Молчаливый мудрец
Молчаливый мудрец
1981 год остается наиболее богатым на события годом ашрама. Он начался с того, что еще один ученик Бхагавана достиг просветления. Тридцатитрехлетний Свами Ананд Вималкирти, прежде Принц Уэлф из Гановера, достиг просветления 9 января 1981 года. Он умер и достиг Махапаринирваны (освободился от рождения и смерти) 10 января 1981 года. История этого события вкратце такова.
5 января, когда Вималкирти занимался своими ежедневными упражнениями по подъему энергии, он почувствовал резкий упадок сил от мозгового кровоизлияния. Его сохраняли живым в госпитале Пуны в течение пяти дней в кислородной камере Его мать, принцесса Софья, и его брат, принц Георг, прибыли из Германии, чтобы быть с ним.
Бхагаван воздал дань Вималкирти в следующих словах.
«Вималкирти осчастливлен. Он был одним из тех моих избранных саньясинов, которые никогда не колебались, его вера была абсолютной в продолжение всего его пребывания здесь. Он никогда не задавал вопросов, никогда не писал писем, никогда не разбирал никаких проблем. Его вера была такова, что постепенно, раз за разом, он абсолютно слился со мной. У него одно из редчайших сердец. Такое сердце исчезло из мира! Он настоящий принц, настоящий королевич, настоящий аристократ! Аристократичность не относится к рождению, это нечто соответствующее качеству сердца. И я воспринимал его как одну из редчайших, прекраснейших душ ни земле».
Бхагаван захотел, чтобы Вималкирти сохраняли в барокамере не менее семи дней, Бхагаван объяснил причину этого.
«Он был как раз на краю; небольшой толчок — и он смог бы стать частью потустороннего… Поэтому я хотел, чтобы его немного поддержали, подольше. Прошлой ночью он справился: он пересек границу между деянием и недеянием…»
Бхагаван также объяснил, что вследствие своего медитативного качества Вималкирти преуспел в неотождествлении со своим телом и, таким образом, достиг сознания выше тела. Бхагаван продолжает:
«Вы не сможете идентифицироваться с таким телом: почки не функционируют, дыхание не функционирует, сердце не функционирует, мозг совершенно разрушен. Как можете вы идентифицироваться с таким телом? Невозможно. Только немного бдительности — и вы станете отделенными — и насколько бдительным он был, настолько он вырос. Так, он немедленно стал осознавать, что „Я“ — не тело, „Я“ — не ум, и „Я“ — не сердце. И когда вы переходите по ту сторону этих трех, достигается четвертое — турия — вот это и есть ваша настоящая природа. Однажды достигнутое, это никогда не теряется».
Бхагаван объявил:
«Он больше не нуждается в возвращении опять в тело: он стал пробужденным, он находится в состоянии Будды. Будьте готовы, радуйтесь и танцуйте — танцуйте до самозабвения! Позвольте ему идти подобно принцу. Он был принцем. Любой из моих саньясинов является принцем. Я не верю в нищих, я верю в императоров!»
Бхагаван выразил счастье в следующих словах:
«Я счастлив вместе с ним… и многие из вас находятся на том же самом пути. Я действительно счастлив с моими людьми! Я не думаю, что когда-либо был Мастер, у которого было столько прекрасных учеников. Иисус был очень беден в этом смысле — ни один его ученик не стал просветленным. Будда был самым богатым в прошлом, но я определенно победил Гаутаму Будду».
Все члены семьи Вималкирти, включая его жену — Ма Прем Турию (прежде принцесса Вибке из Гановера), дочь — Ма Прем Таню (прежде принцесса Таня из Гановера), его отца — Принца Георга Вильгельма из Гановера, мать и брата, присоединились к тысячам саньясинов, чтобы перенести его тело на кремационную землю. Пока тело Вималкирти горело на погребальном костре, все танцевали и пели в праздничном настроении. Соболезнования были получены от королевы Елизаветы II Английской, принца Чарльза Английского (Вималкирти был племянником королевы и кузеном принца Чарльза), королевы Фридерики Греческой, госпожи Индиры Ганди и от многих других известных людей.
