На этой улице осталось мое сердце

На этой улице осталось мое сердце

Закончилась война, и страна начала переживать времена подъема. 50-е ознаменовались для Италии необычайным контрастом.

В итальянскую жизнь ворвалась Америка. Как в одну сторону уезжали искатели американского счастья, заключавшие браки по контракту и уплывающие в никуда. Так и в другую сторону приходили технические новшества в виде пузатых холодильников, фантастических форм пылесосов, газированных и музыкальных автоматов, виниловых пластинок.

Брюки дудочкой и накрахмаленные юбки выше колен… Девицы делали короткие стрижки и решались обнажить бедра, а парни, нахальным образом суживая брюки до неприличия, обтягивали упругие ягодицы. Звуки рок-н-ролла, до того времени совершенно чуждые Италии, стали появляться в тратториях и ресторанчиках. Они будоражили, заводили и не оставляли равнодушными никого. Люди, старавшиеся забыть страхи войны и восстанавливающие свои искалеченные города, стали с удовольствием проводить время в вечерних кафе, танцевать на улицах… Назло всем экономическим кризисам молодость оставалась подчеркнуто бесшабашной. Носить джинсы тогда было сродни подвигу. В Италии это могло быть наказано штрафом или даже парой дней тюремного заключения. Девиц закрывали дома и «ссылали» в католические колледжи, что, конечно, было малоэффективно, так как новую жизнь невозможно было закрыть. Старые устои пытались бороться с новыми веяниями, новыми мыслями и взглядами.

Традиционная Италия, ее молодая и прогрессивная часть, сбрасывала оковы католических ограничений и становилась страной, диктующей моду всей Европе…

В кинотеатры шли на американские вестерны и музыкальные фильмы-новеллы. Стали появляться музыкальные автоматы, где незнакомые, но уже привлекшие публику голоса англоговорящих певцов и певиц пели рок-н-ролл. Новыми лицами засматривались на экранах в кино, им подражали и скупали те немногие пластинки, которые появлялись в продаже. Мир узнал имена Билла Хейли, Элвиса Пресли, Чака Берри, Литла Ричарда, Фэтса Домино, Карла Перкинс, Джерри Ли Льюис, Бадди Холли, Эдди Кокрана…

Танец буги-вуги (Boogie Woogie) родился в Америке еще в годы войны, а потом пришел вместе с рок-н-роллом в Европу. Стало модно сразу несколько направлений – джайв, свинг, твист. В них было столько задора и потрясающей импровизации, что молодежь танцевала, как безумная, всю ночь напролет до упада.

Своеобразным «ответом» Америке было изобретение в Италии Cinebox. Это был своего рода гибрид между телевизором и музыкальным автоматом. Так как тогда далеко не у всех был дома свой собственный телевизор, то придумали некий музыкальный «бокс» (по типу американского), где сверху был небольшой телеэкран, а внизу музыкальный автомат. Забросив туда монеты, можно было посмотреть и послушать любимого певца. Нам в наше время компьютерных технологий даже невозможно вообразить, какие звуки издавала подобная техника всего полвека тому назад. Кстати, позже приспособили функцию, благодаря которой тут же можно было купить маленькую пластиночку, забросив деньги с другой стороны. Первый такой «бокс» представили в 1959 году. Изобретателем сего «чуда» итальянской техники считается Пьетро Гранелли.

Адриано Челентано ворвался в мир итальянского рок-н-ролла, пожалуй, так же нежданно-негаданно, как родился. Он буквально свалился на головы своих сверстников, которые хотели чего-то такого непонятно-американского, немного сумасшедшего и обязательно запретного. Он не мог и мечтать, что его жизнь так резко изменится и из бедного квартала унесет его в самые дорогие районы Милана, Рима, Парижа…

Окончательно забросив школу, после несчастных шести классов, он пробовал себя во всем, что попадалось. Семья по-прежнему жила бедно, и матери приходилось совершать буквально чудеса, выкраивая средства на оплату коммунальных услуг, покупку продуктов и содержание небольшого дома. Она не поднимала головы от швейной машинки, но денег все равно не хватало. Старший брат имел к тому времени свою собственную семью, и младшему мужчине из дома Челентано тоже пришлось идти на заработки. Это его нисколько не огорчало. Наоборот, он был безумно рад тому, что мог на рассвете крутить педали велосипеда, помогая развозить утренние булочки, или бегать курьером по улочкам Милана. Иногда один из друзей постарше позволял покрутиться в автомастерской.

Самым закадычным другом Адриано был Серджио Каваньера. Он был старше и стал своего рода кумиром для Челентано. Адриано подражал ему во всем, и вообще они были неразлучны. Сначала Серджио бросил школу, и Адриано вскоре бросил школу с ним заодно. Серджио мечтал стать водопроводчиком, и Адриано стал мечтать о том же. Каваньера был серьезным парнем и добился в своем деле мастерства. Адриано пробовал себя тогда учеником токаря, электриком, точильщиком и, в конечном счете, учеником часового мастера. В свободное от работы время он приходил в компанию к Серджио и помогал ему чинить сантехнику. Потом всю жизнь Челентано с гордостью сообщал своим новым знакомым, что в жизни помимо пения он может настроить часы и починить водопроводный кран. Вместе с Серджио они играли в мини-футбол и были чемпионами своего района. С ним Адриано был откровенным и делился самым дорогим.

Серджио Каваньера и был тем самым парнем из песни «Парень с улицы Глюка» / Il ragazzo della via Gluck….

Когда Адриано узнал о том, что они переедут жить в другое место, он пришел и расплакался, прощаясь со своим другом. Серджио пытался поддержать его и ободряюще нахваливал все то, что теперь появится в жизни Адриано, когда он уедет с этой богом забытой улицы:

– У тебя будет уборная в доме и горячая вода. Смотри, нам приходится бегать на двор и в холод, и в жару, и вечно там занято. А ты будешь жить комфортно.

– Меня не колышет эта уборная, и горячая вода мне не нужна, – говорил Адриано. – Я только хочу, чтобы ничего не менялось и мы бы всегда могли играть здесь, в этом дворе. Я не люблю город и не хочу жить в большом доме!

Мой дорогой друг сказал: я здесь родился,

И на этой улице остается мое сердце.

Но как не понимать,

Что удача – с вами, с теми, кто остается.

Босыми ногами бегать по лугам,

Когда я буду дышать цементом в центре.

Но однажды приедет тот,

Который еще сюда вернется,

И я услышу гудок поезда моего друга.

Проходят года,

Однако парень, который ушел по улице,

Не забыл свой первый дом

И с деньгами теперь может купить его.

Возвращается и не находит друзей,

Которые у него были,

Только дома, дома и цемент.

Там, где была трава,

Сейчас – город.

«Парень с улицы Глюка» (Il ragazzo della via Gluck)