Глава 1 «Я немного обучен музыкальной грамоте…»

Глава 1

«Я немного обучен музыкальной грамоте…»

Как известно, Владимир Высоцкий никогда не относил себя ни к музыкантам, ни к композиторам, ни к певцам, работу в театре называл «приятным хобби», а своим основным занятием считал написание песен и стихов. Гитара у него появилась не сразу — сначала он играл на рояле, потом — на аккордеоне, пробовал стучать ритм песни по гитаре, по столу или просто по какой-либо поверхности и петь свои и чужие стихи на ритмы. Однажды ему принесли старую запись, сделанную еще в период его учебы в Школе-студии МХАТ. Высоцкий очень удивился:

«Представляете, тогда почти совсем не было магнитофонов, и все-таки эту запись кто-то сделал. Там я стучал:

Алешка жарил на баяне,

Гремел посудою шалман,

А в дыму табачном, как в тумане,

Плясал одесский шарлатан.

Это какие-то припевки одесские, но слышу — действительно я! Значит, я давно тосковал по ритмизации стиха»[2].

Одно из первых соприкосновений с гитарой произошло еще в Воронцовке, под Бузулуком, куда Высоцкий вместе с матерью, Ниной Максимовной Высоцкой, был эвакуирован во время Великой Отечественной войны и где они прожили около двух лет[3]. Александра Ильинична Гудымова, в то время работавшая школьной учительницей в Воронцовке, рассказывала, что ее подруга Раиса Алексеевна Гречушкина дружила с Ниной Максимовной. Однажды они зашли к ней втроем — Раиса Алексеевна, Нина Максимовна и Володя.

Далее Гудымова сообщает:

«Надо сказать, наша семья была очень музыкальная, и у нас была единственная на все село гитара. Обычно папа играл, а мы пели на два-три голоса. Вот и в тот раз мы пели (особенно хороший голос был у Раи), а Володя очень внимательно слушал. Потом снова стали о чем-то разговаривать, и, чтобы он не мешал беседе взрослых, я ему дала гитару.

Володя сидел на полу и бренчал на ней. Да так это ему понравилось, что трудно было потом оторвать. Я сейчас думаю: наверное, это было его первое соприкосновение с гитарой. Если ее поискать по чердакам, то она, может, еще и жива, первая гитара Высоцкого»[4].

С 1947 по 1949 годы Высоцкий вместе с отцом и его второй женой Евгенией Степановной Высоцкой-Лихалатовой жил в Германии, в городе Эберсвальде. В письме от 6 февраля 1947 года Володя сообщает матери: «Учусь играть на аккордеоне»[5]. Воспитанием Володи в те годы занималась Евгения Степановна, именно под ее руководством он начал брать уроки игры на фортепиано у приходящего в дом учителя-немца.

Отец поэта, Семен Владимирович, вспоминал:

«Мне и жене очень хотелось научить Володю игре на фортепиано. Ведь слух у сына, как тогда сказал немецкий учитель музыки, был абсолютный. Занимался он усидчиво. Но между занятиями музыкой и школой допускал порой шалости, которые нас очень волновали: то взрывал в соседнем лесу гранату и приходил домой с обожженными бровями, то в одиночку переплывал реку Финнов, которая тогда еще не была полностью очищена от мин и снарядов. Мы пошли на своеобразную хитрость: вместе с ним стала брать уроки музыки и Евгения Степановна. „Хитрость“ удалась — Володя стал шалить меньше»[6].

И еще из воспоминаний Семена Владимировича:

«Слух у сына, как говорил немецкий учитель музыки, абсолютный. Ему было легче играть по слуху, чем с листа. В нашем доме всегда стояло фортепьяно. Я сам тоже играл на фортепьяно по слуху. В молодости я учился музыке, любил петь песни Вертинского, Дунаевского…

Много лет спустя в фильме „Место встречи изменить нельзя“ Володя изобразил, как я пел песни Вертинского, а потом спрашивал, узнал ли я себя…»[7]

А Евгения Степановна Высоцкая-Лихалатова рассказывала:

«В Германии мы пошли покупать пианино. В квартире был инструмент, но он был пробит пулей. Зашли в магазин, и тут послышался бой часов, очень красивый бой. Володя услыхал… „Тетя Женечка! Ну, тетя Женечка, купи, пожалуйста, часы“. Пришлось купить. В 60-м году, когда мы переезжали сюда, то хотели эти часы продать. Володя не дал. Мы предлагали: „Тогда забирай себе“. — „Нет, мы им здесь найдем место“. И нашел, сам установил часы между двумя книжными полками»[8].