Дух празднования не только не прекращался, как всегда в ашраме, но и начал распространяться на другие части мира. Самое большое празднование из когда-либо организованных учениками Бхагавана вне Пуны имело место с 14 по 15 марта 1981 года в престижном лондонском Королевском Кафе. Оно называлось «Мартовское событие» и было ответом на растущий интерес к Бхагавану в Британии. Более тысячи человек, включая журналистов и многих известных людей, участвовали в этой двухдневной программе медитации и групповой терапии. Семь опытных экспертов-саньясинов проводили программу.
Вслед за сокрушительным успехом «Мартовского События» планируется провести подобные же празднования в Сан-Франциско, Сиднее, Берлине и Мюнхене. Это распространение Бхагаванского послания и работы через его саньясинов происходило именно так, как и предвидел Бхагаван. Он еще раньше говорил, что пришло время распространить его «Поле Будды» — энергетическое поле, созданное Просветленным Мастером — по всему миру. С тех пор, как он сам достиг просветления, он не уставал повторять, что факт просветления доступен каждому, и делал все, чтобы этого состояния достигло как можно больше людей — все это ясно видно из всей его жизни и работы до настоящего времени. Он объявлял:
«Я буду посылать вас в четыре части света. Вы должны быть моими посланниками, вы должны функционировать для меня. Я буду смотреть через ваши глаза, я буду говорить вашим языком, я буду прикасаться к людям вашими руками, я буду любить посредством вашей любви».
Бхагаванское послание любви было обнародовано еще раз, в двадцативосьмилетнюю годовщину его просветления — 21 марта 1981 года. «Это мое послание тем, кто жаждет божественности: это таверна, а не храм», — сказал Бхагаван. Он объяснил на утреннем дискурсе, что его религия не имеет названия, потому что у любви нет названия:
«Любовь никогда не бывает христианской, индуистской, джайнской или буддийской. И если любовь не имеет названия, как может религия, которая есть окончательная любовь, иметь название? Не спрашивайте о названии: опьяненный человек не имеет религии, у него есть только опьянение, только блаженство».
И в связи с ашрамом и его организацией он добавил:
«Даже таверна нуждается в небольшой организации. Каждый должен видеть, что жаждущий не утоляет жажды и что не-жаждущему не позволено злоупотреблять».
Никто не догадывался, что как раз в это время Мастер уже был готов открыть новое измерение своей работы и что с этого момента он станет доступен только тем, кто будет готов впитывать без помощи его слов — в молчании. В течение многих лет Бхагаван рассказывал своим ученикам, что истина никогда не может быть выражена посредством слов. Он неустанно повторял, что ученик может вступить в общение с Мастером только посредством глубокого молчания:
«Слова являются слишком мирскими, слишком неадекватными, слишком ограниченными. Только пустое пространство, высшее молчание могут символизировать существо Будды. Вследствие того, что вы не можете понимать молчание, его надо переводить на язык — иначе в этом не было бы нужды».
Он сказал в 1978 году:
«На высочайшем пике понимания слова становятся почти бессмысленными. Вскоре, я надеюсь, придет такой день, когда вы будете способны понимать мое молчание. Тогда я перестану использовать слова».
Вечерний даршан 23 марта 1981 года стал одним из самых значительных — это был последний даршан Бхагавана для учеников и посетителей Дискурс на следующее утро также стал его последним дискурсом. Так случилось, что 24 марта в ашраме было зарегистрировано несколько случаев заболевания ветряной оспой, были приняты чрезвычайные меры предосторожности, а заболевшие люди были помещены в изолятор. Вечерние даршаны были отменены, а вместо утреннего дискурса в Будда-холле начали проводить молчаливые музыкальные медитации.
На последнем даршане 23 марта Бхагаван рассказывал об источнике слов и языка. Он сослался на известное утверждение в Библии о том, что «В начале было Слово, и слово Было Богом, и Слово — Бог». Бхагаван прокомментировал это утверждение:
«Я категорически говорю „нет“! В начале было молчание, а в конце также есть только молчание. Молчание — это то вещество, из которого сделана вселенная. И я могу говорить аутентично, потому что, если человек идет внутрь самого себя, он приходит к началу всего, вследствие чего вы можете содержать одновременно как начало, так и конец».
