Работа над песнями

Работа над песнями

Работой над песнями, точнее — стихами в сопровождении мелодии, Высоцкий начал заниматься очень давно: «Вообще, я песни пишу, сколько себя помню. Но раньше я писал пародии на чужие мелодии, всякие куплеты. В театральном училище я писал громадные „капустники“, на полтора-два часа. Например, на втором курсе у меня был „капустник“ из одиннадцати или двенадцати пародий на все виды искусств: там была и оперетта, и опера „вампука“, в плохом смысле слова, естественно. Мы делали свои тексты и на студийные темы, и на темы дня, то есть я давно писал комедийные веши, и всегда с серьезной подоплекой»[21].

Он неоднократно признавался, что очень трудно объяснить, как пишутся песни. При этом всегда оговаривался, что не считает, что пишет собственно песни: «Я пишу стихи, придумывая на них мелодию. Это для того, чтобы еще больше усилить впечатление от стихов. Это такая манера — петь свои стихи, чтобы еще лучше доносить их до публики. Я всегда пытаюсь придумывать такие мелодии, чтобы они не мешали слушать смысл. Они всегда простые и легкие для запоминания. <…> Я работаю с маленьким магнитофоном. Сначала приходит ритм, на котором ты работаешь. Если приходит строчка или четверостишье, я сразу беру гитару и пытаюсь пробовать. Сразу же пытаюсь попробовать, какая мелодия для нее будет лучше. Бывает даже так, что я возьму какую-то очень серьезную тему и захочу ее сделать в ритме марша, такую очень крепкую. А вдруг выходит, что текст лучше ложится на игривую, легкую мелодию. Я оставляю серьезный смысл песни, но делаю ее в шутливой форме. А бывает наоборот. Ты придумаешь что-нибудь смешное, а получается очень серьезно и в другом ритме. Иногда песня или стихотворение крутится у тебя в голове месяц. Ты все время с ним живешь. Оставляешь, забываешь. Потом оно возвращается. Ты начинаешь работать. Садишься за стол и пишешь 15–20 минут — все уже готово! А рифмовать — это не так сложно»[22].

Мелодии песен и слова отрабатывались в процессе исполнения, «на людях». Причем шлифовались они постоянно, в зависимости от аудитории, перед которой они исполнялись в данный момент. По словам самого поэта, «настоящая песня» получалась примерно через десять-пятнадцать исполнений[23]. И хотя Высоцкий неоднократно признавался, что «песня рождается странно, пишется трудно, и чем дальше, тем труднее», ибо необходимо постоянно держаться на однажды им самим заданном высоком уровне, но главной задачей он считал, чтобы музыка помогала тексту, а текст — музыке: «Если пришла какая-то строка, я тут же моментально пытаюсь найти для нее музыкальную основу, а вам на первый взгляд кажется, что это страшно просто. И так оно и есть: для этого и работаешь, чтобы очищать, вылизывать каждую букву, чтобы это входило в каждого, совсем не заставляя людей напрягаться, вслушиваться: «А что он там? Что он сказал?!»

Чтобы этого не было, и делаются вот такие бесхитростные ритмы, которые, как ни странно, многие профессиональные композиторы не могут повторить. Они тоже хотят писать так, как пишутся авторские песни: чтобы песня запоминалась моментально, чтобы музыка не мешала словам, а слова — музыке»[24].

На упреки некоторых профессиональных композиторов в якобы «нарочной примитивизации» Высоцкий отвечал так: «Это нарочная, но только не примитивизация, а упрощение. Написать сложную мелодию не так сложно, особенно для профессионала, но у меня есть свои ритмы, которыми никто не пользуется. Они очень простые, но если я даю музыканту-профессионалу гитару и говорю: „Сделай этот ритм“, он его повторить не может. Дело в том, что эти ритмы, как вам сказать, не расплывчаты, я, наоборот, могу их очень спрессовать — в зависимости от той аудитории, в которой работаю»[25].

Работал над песнями в основном ночью, во-первых, потому, что, по собственному признанию, был человеком ночным, а во-вторых, потому, что в ночной тишине, когда никто не мешает, чаше приходит вдохновение: «Вот сажусь за письменный стол с магнитофончиком и гитарой и ищу строчку. Сидишь ночью, работаешь, подманиваешь вдохновение. Кто-то спускается… пошепчет тебе чего-то такое на ухо или напрямую в мозги — записал строчку, вымучиваешь дальше. Творчество — это такая таинственная вещь, что-то вертится где-то там, в подсознании, может быть, это и вызывает разные ассоциации. И если получается удачно, тогда песня попадает к вам сразу в душу и западает в нее.

Потом песня все время живет с тобой, не дает тебе покоя, вымучивает тебя месяца по два. Когда я писал „Охоту на волков“, мне ночью снился этот припев. Я не знал еще, что я буду писать, была только строчка „Идет охота на волков, идет охота…“»[26]

Написав первый раз музыку к некоторым стихам Андрея Вознесенского, Высоцкий стал регулярно писать песни для Театра на Таганке. Своей первой песней, профессионально исполненной в спектакле, он считал песню белых офицеров «В куски разлетелася корона» (спектакль «10 дней, которые потрясли мир», 1965). Но так как она предназначалась для персонажа и была неразрывно связана с действием спектакля, вне его Высоцкий практически ее не исполнял. Позднее его стали просить писать песни для спектаклей и в другие театры — Театр Сатиры, «Современник». Но он относился к этому весьма осторожно: «Я к тому времени был уже тертый калач и стреляный воробей — я знал, как обычно используется песня: во-первых, там оставляют только то, что им нужно, а во-вторых, дают их петь тем, кто делать этого не умеет.

То же самое было в кино. Всякий раз, когда я там появлялся, меня просили: „Может быть, ты чего-нибудь споешь?“ — и я всегда брал гитару и чего-нибудь пел. Потом стал писать песни специально для своего героя, для персонажа, которого играю. Но я уже тогда старался петь так, чтобы они имели еще какую-то другую нагрузку, чтобы они не были вставным номером — песней, которая украшает роль. Но потом я это дело бросил — ну спел ты ее с экрана, но если песня не звучит как самостоятельная единица, то так ли уж она нужна»[27].