что он не увидит её, но пусть вообразит себе красоту и задушевность, по крайней мере, дай Бог ему её слышать», – писал Пушкин П.А. Плетневу в середине июля 1825 года.

Анна Петровна, внучка знаменитого оперного певца М.Ф. Полторацкого, была музыкально одарена, прекрасно играла на фортепиано, обладала красивым голосом. Её вдохновенное исполнение «Венецианской ночи» И.И. Козлова на мотив популярной баркаролы запало в душу поэта.

Тригорское. Столовая. Фото 2007 г.

«Всё Тригорское распевает: «Не мила ей прелесть ночи», и сердце моё сжимается, слушая эту песню…» – писал он Анне Николаевне Вульф 21 июля 1825 года, вскоре после её отъезда вместе с Керн. В «Венецианской ночи» воспета тоска прекрасной итальянской графини Терезы Гвичьоли о безвременно умершем возлюбленном – великом английском поэте Байроне. И Пушкин, и Керн были искренними поклонниками творчества Байрона. История его последней любви и смерти особенно трогала их души.

Михайловское. Барский дом Вид со стороны Сороти. Фото 2007 г.

Керн любила поэзию, тонко чувствовала её музыкальность и, можно сказать, была вдохновенной слушательницей. «Пушкин был невыразимо мил, когда задавал себе тему угощать и занимать общество, – писала она в «Воспоминаниях». – Однажды с этой целью явился он в Тригорское с большой чёрной книгою, на полях которой были начерчены ножки и головки, и сказал, что он принёс её для меня. Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих «Цыган». Впервые мы слышали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу!.. Я была в упоении как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения».

Михайловское. Гостиная. Фото 2007 г.

Памятный вечер в Тригорском состоялся примерно 10–15 июля, а несколько дней спустя Анна Керн собралась в дорогу: тётушка П.А. Осипова уговорила – таки племянницу для примирения с мужем поехать с нею в Ригу, где Е.Ф. Керн служил военным комендантом. Но впереди была последняя романтическая прогулка в Михайловское, предпринятая по предложению Прасковьи Александровны в ночь с 18 на 19 июля 1825 года. Как писала А.П. Керн, Пушкин находился в особом настроении, был «добродушно весёлым и любезным». По дороге он восхищался красотой природы и луной, которая «освещает прекрасное лицо».

«Приехавши в Михайловское, мы не вошли в дом, а пошли прямо в старый запущенный сад, «приют задумчивых дриад», с длинными аллеями старых дерев, корни которых, сплетаясь, вились по дорожкам, что заставляло меня спотыкаться, а моего спутника вздрагивать <…>. Он быстро подал мне руку и побежал скоро, скоро, как ученик, неожиданно получивший позволение прогуляться. Подробностей разговора нашего не помню; он вспоминал нашу первую встречу у Олениных, выражался о ней увлекательно, восторженно и в конце разговора сказал: «Вы выглядели такой невинной девочкой; на вас было тогда что – то вроде крестика, не правда ли?» – вспоминала Анна Петровна.

На волне нахлынувшего чувства к ней поэт забыл о прежних увлечениях тригорскими барышнями:

В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни мои

Без божества, без вдохновенья,

Без слёз, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:

И вот опять явилась ты,

Как мимолётное виденье,

Как гений чистой красоты…

Великая княгиня

Александра Фёдоровна

Худ. Ж.—А. Беннер. 1821 г.

В.А. Жуковский

Худ. В. Эстеррейх 1820 г.