Несмотря на случаи ветряной оспы, прекращение даршанов и отсутствие утренних дискурсов Мастера, деятельность ашрама не прерывалась. Каждый ожидал появления Бхагавана 11 апреля, когда должен был открыться следующий медитационный лагерь, а Бхагаван должен был начать новую серию лекций на английском языке. Однако 10 апреля Ма Ананд Шила, одна из руководительниц Раджнеш Фаундейшн, собрала всех глав отделений ашрама и со стаканом вина в руке объявила, что Бхагаван вступает в новую и окончательную фазу своей работы — в молчание. Она была одной из тех первых, кто услышал решение Бхагавана. Шила была потрясена, когда услышала эту новость от Бхагавана. Она добавила:
«Но Бхагаван передал, что нет повода для огорчения, он сказал мне, что все должны быть счастливыми, должны праздновать. И он попросил меня объявить об этом другим с тем же чувствам радости, которое он переживает сам».
В ашраме новость распространилась со сверхъестественной быстротой. Это было подлинным сюрпризом для многих. Но в течение нескольких часов все в ашраме пели и танцевали. Вскоре ученики поняли, что для них наступило время перейти на более глубокий уровень общения с Мастером.
В исторической декларации Раджнеш Фаундейшн объявила, что Бхагаван Шри Раджнеш начал последнюю фазу своей работы. Также было объявлено, что Бхагаван прекратил давать утренние дискурсы на английском и хинди. С 1 мая 1981 года Бхагаван будет говорить только посредством молчания, которое он описывал как «язык существования». На место словесного общения пришел сатсанг, молчаливое общение сердца с сердцем. Кроме того, было сказано, что определенное количество учеников уже готово воспринимать Бхагавана в молчании, и он должен был сделать самого себя доступным только для них. Ученики были способны теперь войти в молчаливое духовное общение с Мастером на более глубоком уровне. Сатсанг должен был проводиться каждое утро в Будда-холле с 8.30 до 9.30.
Новая фаза наступила также и для вечернего даршана ашрама, — гласило далее заявление. Сам Бхагаван физически присутствовать больше не будет. Ма Йога Лакшми, Свами Ананда Тирта и я (когда Лакшми отсутствовала) были названы медиумами для этой работы. Когда декларация была объявлена, Лакшми выехала из города по своей работе, и поэтому во время вечерних даршанов для индийских друзей саньясу, благословения и энергию даршанов передавал я, в то время как для западных друзей саньясу, благословения и энергию передавал Тирта.
После впечатляющего воздействия на публику своими революционными и оригинальными взглядами, имеющими отношение к почти всем возможным темам под солнцем, решение Бхагавана вступить в молчание вызвало различную реакцию по всему миру, ее можно было классифицировать от подлинного удивления до совершенного неверия и цинизма. Несмотря на это, надо считаться с тем, что Бхагаван ждал этого момента. Он подготавливал учеников для этой окончательной фазы работы: он готовил их к независимости. Его решение показало ясно, что ученики стали достаточно восприимчивыми для этого нового направления, поэтому и было среди них ощущение радости и тайны. Несмотря на то, что было глубокое ощущение того, что они, должно быть, утратили его голос и прозрение, которые привычно создавали ежедневный поток, тревоги не было. Фактически у всех участников было чувство благодарности, потому что Бхагаван нашел их достаточно развитыми и способными разделить последнюю фазу молчания.
Новая фаза представила каждому удобную возможность переживать энергию Бхагавана на вечернем даршане независимо от его физического присутствия, а также без помощи его общения посредством слов в дискурсах. Он удалился еще дальше от учеников, настолько далеко, насколько это относилось к высшей части его существа, и вступил в глубокое интимное общение с ними. Он говорил им об этом намного раньше:
«В тот день, когда вы увидите этот стул пустым, это тело пустым, это существо пустым, вы должны будете уметь видеть меня, вы должны будете уметь контактировать со мной. Это настоящий момент, когда ученик встречается с Мастером. Это растворение, исчезновение… капля росы вливается в океан, или океан вливается в каплю. Это одно и то же! — Мастер исчезает в ученике, и ученик исчезает в Мастере. И превалирует глубокое молчание. Это не диалог».
