Социальные потрясения
Социальные потрясения
В мае 1915 года Владимир Иванович подал в Академию наук записку, предлагая спешно привлечь ученых к исследованию производительных сил страны, ее природных ресурсов. Сослался на старую традицию академии не ограничиваться одними лишь теоретическими изысканиями, а приносить практическую пользу обществу.
Он выступил как гражданин великой России, ясно понимающий трагическое уродство государственного устройства, необходимость быстрых и решительных преобразований. Но перед жестоким лицом врага надо было укреплять военную мощь Родины, не обращая внимания на свои политические взгляды.
Вернадский выдвинул конкретные предложения для выявления и использования естественных производительных сил страны — минеральных, водных и биологических. Рекомендовал создать комплексные экспедиции для изучения отдельных районов, сбора имеющихся сведений, внедрения новой технологии. Организовать и контролировать эти исследования должна была специальная комиссия академии, регулярно отчитывающаяся о проделанной работе в открытой печати.
… Профессоров-теоретиков, увлеченных решением головоломных проблем, витающих в эмпиреях научных абстракций, принято было считать чудаками, отрешенными от практической жизни, невпопад предлагающими наивные мероприятия экономических и политических преобразований.
Преодолеть такие предрассудки было непросто. Вернадский еще два десятилетия назад записал в своем дневнике, что в политической борьбе слишком часто побеждают люди самого заурядного ума: сложные идеи не сразу находят отклик, а простые выглядят привлекательно. Но ведь истины редко бывают просты и понятны, как таблица умножения.
Надо бороться, доказывать, убеждать! Вернадский долго обдумывал и писал свою записку — не по обязанности, а по долгу сердца. Он проявил государственный ум и гражданственность. Высказал, в частности, идею рационального использования естественных богатств.
В начале прошлого века немногие в мире задумывались о необходимости охраны земной природы и подчинении этой цели деятельности человека. Казалось, что могучая техника способна облагодетельствовать людей, покорив природу.
Только через полвека со всей очевидностью выявилась ложность этого взгляда: нанося вред окружающей природе, человек неизбежно вредит и себе — её малой части. Об этом будут много писать через полвека после того, как Вернадский отметил:
«По мере того как научные знания все больше охватывают окружающую жизнь, распространяется забота о будущем, об охране для потомства богатств природы, бережного их потребления. Под влиянием этих идей вырабатываются сейчас более совершенные способы добычи и использования сил природы».
Это было бы гениальным прозрением, если бы не были к тому времени опубликованы статьи об охране природы, например, известного ботаника академика П. П. Бородина.
Мысль Вернадского шла дальше: необходимо рациональное использование природных богатств. Однако этот теоретический посыл не приняли во внимание (не до того!), а практические рекомендации были учтены. Сказалась политико-экономическая ситуация.
Обстановка в стране после первых месяцев войны 1914 года была противоречивой. На Юго-Западном фронте — успехи, на Северо-Западном — кровопролитные позиционные бои, в тылу — острая нехватка некоторых видов стратегического сырья: молибдена, ванадия, лития, бора, титана, калия, алюминия… Война прервала их ввоз из-за границы.
Академия утвердила доклад. Была организована Комиссия естественных производительных сил России (КЕПС).
Председателем назначили В. И. Вернадского.
В работу КЕПС включились сотни специалистов. Они отправились в экспедиции в разные районы государства. Были изданы первые тома отчетов, открыты месторождения полезных ископаемых, выявилось исключительное минеральное богатство страны.
Огромные масштабы Российской империи, обильной минеральными, водными, биологическими ресурсами, необходимость раскрыть потенциальные возможности, предоставленные природой для разумного хозяйствования, — всё это наталкивало Вернадского на новые мысли.
С минеральными богатствами он был неплохо знаком. Пришлось столь же внимательно отнестись к познанию биологических ресурсов, выразить их количественно, как определенные массы, объемы вещества.
Вернадского назначили председателем ученого совета при Министерстве земледелия.