Друзья юности вспоминают, что Владимир Высоцкий любил музицировать, и когда он оказывался в доме, где был инструмент, то сразу принимался что-нибудь наигрывать. По мнению Игоря Кохановского, нельзя сказать, что Высоцкий «умел играть на пианино в привычном понимании этого слова. Но делал он это часто и самозабвенно, отрешаясь ото всего вокруг. Напевая какой-то мотив, он аккомпанировал себе, то есть „брал аккорды“, и мог так сидеть за пианино часами. Зачастую он просто дурачился — пел какие-то смешные, а то и совсем идиотские песни типа „Придешь домой, махнешь рукой, выйдешь замуж за Васю-диспетчера, мне ж бить китов у кромки льдов, рыбьим жиром детей обеспечивать“ или что-то из Вертинского (которого мы оба очень любили), но опять-таки пел не всерьез, а как-то занятно переиначивая его (помните эпизод из фильма „Место встречи изменить нельзя“, где Жеглов-Высоцкий поет „Где вы теперь, кто вам целует пальцы?“). Когда он приходил ко мне (у нас было пианино), то сразу садился и начинал что-нибудь „бренчать“. А так как со второй половины пятидесятых мы буквально заболели джазом, то „бренчания“ Володи с некоторых пор стали не чем иным, как вольным переложением популярных джазовых песен. Любимым нашим певцом в то время был Луи Армстронг. И Володя стал петь „под Армстронга“… Сначала робко, как бы нащупывая верную интонацию и тембр, потом все смелее и смелее. И наконец он достиг таких вершин имитации, что начинало казаться, будто поет знаменитый негритянский трубач» [9].

По утверждению Романа Вильдана, однокурсника Высоцкого по Школе-студии МХАТ, свою первую песню, «Татуировка», Высоцкий написал (вернее, записал) у него дома, в Ленинграде, на 7-й Красноармейской улице, в присутствии его брата — Ричарда Вильдана.

Гитары в доме не было, поэтому «Володя направился к пианино <…> открыл крышку и стал подбирать мелодию. Я помню, как он сидел за пианино, что-то бормотал и слегка придавливал клавиши»[10].

Перед своим семнадцатилетием Владимир Высоцкий обратился к матери с вопросом:

«— Ты все равно подарок мне будешь искать?

— Да, я хотела купить тебе фотоаппарат…

— Нет, ни в коем случае. Я фотографировать не буду, потому что не могу сидеть и корпеть — проявлять, закреплять… Не трать деньги зря — лучше купи мне гитару.

И я купила ему гитару и самоучитель Михаила Высоцкого.

Он спросил:

— А зачем самоучитель?

— Будешь учиться…

— А я умею!

На моих глазах он подстроил гитару и очень сносно на ней что-то наиграл. <…> Видно, перенял кое-что у дворовых ребят. Но петь свои песни он начал, уже будучи студентом театрального вуза. Потом я ему несколько раз говорила, что он должен выучить нотную грамоту, если думает серьезно заниматься сочинением песен, а он все отнекивался: мол, зачем, — и так все можно запомнить»[11].