1 мая 1981 года Бхагаван дал свой первый сатсанг как «молчаливым мудрец» в аудитории шести тысяч учеников и посетителей. Это было его первое появление с тех пор, как он прекратил давать ежедневные дискурсы 24 марша 1981 года. Сатсанг продолжался один час — он был бессловесным, сердечным общением между Мастером и его почитателями. Сатсанг начался с пения мантры, которой уже когда-то в древности пользовались бхикшу-ученики, собравшиеся вокруг Будды: «Буддхам шаранам гаччами, Сангхам шаранам гаччами, Дахаммам шаранам гаччами…» (Я склоняюсь к ногам Пробужденного Единого, я склоняюсь к ногам окончательной истины Пробужденного Единого). После мантры было пение, играла мягкая медитативная музыка, прерываемая периодами молчания. В промежутках читались отрывки из Иша-Упанишады и «Пророка» Халил Гибрана. В конце была повторена мантра, и Бхагаван покинул холл.
Непрерывный сатсанг проводился каждое утро. В молчании Бхагаван сидел с саньясинами один час. Вивек сопровождала его и сидела у его ног. Бхагаван объяснил значение и цель сатсанга:
«Тот, кто находится рядом с Мастером, становится единым с истиной. Мастер не собирается ничего делать, он просто доступен. Если вы открыты, он просто вольется в вас.
Быть молчаливым, слушающим молчание, ничего не делать и быть внутренним, быть более глубоким, чем всякое выражение, — вот что такое сатсанг. Человек просто сидит с Мастером, чувствует его присутствие, становится частью его энергетического поля, дышит с ним, пульсирует с ним. Медленно, медленно эго распускается из своего собственного созвучия — так, когда солнце поднимается, снег начинает таять».
Знаменуя собой дальнейший уход от активности, молчание Бхагавана, в другом плане, очевидно, манифестирует его существо в состоянии третьей гуны-саттвы. Он уже прошел через первые две гуны — тамас и раджас. Описывая природу саттвы-гуны, Бхагаван говорит:
«Когда раджас-гуна убывает, начинают проявляться эффекты саттва-гуны, все действия растворяются в молчании. В состоянии тамаса все действия прекращаются, но такое прекращение подобно погружению в сон. В саттвическом действии также все действия растворяются в молчании, но такое растворение есть погружение в тотальное сознание».
«Принципы или качества неактивности (тамас) и безмятежности (саттва) имеют одну общую вещь: они оба заканчиваются в молчании», — объясняет Бхагаван. Он добавляет, однако:
«Форма молчания, возникающая из принципа неактивности, должна быть подобна сну, тогда кок форма молчания, возникающая из принципа безмятежности, будет молчаливым осознанием».
Молчание Бхагавана имеет и дополнительное измерение — измерение музыки. Объясняя связь между музыкой и молчанием, Бхагаван говорит:
«Музыка в некотором смысле является абсолютным молчанием. Звуки здесь есть, но такие звуки еще больше углубляют молчание, они помогают ему… Шум — это как раз такой звук, который к молчанию вас не ведет. Музыка — это звук, который становится дверью к нему».
Бхагаван объясняет дальше:
«Сущность Мастера — это сущность музыки, поэзии, песни. Но они все ведут к молчанию, и истина может быть передана только в молчании».
Пока ученики переживали любовное и блаженное общение со своим Мастером в этом глубоком, новом измерении, внешний мир становился все более и более враждебным и жестким по отношению к Бхагавану, ученикам и ашраму. Тревожно возросло количество угрожающих писем и телефонных звонков. Они содержали угрозы жизни Бхагавана, а также жизни учеников. Например, одному человеку из Шри Ланки предложили четверть миллиона фунтов за помощь в убийстве Бхагавана. Эту информацию содержало письмо, полученное 3 мая саньясином ашрама. В нем было написано: «Один парень попросил меня помочь ему убить Бхагавана. Он сказал, что передаст мне четверть миллиона фунтов, если я помогу ему. Он дал мне две недели на размышление…» Написавший письмо, кроме того, сообщал, что предложение было сделано «муни» — может быть джайнистским муни (муни — монах) — и в письме было добавлено: «Они ненавидят Бхагавана».
