Лицеисты, посвятившие себя юридическому поприщу

Лицеисты, посвятившие себя юридическому поприщу

И. И. Пущин (1798–1859) – один из самых близких лицейских друзей Пушкина. Их знакомство состоялось 12 августа 1811 г. на приемных экзаменах в лицей, а личное общение продолжалось до 11 января 1825 г., когда Пущин посетил поэта в его ссылке в Михайловском. Будучи по своим успехам в лицее одним из первых его выпускников (он окончил его с серебряной медалью). Пущин избрал для себя военное поприще, став офицером лейб-гвардии конной артиллерии. Он тесно связал свою жизнь с декабристским движением. Еще лицеистом вступил в члены преддекабрьской политической организации «Священная артель», летом 1817 года был принят в Союз Спасения, а затем в Союз Благоденствия и Северное общество.

В 1823 году Пущин оставил военную службу. Формальным поводом к отставке послужило его столкновение с младшим братом царя Михаилом, из-за незначительного упущения в форме одежды молодого офицера. Однако в действительности причины этого поступка Пущина были более глубокими. Программными документами Союза Благоденствия предписывалось занятие должностей в гражданском ведомстве с целью исполнения не только принятых на себя обязанностей, но и «уничтожения лихоимства и других злоупотреблений постепенным улучшением нравственности среди товарищей и подчиненных и распространением просвещения». Пущин решил поступить на службу квартальным надзирателем, что в те времена было низкой полицейской должностью. Тем самым он хотел доказать, что всякая должность в государстве, если она служит на пользу народа, – почетна. От задуманного его побудили отказаться лишь слезы сестер и просьбы родных, без основания считавших, что это могло подорвать репутацию семьи. Поэтому Пущин поступил в Петербургскую уголовную палату в качестве сверхштатного члена (должность также явно не престижная для дворянина). В конце 1823 года Пущин становится судьей Московского надворного суда, поставив своей задачей искоренить взятки в суде и защищать от притеснения простой народ. Пушкин увидел в поступке своего друга проявление гражданской доблести. В черновом варианте послания «И. И. Пущину» (1825) поэт писал, что тот «победил предрассужденье» и «возвеличил темный сан». В нем сохранились и такие пушкинские строки:

Ты, освятив тобой избранный сан,

Ему в очах общественного мненья

Завоевал почтение граждан…[219]

В 1825 году, незадолго до восстания декабристов, Пущин навестил своего опального друга в Михайловском. В «Записках о Пушкине» (одном из достоверных мемуарных источников о поэте) Пущин зафиксировал предмет их разговоров при встрече. «Пушкин заставил меня рассказать ему про всех наших первокурсных Лицея; потребовал объяснения, каким образом из артиллериста я превратился в судью. Это было ему по сердцу, он гордился мною и за меня».[220]

Пущин – один из самых энергичных деятелей декабристского движения. Достаточно сказать, что именно он принял в Тайное общество К. Ф. Рылеева, являлся членом Коренной думы и председателем Московской управы Северного общества, активно участвовал в восстании на Сенатской площади. 16 декабря 1825 г. был арестован и заключен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. На следствии вел себя стойко и мужественно. Был признан одним из самых опасных участников восстания и приговорен к смертной казни, замененной каторжными работами «навечно» (позже они были сокращены до 20 лет). После приговора был заключен в Шлиссельбургскую крепость, находился в ее сырых казематах в течение двадцати месяцев. В октябре 1827 года отправлен на каторгу в Сибирь, с 1839 года там же, на поселении, после амнистии 1856 года, получил разрешение возвратиться из Сибири. Последние годы своей жизни провел в с. Марьино Бронницкого уезда (под Москвой), где и умер. В своих воспоминаниях он пишет, как в 1827 году ему было передано пушкинское послание с известными строками «Мой первый друг, мой друг бесценный!», что было для него серьезной моральной поддержкой в первые дни каторги и оторванности от друзей и родных.[221] По свидетельству К. К. Данзаса, Пушкин перед смертью сказал: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы легче было умирать».[222]

С Пущиным связан целый ряд стихотворений поэта (кроме указанных): «К Пущину» («Любезный именинник»), «Воспоминание» («К Пущину»), «Мы недавно от печали», «К студентам» («Пирующие студенты»), «Надпись на стене больницы» («Вот здесь лежит больной студент»), «В альбом Пущину», «Мое завещание друзьям», «19 октября» (1825 г.). Сохранились три письма Пущина к Пушкину (все 1825 г.).