А пока своей гитары у него не было, он брал гитару у Игоря Кохановского, у которого она появилась намного раньше. Кохановский вспоминал: «Когда я окончил семилетку, в честь этого события мама купила мне гитару, и я как-то быстро обучился этим несложным аккордам. И я знал почти весь репертуар Вертинского, так как мама меня воспитала на его песнях, а не на колыбельных. Я стал очень быстро подбирать эти мелодии на гитаре и даже исполнять их в школьных компаниях. Тогда мы часто встречались с Володей, он приходил ко мне днем и просил, чтобы я показал ему эти аккорды. А в то время очень популярным был ритм „буги-вуги“, как говорят музыканты. И вот Володя пытался с помощью этих аккордов изобразить этот ритм „буги-вуги“ и петь его на сленге. В то время был очень популярен Луи Армстронг, и Володя очень здорово его копировал, особенно его такой хрипящий бархатный голос. Свою хрипоту он приобрел, может быть, еще и потому, что он очень здорово и смешно копировал Армстронга»[12].

Игорь Кохановский рассказал и такой интересный случай, произошедший в Риге: «Володя и еще несколько молодых актеров <…> жили в гостинице „Метрополь“, на первом этаже которой был очень уютный небольшой ресторан. <…> Однажды Володя попросил разрешения у метрдотеля „побренчать“ на пианино, тем более что ресторан к тому часу был уже полупустой. Тот разрешил. <…>

Итак, метрдотель разрешил „побренчать“. Володя поднялся на эстраду, сел за пианино, взял пробно несколько аккордов и запел „Кис соф файэ“, один из шлягеров Армстронга. Мне все это было знакомо, и я скорее машинально, чем намеренно, стал наблюдать за залом. А в зале происходило следующее. Люди за столиками сначала перестали „выпивать и закусывать“, потом перестали разговаривать, а потом в ресторане наступила тишина, как в зале консерватории. Официанты застыли там, где их застало пение, сидевшие за столиками развернули свои стулья так, чтобы удобнее было слышать и видеть, мы, подыграв обшей реакции, сидели молча, улыбались, но тоже не переговаривались и даже прикладывали палец к губам, если кто-то что-то хотел сказать. Когда он закончил, ресторан разразился аплодисментами, как на удивительном концерте. Володя лишь на миг растерялся от такой реакции зала, но тут же сделал жест, мол, не надо оваций, и, улыбаясь нам, снова запел что-то „под Армстронга“. А когда примерно через полчаса он встал и собрался спуститься со сцены к нам, эстраду окружило несколько человек, каждый кричал что-то свое, называл какие-то песни, имена каких-то певцов, короче, его не отпускали… Володя был явно польщен и согласился еще на „один номер“. Потом повторилось то же самое, и кто-то из ресторанных завсегдатаев даже протягивал неуклюжий по нынешним понятиям лоскут тогдашней сторублевки. Володя понимающе улыбался, но неумолимо мотал головой, вежливо отвел руку с деньгами, сказал: „На сегодня — все“ и наконец оказался за нашим столиком»[13].

Гитара у Высоцкого появилась не сразу. Он попробовал сначала петь под рояль и под аккордеон, потому что в детстве его заставляли родители «из-под палки — спасибо им! — заниматься музыкой. Значит, я немного обучен музыкальной грамоте, хотя, конечно, я все забыл, но это дало мне возможность хоть как-то, худо-бедно, овладеть этим бесхитростным инструментом — гитарой»[14].

Высоцкий вспоминал, что научиться играть на гитаре ему посоветовал Борис Ильич Вершилов, преподаватель мастерства актера в Школе-студии МХАТ: «Когда я учился в театральном училище, Борис Ильич Вершилов, друг Станиславского и учитель очень многих людей, сказал мне: „Вам очень пригодится этот инструмент“, — и заставил меня овладеть гитарой. (Он прочил мне такую же популярность, как у Жарова, и поэтому, дескать, необходимо уметь играть на гитаре.)»[15]. По воспоминаниям актрисы Карины Степановны Филипповой (Диадоровой), учившейся с Высоцким в Школе-студии МХАТ, «первой песней, которую он пел, была „Ехал цыган на коне верхом“. Эта была первая песня, на которой он учился играть на гитаре. Это было, когда он еще учился в студии»[16]. Конечно, еще одним мощным импульсом к овладению гитарой стало знакомство с творчеством Булата Окуджавы. Вскоре после окончания студии Художественного театра молодой актер услышал его пение. Песни Окуджавы произвели на Высоцкого очень сильное впечатление не только содержанием, но самим способом, манерой подачи стихов: «Меня поразило, насколько сильнее воздействие его стихов на слушателей, когда он читает их под гитару, и я стал пытаться делать это сам» [17]. Конечно, едва ли можно утверждать, что Высоцкий освоил инструмент на уровне гитариста-профессионала, но, по воспоминаниям людей, близко его знавшим, он всю жизнь учился играть на гитаре, постоянно совершенствовался в этом.