«При совете, — вспоминал он позже, — был ряд научных учреждений, некоторые из которых были прекрасно оборудованы, и во главе их стояли крупные специалисты: по агротехнике, прикладной энтомологии, сельскохозяйственной механике, земледелию и пр… При знакомстве с этими учреждениями и людьми, во главе их стоящими, для меня открылся новый мир. Я убедился, что в основе геологии лежит химический элемент — атом и что в окружающей нас природе — в биосфере — живые организмы играют первостепенную, может быть, ведущую роль».
В 1915 году он сделал доклад в Петроградском обществе естествоиспытателей: «Об использовании химических элементов в России». Говорил недолго, сказав много. Начал с глобального обзора деятельности человечества на планете.
По его подсчетам, человек последовательно вовлекал в свою деятельность все новые химические элементы, и в начале XX века число их достигло 61 (из 89 известных в ту пору). Вернадский предположил, что в будущем будут использоваться все элементы. (Это предсказание подтвердилось с лихвой: ныне человек даже создает некоторые химические элементы, на Земле не встречающиеся.)
Сопоставив масштабы геохимической деятельности человека с другими природными процессами, он пришел к выводу: человек на Земле стал могучей геологической силой.
Могло показаться, что речь идет о проблемах, далеких от конкретных практических дел трудного для страны военного времени. Как бы предвидя подобное недоумение, Вернадский продолжил:
«На росте… техники в ее приложении к жизни — на использовании химической энергии — строится культура, и та страна, которая в этом отношении наиболее полно и правильно использует свою потенциальную энергию, заключенную в царстве минералов, находится на высшей стадии работы государственной машины».
Последовал анализ положения в России, где добывался только 31 химический элемент. А природные богатства крупнейшей в мире державы превосходят ресурсы любой другой страны. Использование их «при правильном государственном хозяйстве и разумном управлении могло бы дать центральной власти поразительную силу, какой сейчас, правда, она не имеет».
С возмущением отметил он иноземное засилье в деле разработки минеральных богатств России, предложив меры борьбы с ним. Он призвал к созданию исследовательских институтов (это осуществится только при советской власти, и он примет активнейшее участие в организации науки в СССР). Главную задачу натуралистов России Вернадский видел в том, чтобы наиболее полно изучить природу страны, раскрыть ее богатства людям.
Усилия Вернадского не пропали втуне. КЕПС постепенно охватывала всё новые научные организации и новые районы страны. Первые её труды были изданы уже в начале 1916 года: «Карабугаз и его промышленное значение», «Табачная промышленность в России», «Рыбный промысел в Семиречье», «Поглотительные свойства русских глин», «Месторождения серного колчедана в России», «Мясной вопрос в современной хозяйственной обстановке».
Мысль Вернадского вызвала к жизни крупное государственное мероприятие. Абстрактная теория в кратчайший срок обернулась конкретным делом, грандиозным и чрезвычайно полезным для страны. Его благотворные последствия распространились далеко в будущее.
Тем временем выявились резкие противоречия между самодержавием и Государственной думой, призванной создать хотя бы видимость участия широких масс населения в управлении империей. Царица без обиняков писала своему слабовольному супругу: «Россия, слава богу, не конституционное государство, хотя эти твари (так она называла членов Думы) пытаются играть роль и вмешиваться в дела».
25 февраля 1917 года Николай II распустил Государственную думу. В Петрограде прошли демонстрации рабочих, а войска отказывались подавлять их. Дума не подчинилась приказу царя.
26 февраля отдельные войсковые части перешли на её сторону. На следующий день Таврический дворец, где заседала Дума, заполнился отрядами вооруженных рабочих и солдат. Раскрылись двери тюрем, политические заключенные вышли на свободу. Ни одна из воинских частей не поддержала царя. Верные самодержавию полицейские и жандармы были разоружены.
«А все началось уличными мелочами, — писал Розанов. — Но поистине в столице все важно. Столица — мозг страны, ее сердце и душа. «Если тут маленькая закупорка сосуда — весь организм может погибнуть». Можно сказать, безопаснее восстание всего Кавказа… Бунтовала Польша — монархия даже не шелохнулась. Но вдруг стало недоставать хлеба в Петрограде, образовались «хвосты около хлебных лавок». И из «хвостов» первоначально и первообразно — полетел весь образ правления к черту. С министерствами, министрами, с главнокомандующими, с самим царем — все полетело прахом. И полетело так легко-легко… Это более всего всех поразило».