М. А. Корф (1800–1876) – один из однокашников Пушкина по лицею. После его окончания поступил на службу в Министерство юстиции, с 1819 года – в Комиссии по составлению законов, а в 1826 году, когда было учреждено II Отделение императорской канцелярии по написанию законов во главе с M. М. Сперанским, стал заниматься там подготовкой законопроектов. Участвовал в подготовке многотомного Полного собрания законов Российской империи и первого Свода законов Российской империи. В 1831 году – управляющий делами Комитета министров, с 1843 года – член Государственного Совета. В 1843–1861 гг. – директор Императорской публичной библиотеки, в 1855–1856 гг. – председатель Цензурного комитета. В 1861–1864 гг. – начальник II Отделения императорской канцелярии, в 1864–1872 гг. – председатель Департамента законов Государственного Совета. Был приближенным Николая I и Александра II, по их поручению преподавал право великим князьям. Корф не чуждался и литературных занятий. В верноподданнически-монархическом духе в 1848 году им написан (по поручению Николая I) очерк «Историческое описание 14 декабря 1825 г. и предшествующих ему событий», а в 1857 году – книга «Восшествие на престол императора Николая I», представлявшие клеветническое описание декабрьских событий 1825 года. В 1854 году написал записки о лицее, в которых не пожалел черной краски для своих наставников и преподавателей, а также для однокашников, в том числе и для Пушкина. Свою внутреннюю неприязнь к поэту при его жизни Корф умело скрывал, да и сердце Пушкина, беспредельно открытое для всех лицеистов, не знало по отношению ни к кому из них нехорошего чувства. Известны два письма Пушкина к Корфу, поражающие нас, знающих о его недружелюбных воспоминаниях о поэте, теплотой его отношения к бывшему собрату по лицейской жизни. Одно из них по поводу того, что в 1833 году Корф обратился к поэту с просьбой похлопотать о работе для своего знакомого у известного книгоиздателя Смирдина. В своем письме к Корфу поэт, выполнив его просьбу, писал: «Радуюсь, что на твое дружеское письмо мог отвечать удовлетворительно и исполнить твое приказание… Весь твой Александр Пушкин» (10, 434). В письме 1836 г. поэт благодарит Корфа за присылку ему списка сочинений по истории Петра I, над которой он в это время работал (фактически же он не успел воспользоваться указанными Корфом книгами), которое заканчивалось словами: «Сердцем тебе преданный А. П.» (10, 596).

М. Л. Яковлев (1798–1868) – один из лицейских товарищей Пушкина. После окончания лицея поступил на службу в министерство юстиции, с 1827 года – сотрудник II Отделения императорской канцелярии по написанию законов (у M. М. Сперанского), в 1833–1840 гг. – директор типографии этого отделения. Дальнейшая служебная карьера Яковлева складывалась также удачно, и он дослужился до должности сенатора и имел чин тайного советника.

Яковлев был хранителем архива своего лицейского выпуска, протоколов лицейских сходок, проходивших в его квартире (его шутливо называли «лицейским старостой», а его квартиру – «лицейским подворьем»). С Пушкиным Яковлев всегда был в приятельских отношениях. Следует отметить, что Яковлев, как уже было сказано, помогал Пушкину в издании «Истории Пугачева», которая была отпечатана в типографии, возглавляемой им. Для печатания этой книги Яковлев сам подбирал бумагу, шрифт и тщательно проверял корректуру. Все это нашло отражение в письмах поэта к нему (например, от 3, 5, 10 и 11 июля 1834 г.), а также в некоторых письмах Пушкина к жене. Однако помощь Яковлева не сводилась к чисто технически-типографским вопросам. Он помогал Пушкину и советами более общего плана, к которым тот часто прислушивался. Так, по предложению Яковлева Пушкин соединил VIII и IX главы в одну. Кроме того, на рукописи предисловия к «Истории…» была зачеркнута позже помета Яковлева: «Нельзя ли без Вольтера?» На что Пушкин отвечал: «А почему ж? Вольтер – человек очень порядочный, и его сношения с Екатериной суть исторические» (10, 511). Однако по настоянию и под влиянием Яковлева Пушкин в конечном итоге согласился с этим – видимо, по цензурным соображениям. В письме к нему от 12–16 августа 1834 г. поэт указывал: «Из предисловия (ты прав, любимец муз!) должно выкинуть имя Вольтера, хотя я и очень его люблю» (10, 511). Об их близких отношениях в последующие годы наглядно свидетельствует тот факт, что поэт ознакомил его с полученным им в декабре 1836 года анонимным пасквилем, и тот определил бумагу, на которой он был напечатан, как «иностранную» (что для поэта послужило косвенным подтверждением причастности к делу нидерландского посланника). В 1836 году в «Современнике» Пушкин напечатал свой благожелательный отзыв на «Словарь о святых…», авторами которого были Яковлев и Д. А. Эристов. Поэт также использовал в работе над «Историей Пугачева» неопубликованный «Исторический словарь» этих же авторов. Сохранилось 10 писем и записок Пушкина к Яковлеву и 7 писем последнего к поэту.

