Анатолий Азарх [165] . Письмо к Юлии Аксельрод в Нью-Йорк

Анатолий Азарх [165] . Письмо к Юлии Аксельрод в Нью-Йорк

Москва, 18 ноября 1980

Юля, привет! Не знаю, хватит ли у тебя терпения и времени разобраться во всех деталях этого романа в письмах, поэтому я изложу тебе то, что мне казалось интересным. Когда читаешь чужие любовные письма [166] , то это все равно, что подглядывать в замочную скважину, но для историка, каковым я являюсь, – это можно: для нас это документ, источник, позволяющий судить о времени и о людях. И источник этот интересный – человеческие характеры видны в нем объемно и ярко. Может, ты помнишь, в Москве в 60-х гг. появилась мода на «спектакли в письмах» – «Милый лжец» во МХАТе о Шоу и инсценированная переписка Чехова и Лики Мизиновой в Театре Моссовета и т. д. Если бы этот жанр развивался, то в данной эпистолярной коллекции он получил бы блестящее продолжение.

Нашему герою к тому времени было лет двадцать восемь – в одном месте он вспоминает о студенческой пирушке в связи с окончанием института, которая состоялась за пять лет до этого. Но он за пять лет успел стать доцентом и преподавал в вузе. Специальность прикладная – инженер, но круг интересов очень широк. По специальности собирает и просит собирать все, что выходит. Много писал и публиковался. Только перед поездкой сдал в редакцию и опубликовал 3–4 статьи. По нынешним временам это довольно много. В то же время просит книги по истории Земли, по происхождению жизни (биологии клетки) и т. д.

Начитан на редкость – цитирует по памяти Петрония (древнеримский автор), Гоголя, Маяковского, ссылается на древнегреческую и древнеримскую мифологию, на Достоевского, на Ю. Олешу, В. Гюго, Мопассана. <…>…выучил латынь и многое из римских текстов прочитал в подлиннике. Особенно ему понравилась легенда о том, что римляне для наказания неверных жен и их любовников использовали репу, которая вставлялась в соответствующие места их бренного тела. Эта тема его очень занимала и смешила, как он пишет, «корнеполцы» ему часто снились. Если учесть, сколь горячо он ждал приезда своей адресатки, – это вполне понятно.

Письма начинаются в августе, а заканчиваются в октябре одного года. Начал он их писать в поезде на следующий день после того, как выехал после одиночества. Причем сразу видно, что, несмотря на пережитое, личность сохранилась и не сломалась. Самое очевидное подтверждение этого – ироничное отношение к себе и действительности. Вот как он вспоминает о своей прежней жизни: «Я недавно прикидывал, что я оставил за собой, не считая тебя, конечно: несколько галстуков, напуганных товарищей и знакомых, несколько сотен книг, полуботинки, два костюма, два скандала в честном еврейском семействе, отрепья наивности, каким-то чудом державшиеся до сих пор, пальто, долги, научную карьеру, бессонницу…» Причем стоит ему получить письмо с уведомлением о предстоящем приезде, а также приободриться в связи с возможным устройством на работу и получением комнаты, он (с удивлением, по-моему) пишет, что «иллюзии регенерируют, как оторванный хвост у ящерицы». Жизнерадостный был человек! О будущем своем он, как и многие другие, не догадывался.

Любил футбол, входил в команды и забивал голы. Футболисты многие относились к нему хорошо и помогали чем могли.

Но больше всего любил твою знакомую. Любил цепко и писал об этом хорошо – без слюней, но и без «опрощения». Он пишет в одном месте, что о чем бы ни говорилось в его письмах, все заканчивается одним – ожиданием ее приезда.

После долгих рассуждений на какие-то отвлеченные темы он заканчивает письмо следующей фразой: «приезжай, мы займемся проблемой бессмертия».

Результатом изучения этой проблемы явилось появление на свет знакомой тебе девочки.

В одном из писем вспоминает места, в которых у них были свидания, – список большой. Упоминаются там и Черемушки. <…> Леля во многом повторила его судьбу. О ней он трогательно заботился – старался помочь.

Интересно, как это все покажется тебе. На меня произвело сильное впечатление. Яркий человек…

Толя