Пролог
Пролог
"...Кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее" (Map.8:35).
Третьи сутки лютует пурга, как смертельно раненый зверь. С диким воем проносятся клочья вырванного снега, мелькая в узкой полосе ярко освещенного кухонного окна и мгновенно исчезая в непроглядной тьме полярной ночи.
Поселок Усть-Омчуг наполовину погребен под снежной лавиной разбушевавшейся стихии. Трех-четырехметровые сугробы, наметенные с соседних сопок, остановили всякое движение в поселке. Кое-где пугливо из-за закрытых ставнями окон второго этажа прорывается неровный свет. Где-то рядом в неравной схватке с мраком ночи и ураганом ухает локомобиль электростанции, временами победоносно извергая из трубы в ночную мглу огромный сноп искр, и это, пожалуй, единственное напоминание о жизни в этом краю. За поселком, вырвавшись на простор поймы реки Детрии и ее притоков, пурга буйствовала с неукротимой лютостью.
Из крайнего дома через резко открывшуюся на мгновение дверь уверенной поступью вышел человек. Клубы тепла, сопровождаемые ярким светом, вырвались вслед за ним и тут же исчезли во мраке. Пройдя пять-шесть шагов, человек остановился в узкой полосе света. Одет он был в обычный ватник, единственно доступный таежнику, и такие же штаны. На ногах у него были высокие валенки, на голове - меховая шапка. Ростом немного выше среднего, он, казалось, был крепкого телосложения, В то время как воющий ураган обрушивал на него всю свою силу, человек спокойно подставил лицо стихии, едва заметно поддаваясь ее порывам. Из-под шапки выбилась темная прядь волос, и как ветер ни трепал ее, в момент затишья она по-прежнему оставалась непокорно-волнистою. Взгляд чуть приоткрытых темных глаз врезался сквозь снежную пыль в мрак непроглядной ночи. На вид ему можно было бы дать не более двадцати пяти лет, но едва заметные морщины на лбу и под глазами свидетельствовали о том, что им пройден немалый жизненный путь, полный лишений, невзгод и отчаянных битв. Слегка опаленное ветром лицо отражало в себе решимость и едва заметный след усталости. Тридцать два года осталось за спиной у Павла Владыкина.
Постояв минуту-две в полосе света, он огляделся, определил направление и, решительно пробиваясь через наметенные сугробы, двинулся вперед. В этот поздний час Павел, по своему обыкновению, вышел к пойме реки, чтобы в примеченном им месте, под кустом, провести молитвенный час общения с Господом. И хотя уже третьи сутки над поселком свирепствовала пурга, Павел сохранил свое постоянство.
Сноп искр, вырвавшийся из трубы локомобиля, осветил на мгновение контур знакомого куста. Буря подковообразно намела двухметровый сугроб снега вокруг куста и коряги и тем самым приготовила чудесное затишье внутри самой подковы.
"Господи, лютая пурга приготовила для меня такую чудесную беседку. Слава Тебе за все!" - воскликнул Павел и хотел уже склониться на колени, но его внимание привлек очередной сноп искр из трубы локомобиля. Искры с силой вырвались из жерла трубы и, ярко освещая мрак ревущей ночи, стремительно возносились вверх. Но затем их яркость уменьшалась, полет замедлялся; описывая в воздухе дугу, они падали вниз и гасли. Порыв урагана хлестнул в лицо Павла еще не остывшими крупинками, и огненными буквами промелькнули в его сознании прочитанные в детстве слова из книги Иова: "Но человек рождается на страдание, как искры, чтоб устремляться вверх".
"Господи, вот смысл моей жизни, вот цель моих страданий, вот тема моей сегодняшней молитвы в конце скитальческого дня!" - с этим восклицанием и горячими слезами Павел склонился для молитвы на свеженаметенный рыхлый снег.