За все время творческой деятельности Владимир Высоцкий сменил множество гитар, но среди них были инструменты с необычной историей. Наиболее известная — гитара Алексея Дикого, которую Высоцкий приобрел в конце 1966 года, вскоре после окончания съемок фильма «Вертикаль»: «Я подбирался долго к одной гитаре. Хотел ее купить. Это очень ценная гитара. Ее делал австрийский мастер сто пятьдесят лет тому назад. Потом ее купили князья Гагарины. Потом — актер Блюменталь-Тамарин и подарил ее Дикому Алексею Денисовичу. Эта гитара висела у вдовы (Александры Александровны. — О. Ш.) одиннадцать лет, она ее не трогала, берегла, как реликвию. На ней никто не играл.

Потом однажды эта самая вдова пошла в какую-то компанию и услышала песню лагерную мою. Ей это страшно понравилось, потому что она сама сидела четыре года в лагерях и, значит, ей все знакомо. Она поплакала и сказала: „Приведите!“

Я пришел, естественно, с нехорошей целью. Попел несколько песен, а потом говорю: „Вы знаете, мне очень эта гитара нравится“.

Она говорит: „Ну что ж… Я думаю, что Алексей Денисович не расстроился бы“. И отдала мне… Не отдала, а продала, естественно, эту вот гитару. Вот она у меня — гитара князей Гагариных. Что в ней прекрасного — такая вот изогнутая спинка, как у скрипки.

Это у гитар сейчас уже не делают. Поэтому у нее такой прекрасный звук» [18].

В разное время Высоцкий играл на гитарах, изготовленных известным мастером Александром Викторовичем Шуляковским (1906–1979). Его сын Виктор работал в то время в Театре на Таганке, и Высоцкий, увидев у него гитару, спросил: «А мне твой отец может такую же сделать?» Одной из первых у Высоцкого была гитара с головкой грифа в виде лиры и вырезом, сделанная таким образом по инициативе самого мастера. Примерно в это же время у него появляется и другая гитара — с двумя грифами, которая понравилась ему из-за оригинальной формы. «Это старинный цыганский вариант гитары, — рассказывает Виктор Шуляковский. — Струны на добавочном грифе звучат всегда открытыми (не прижимаются), создавая гармоническую полноту. Вторым грифом Владимир никогда не пользовался»[19]. У Высоцкого была и одна из последних работ Шуляковского — красная гитара, изготовленная из крашеного клена. Незадолго до смерти мастера (это произошло 8 ноября 1979 года) Высоцкий отдал ее в ремонт: на верхней деке появились продольные трещины. Однако мастер не успел ее починить, и тогда его дело решил продолжить сын. А так как в то время у Высоцкого не было другой большой концертной гитары, Виктор отдал ему свою — палисандровую, с вырезом. С этой гитарой Высоцкий ездил в турне по Америке, с ней он выступал на «Кинопанораме» (впоследствии эта запись вошла в фильм «Монолог»), с ней он запечатлен на последней видеосъемке 16 апреля 1980 года, произведенной В. Виноградовым в Ленинграде, с ней он выступал на концертах до самого последнего дня. Он считал ее лучшей и часто говорил о ней на своих выступлениях: «Гитара — она совсем почти кончается. Ее сделал человек, который недавно умер. Фамилия его Шуляковский. Это последний мастер, который своими руками от начала до конца делал гитары. Сейчас таких нет. Сейчас, как только мастер имя приобрел, держит „негров“, чтобы они работали… А эта гитара сделана мастером от начала до конца. К сожалению, палисандр начал отслаиваться. Я все время вынужден ее подделывать»[20].