Эта новость была обнародована пресс-офисом Раджнеш Фаундейшн для того, чтобы привлечь внимание прессы к этой тревожной ситуации. В публикации сообщалось, помимо других вещей, что угроза исходит от группы, называемой «Римские католики Бомбея и Пуны», объявившей, что они хотят убить Бхагавана и взорвать ашрам. Было получено послание, в котором говорилось, что тайная организация проводит кампанию террора против ашрама. В мой адрес также последовали угрозы после опубликования моей газетной статьи, в которой я объяснял учение Бхагавана.
Эти новости были следующим образом прокомментированы одним из официальных лиц Фаундейшн:
«Эти угрозы — это проявление слабости людьми, которые не могут ответить Бхагавану другим образом. Например, эти так называемые христиане, которые угрожают нам, просто демонстрируют банкротство их христианских идеалов.
Они не могут спорить с Бхагаваном на его уровне и поэтому вынуждены прибегать к угрозам убийства и насилия, они не имеют никакого отношения к Иисусу Христу — фактически, если бы Иисус жил сегодня, они наверняка помогли бы распять его. То же самое относится к индуистским и джайнистским фанатикам, которые также угрожают нам. Они все боятся Бхагавана, потому что понимают, что он открывает истину».
И угрозы начали выполняться. Ранним утром 27 мая произошел пожар в Раджнешхаме. Двадцать четыре часа спустя, 28 мая, поджог уничтожил книжный склад Раджнеш Фаундейшн, расположенный около Пуны. Послышалось несколько последовательных взрывов, а затем огонь быстро распространился на складированные книги. Пожар вспыхнул около трех часов утра. Примерно в то же самое время сработало взрывное устройство в медицинском центре. К счастью, никто не пострадал.
Несмотря на эти атаки, утренний сатсанг в Будда-холле с Бхагаваном прошел как обычно. Перед началом сатсанга собравшиеся три тысячи учеников и посетителей подняли руки в знак протеста и осуждения преступлений. Ма Прем Арун, одно из официальных лиц ашрама, сделала следующее заявление:
«Наше дело — заботиться о Бхагаване. И, несмотря на риск, то, что он предлагал человечеству, будет развиваться и дальше. Его послание миру так важно, что его не остановить никаким фанатикам».
Ученики восприняли поджог и другие враждебные действия со спокойствием и еще более увеличившейся верой и подчинением своему Мастеру. Они остались около него в молчании, в молитве, в глубокой любви и сдаче… Работа и активность ашрама продолжались непрерывно. Но здоровье Бхагавана опять ухудшилось, и стало ясно, что он должен ехать на Запад для лечения. Соответственно, последний сатсанг был проведен утром 1 июля 1981 года. В тот же день он попрощался со своими любимыми учениками и во второй половине дня покинул Пуну так же тихо, как и прибыл в нее семь лет назад.
Бхагавана в его путешествии в Америку на самолете сопровождала группа саньясинов. Он прибыл в Чидвиласы Раджнеш Медитейшн Центр (Монтклэр, Нью-Джерси), где уже было приготовлено все необходимое для его отдыха и лечения.
Когда Бхагавана спрашивали прежде, покинет он Индию или нет, он всегда отвечал отрицательно. Причины, из-за которых он не хочет покидать Индию, он объяснил в дискурсе от 30 августа 1978 года.
«Очень трудно для меня оставить Индию. Индия — это нечто чрезвычайно ценное. Она осуществила глубочайшее проникновение в истину. Многие будды ходили по этой земле, под этими деревьями — эта земля стала сакральной. Быть здесь — это тотально не так, как быть где-либо еще. И то, что я пытаюсь передать вам, гораздо легче делать здесь, чем где-либо еще.
Но Индия рухнула со своих вершин. Она больше не соответствует своей прошлой славе. Теперь это одно из безобразнейших мест на земле, но так стало потому что ушли и Гаутама Будда, и Махавира, и Кришна, и миллионы других…
Ни одна другая страна не может похвастаться этим. Иисус был очень одинок в Иерусалиме, Мухаммед был очень, очень одинок в арабских странах, у Лао Цзы была очень маленькая компания — Чжуан Цзы и несколько других. Они с трудом пытались сделать что-нибудь. Но Индия имеет длиннейший духовный путь: духовный поиск здесь углублялся не менее пяти тысяч лет.
Воды текут и до сих пор.