Перезревший сгнивший плод падает сам. Его нет надобности срывать. И не в бюрократии было дело. За отречение Николая II выступили высшее военное командование, влиятельные демократы (они стали идеологами Белого движения), сторонники конституционной монархии.
Розанов, подобно многим другим, спутал повод к революционным демонстрациям (хлебные очереди, «хвосты») с причинами. Обвинил сначала бездарное чиновничество, затем алчное и тупое духовенство; наконец, возопил: «Не довольно ли писать о нашей вонючей Революции, — и о прогнившем насквозь Царстве, — которые воистину стоят друг друга».
Его признание: «Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три… Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей».
Преувеличение? Не только. Падение подготавливалось если не веками, то десятилетиями. Менялось общественное сознание. Проходили бунты и восстание 1905 года. А через двенадцать лет сработал «принцип домино».
Началось вроде бы с пустяков, с очередей за хлебом в столице, с одной мятежной части. И стало быстро рушиться всё подряд, как описал Розанов.
Нечто подобное, но уже в более значительном масштабе произошло в СССР при завершении перестройки. Хотя есть и разительное отличие. Через двадцать лет после безумного «мартобря» 1917 года Россия возродилась более мощной державой, чем при царях. Это был кризис развития, перехода на более высокий уровень общественного развития.
В РФ за тот же срок ничего подобного не произошло. Значит, свершился кризис упадка. Такова не теория, а бесспорный факт.
…Весной 1917 года рабочий класс столицы воссоздал незабытые с 1905 года Советы рабочих депутатов. Начались организованные выступления против Временного правительства. Вернувшийся в Россию Ленин от имени партии большевиков выдвинул лозунг: «Вся власть Советам!»
Вернадский не поддерживал большевиков, но приветствовал падение династии, как он называл, Романовых — Голштейн-Готторпов. Он замыслил создать новые научные учреждения во Временном правительстве и согласился занять должность товарища министра народного просвещения.
«В то короткое время, когда мне пришлось здесь работать, — писал он, — был открыт Пермский университет… Поднят вопрос и о создании новых Академий наук (Грузинская, Украинская)». У него большие планы: «Очень мне улыбается добиться передачи Гатчинского дворца, парков, царской охоты и части леса для организации научно-исследовательского центра».
В Петрограде создали Ассоциацию для развития и распространения положительных знаний; Вернадского избрали в организационный комитет, куда вошли, в частности, М. Горький и А. Е. Ферсман.
Владимир Иванович, уже несколько лет собиравший материалы о геохимической деятельности живых организмов планеты, обдумал в общих чертах суть предстоящей работы. Сила жизни, ее отличие от всех остальных геологических сил, преобразование ею Земли — вот чему будет посвящен его научный труд.
В начале лета он заболел. Обследовавший его профессор предположил туберкулез. Рентгеновское просвечивание подтвердило диагноз (по-видимому, был плеврит). Врач рекомендовал уехать на юг. Вернадский решил воспользоваться вынужденной поездкой, чтобы вернуться к теоретическим исследованиям.
В июле он уехал на свою украинскую дачу возле реки Псёл. Работал с большим подъемом, нередко уходил в лес, исписывая листочки мелким быстрым почерком. Чувствовал: теперь он может сказать то, что еще не сказал никто.
Об этом времени сохранились воспоминания его дочери Нины:
«Про Шишаки: это был очаровательный дом, построенный художником Кричевским в староукраинском стиле, в полтора этажа, балкон с точеными деревянными колоннами. Был чудесный вид на Псел, а за ним пески, и вдали, за 20–25 верст, белели Великие Сорочинцы.
Как всегда, отец всё время работал. Приезжали жить друзья, например Корнилов (историк) с семьей и т. д. У Нюты Короленко (племянницы Владимира Ивановича) была там арфа, и она играла часов шесть в день. Вечером, после ужина, все играли в городки и потом, когда темнело, сидели в столовой и по очереди читал кто-нибудь вслух…
Мой брат и я косили, я вязала снопы, ездили к друзьям молотить. Брат косил траву. Был холм «кобыла», на котором рос ковыль, никогда никто там не косил. Это было вроде рая».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.