Яковлев обладал большими музыкальными способностями, чем и объясняется пушкинское к нему обращение – «любимец муз». Им написаны романсы и песни на слова Пушкина, Дельвига, Жуковского (незаурядные композиторские способности Яковлева отмечал М. И. Глинка).

Д. Н. Маслов (1799–1856) – лицеист пушкинского выпуска. По окончании лицея (с серебряной медалью) – служащий канцелярии Государственного Совета, позже чиновник Императорского общества воспитания бедных детей, советник Московской комиссии по сооружению храма Христа Спасителя, статс-секретарь Департамента законов Государственного Совета (у М. А. Корфа), товарищ председателя коммерческого суда. Дослужился до чина действительного тайного советника.

В молодости Маслов общался с будущими декабристами. В своих «Записках о Пушкине» И. И. Пущин вспоминает о встрече с Масловым у Н. И. Тургенева на заседании участников предполагавшегося издания (журнала) «Россиянин XIX века», на котором среди других присутствовали Пушкин и Куницын, а Маслов там читал свою статью о статистике.[223]

Д. А. Эристов (1797–1858) – лицеист второго выпуска. После окончания лицея – чиновник Комиссии по составлению законов, в 1826–1833 гг. – чиновник II Отделения императорской канцелярии по написанию законов, генерал-аудитор, сенатор, тайный советник. Сотрудничал в энциклопедических изданиях, где помещал биографии русских исторических деятелей и очерки о монастырях и скитах. Общение Пушкина с Эристовым, начавшееся в лицейские годы, продолжалось до конца его жизни. Как уже отмечалось, Пушкин использовал в работе над «Историей Пугачева» неопубликованный «Исторический словарь» Д. А. Эристова и M. Л. Яковлева, а также поместил в «Современнике» свою благожелательную рецензию на «Словарь о святых…», составленный этими же авторами.

Общался Пушкин и с другими лицами, занятыми на юридическом поприще. Среди них:

сотрудники Комиссии по составлению законов – Балугьянский М. А. (1769–1867), Валуев П. А. (1814–1890), Баранов А. И., Малевский Ф. И. (1800–1870), Розенкампф Г. А. (1764–1832);

Жихарев С. Д. (1788–1860) – московский губернский прокурор;

Карниолоин-Пинский М. М. (1796–1866) – начальник отделения департамента юстиции;

Короткий Д. В. – служащий в ссудной казне воспитательного дома, знаток производства «тяжбных» дел. Был посредником в отношениях Пушкина с московским Опекунским советом по вопросу об уплате процентов за заложенное им кистеневское имение в Нижегородской губернии (об этом – в письме поэта Нащекину от 3 августа 1831 г.). Представил Пушкину выписку из судебного дела Козловского уездного суда, послужившую материалом для «Дубровского» (см. письмо поэта к Нащекину от 2 декабря 1832 г.);

Недоба Ф. И. – член Областного верховного суда, председатель гражданского суда (в Кишиневе);

Ралли З. (Земфираки) – член Областного верховного суда (в Кишиневе).

Связь этих лиц с Пушкиным зафиксирована в его переписке либо в мемуарных свидетельствах современников.