Эту Индию, которую вы видите теперь в газетах, эту Индию я оставил давно. Индию, которую вы знаете, я уже покинул. Видели ли вы меня выходящим из ворот? Я живу в моей комнате. Неважно, где эта комната, здесь или где-либо еще, я все равно буду жить в моей комнате. Это будет то же самое. Я уже покинул эту Индию. Я не имею отношения к этой Индии, которую вы знаете посредством радио, телевидения, газет, — к Индии политиков, лицемеров мазохистских махатм. Я уже покинул ее. Но я не могу уехать. Здесь еще есть потаенная Индия, эзотерическая Индия, где Будда все еще жив, где вы можете контактировать с Махавирой более легко, чем где-либо еще, где целая традиция пробужденных людей подобна подземному потоку. Я не могу оставить это. Для меня здесь нет проблемы — я могу уехать: я буду тем же самым где угодно — но для вас это не будет тем же самым».
Но Бхагаван покинул Индию. Почему? Возможно, ответ на этот вопрос был частично дан как раз за месяц до этого, перед тем, как Бхагаван прекратил выступать публично. Один вопрос, который часто задавали, касаясь судьбы движения, которое усилилось вокруг Бхагавана после его ухода из тела. На этот вопрос он дал подробный и ясный ответ, высказанный слушателям на своем последнем английском дискурсе. Бхагаван сказал:
«Я живу каждым мгновением. Я нисколько не беспокоюсь о том, что произойдет позже. Это может выглядеть очень безответственно для вас, потому что мой критерий ответственности диаметрально противоположен общепринятому представлению о так называемой ответственности. Я ответственен каждый момент по отношению к существованию — и ответственен не в том смысле, что я покорен ему, а ответственен в смысле, что я отвечаю тотально, спонтанно. В какой ситуации я ни нахожусь, я в высшей степени созвучен с ней. Пока я жив — я жив, когда я умру — я буду мертвым. И не вижу какого-либо вопроса в этом.
В тот момент, когда я умру, весь мир умрет для меня, тогда произойдет все, что должно произойти. Я не должен взваливать на себя ответственность за все существование. Кто может сделать это? Но здесь есть люди, которые пробуют сделать это, и, конечно, в конце концов, они потерпят тяжелую неудачу.
Я не контролирую никого — я не политик Я совсем не интересуюсь тем, должен ли кто-нибудь быть контролируемым мною сегодня или завтра.
А когда меня не будет здесь, то что смогу я сделать? Дураки есть дураки. Либо они почитают меня, либо кого-нибудь еще — и в этом нет никакой разницы. Если они хотят почитать, то они будут почитать.
Каждый институт по природе своей мертв, только человек живет. Ни один институт никогда не был живым. Как может институт быть живым? Вследствие своей настоящей природы он должен быть мертвым. Постольку, поскольку меня это касается, я совсем не интересуюсь следующим моментом. Даже если эта сентенция останется незавершенной, я не буду предпринимать никаких усилий, чтобы завершить ее. Я не буду даже полностью развертывать это. Я не хочу доминировать, но не могу продолжать говорить людям „не поклоняйтесь мне“, потому что это путь к созданию культа.
Люди всегда неправильно понимают. Пока Мастер жив, они не идут к нему, потому что, будучи жив, он не позволит им неправильно понять. Они пойдут к нему — когда его больше не будет здесь, потому что мертвого Мастера можно контролировать, им можно манипулировать.
Во-первых, я человек непоследовательный сознательно. Я не создаю возможности, в результате которой можно было бы сделать догму из моих слов: всякий, кто попытается создать вероучение или догму из моих слов, будет высмеян! Вы можете сделать догму из Махавиры — он очень последовательный человек, очень логичный. Вы можете сделать философию из Будды — он очень математичен, вы можете сделать философию из Кришны — в течение пятидесяти лет он просто повторял одну и ту же вещь, снова и снова: вы не сможете обнаружить никакой непоследовательности в нем.
Это невозможно со мной: я живу моментом, и все, что я говорю, правильно лишь сейчас, истина есть только для данного момента. Я не ссылаюсь на мое прошлое и совсем не думаю о будущем, поэтому мои утверждения атомарны — они не часть системы. И вы не сможете создать мертвый институт только тогда, когда философия является очень систематичной, когда нет больше потоков, когда не может быть обнаружен ни один дефект, когда все сомнения разрешены, все вопросы исчезли, вам дается готовый ответ на все в жизни.
Я так непоследователен, что вокруг меня совсем невозможно создать мертвый институт, потому что мертвый институт будет нуждаться в инфраструктуре мертвой философии. Я не учу вас какой-либо доктрине, я не даю вам каких-либо принципов, наоборот, я пытаюсь убрать все философии, чтобы вы уловили все непосредственно. Я разрушаю ваши идеологии, вероучения, культы, догмы, и я не заменяю их ничем. Мой процесс — это чистое необусловливание. Я не пытаюсь перестроить вас. Я оставляю вас открытыми.
Я просто разделяю мое видение, мою радость. Я наслаждаюсь этим, и всякому, кто пожелает наслаждаться этим со мной, я говорю: „Добро пожаловать!“ Естественно, когда я уйду отсюда, могут найтись дураки, которые попробуют изобразить это, создать систему — несмотря на то, что я сделал это почти невозможным.
Эти люди, волнующиеся по поводу того, что произойдет, и являются теми, кто будет создавать мертвый институт. Мои люди не смогут создавать мертвый институт — это невозможно. Те, кто были со мной в коммуне, несомненно, должны научиться одной вещи, раз и навсегда: жизнь не может быть ограничена институтами; в тот момент, когда вы попытаетесь ограничить ее институтами, вы разрушите ее. Поэтому, пока я жив, я буду праздновать. Когда я уйду, все они тоже будут праздновать. Они будут праздновать мою жизнь, они будут праздновать мою смерть — и они будут оставаться живыми.
Я готовлю моих людей жить радостно, экстатично, поэтому, когда меня не будет здесь, разницы никакой не окажется. Они будут постоянно жить таким же образом, и, быть может, моя смерть добавит им интенсивности.
Я не оставляю чего-либо кому-либо. Я сам себя объявил Бхагаваном. Почему же я должен оставить это кому-то? Я знаю, что я Благословенный Единый, и только я могу это знать. Как может кто-нибудь знать это? И я пытаюсь соблазнить моих людей пониманием этой бессмертности: вот почему они также Благословенные Единые. Совершенно невозможно обожествить меня — я уже сделал это! Что же оставить здесь для вас? Я ни от кого не завишу».
Совершенно ясно, что Бхагаван не ограничен какими-либо границами равно как и границами специфической нации или страны. Он касается всего человечества. Он одинаково доступен для вдохновения и благословения и в Америке, и где угодно в мире, как он был в Индии.
Американские средства массовой информации широко прореагировали на покупку Раджнеш Фаундейшн шестидесяти четырех тысяч акров земли близ города Антилопы, штат Оригон. Это может стать местом Бхагаванского видения:
«Новая коммуна должна быть по большому счету… саньясины живут вместе, как одно тело, одно существо. Никто не будет ничем обладать: каждый будет использован, каждый будет наслаждаться. Каждый будет стремиться жить так, как ему удобно, так богато, как только сможем ему позволить, но никто не будет владеть чем-либо. Не только вещами не будет обладать, но и личностями владеть в новой коммуне не будет никто. Если вы любите женщину, живите с ней — из чистой любви, из чистой радости, — но не становитесь ее мужем. Вы не можете. Не становитесь женой. Стать женой или мужем это безобразно, потому что это приведет к собственничеству, что затем сведется к собственности.
Новая коммуна стремится быть несобственнической, полной — жить в любви, но совсем без собственничества разделять все виды радости, радоваться всему вместе.
В моей коммуне Будда будет смеяться и танцевать, Христос будет смеяться и танцевать. Бедные друзья, никто не позволял им этого до сего момента! Посочувствуйте им позвольте им танцевать, и петь, и играть.
Моя новая коммуна стремится трансформировать работу в игру. Стремится трансформировать жизнь в любовь и смех. Опять вспомните девиз: освящать землю, делать все сакральным, трансформировать обыкновенные мирские вещи в необыкновенные духовные вещи. Целая жизнь должна быть вашим храмом. Работа должна быть вашим культом. Любовь должна быть вашей молитвой.
Это настоящее тело Будды: это настоящая земля, лотос рая».