В ней было что-то ангельское
В ней было что-то ангельское
Шестидесятые годы ознаменовались для отечественного кинематографа рождением множества талантов. Если говорить о киноактрисах, то появление одновременно Анастасии Вертинской, Марианны Вертинской, Жанны Прохоренко, Жанны Болотовой, Александры Завьяловой, Светланы Светличной — перечисление можно продолжить — было подобно некоему демографическому взрыву.
Инна Гулая выделялась даже на таком ярком фоне. Она была более чем красива. В красоте ее крылась какая-то тайна. Ее лицо притягивало, как магнит, такое вряд ли еще встретишь. Мало кто не запомнит ее, хоть раз увидев на экране, женщину несусветной, как выразился Александр Пороховщиков, красоты, с глазами-омутами, обладающими почти гипнотическим свойством. И актрисой она была значительной, неординарной, оригинальной.
Инна Гулая родилась в Харькове 9 мая 1941 года. Позже семья переехала в Москву, где Инна окончила школу. Отец ее умер рано, и мать воспитывала ее одна.
Знавшая Инну в те годы актриса Валентина Малявина пишет в своей книге «Услышь меня, чистый сердцем»: «Мы познакомились с Инной давным-давно, когда я еще училась в школе. Нам было лет по семнадцать. Познакомили нас Саша Збруев и Ваня Бортник. Они уже учились в Щукинском.
У Инночки была любовь с Ваней Бортником. У меня — с Сашей Збруевым. Это были еще школьные романы».
Саша и Ваня, когда знакомили их, сказали хором: «Познакомьтесь!» Это было смешно, и они расхохотались. У них было веселое настроение. Инна же как-то слишком серьезно заметила:
— Вы что? Совсем того? Сумасшедшие? — И протянула Вале руку. — Инна.
Малявина назвала свое имя, и все вчетвером пошли в гости к ее подруге. Там вдруг развеселилась Инна, заражая всех своим смехом. Ей вообще были свойственны перепады настроения. А потом предложила Вале: «Давай с тобой дружить!»
И они подружились.
Вскоре Инна стала учиться в театральной студии при Центральном Детском театре, где ее педагогами были М.О. Кнебель и А.В. Эфрос. Малявина поступила в Школу-студию МХАТ. Детский театр и Школа-студия были совсем рядом, и подруги виделись почти ежедневно, во время перерыва вместе пили кофе в кафе «Артистическое». Малявина и Збруев поженились. Инна замуж не спешила.
Ее артистическая карьера уже началась. В театре она и Геннадий Сейфулин исполняли главные роли в знаменитом спектакле А. В. Эфроса «Друг мой, Колька!».
В 1960 году Гулая сыграла главную роль в картине Ордынского «Тучи над Борском» (до этого у нее была эпизодическая — в фильме «Шумный день» Г. Натансона по пьесе В. Розова.). Картина мгновенно привлекла внимание и профессионалов-кинематографистов, и зрителей к Инне Гулая, тогда еще студентке. В ней увидели актрису щедрой самоотдачи и большой творческой потенции.
Тема фильма «Тучи над Борском» была трудной. Инна играла свою роль очень эмоционально. Я давно смотрела этот фильм, но до сих пор передо мной стоят глаза девочки, попавшей в сети сектантов — глаза Инны, а в ушах звучит ее истовое, почти истеричное: «Дай, Господи! Дай, Господи! Дай, Господи!» Эта сцена не могла не потрясти.
В «Шумном дне» она сыграла школьницу Фиру, которая намеревается поставить на комсомольском собрании вопрос об аморальном поведении одноклассника: он написал записку с признанием в любви ее подруге. На самом деле за этой «принципиальностью» крылась ревность и великая обида, что записка эта предназначена не ей. Эпизод небольшой, но сыгран юной актрисой чрезвычайно убедительно.
Подлинным триумфом для актрисы стала роль деревенской девушки Наташи в фильме Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими». Кинодраматург Наталья Фокина, жена и друг режиссера Льва Кулиджанова, в своей книге воспоминаний «Тогда деревья были большими…» рассказывает об истории создания фильма.
Путь его к экрану был нелегок.
Началось все со сценария. Кулиджанову он понравился, и он решил ставить по нему фильм. Дружно хвалили сценарий и в объединении. Но неожиданно он вызвал возражение у главного редактора: тот затруднялся с определением рубрики, по которой можно квалифицировать «Когда деревья были большими», ведь этот сценарий «ни про что». В конце концов, отнесли его к колхозной тематике.
Ростислав Николаевич Юренев, ознакомившись с содержанием фильма на стадии режиссерского сценария, сказал: «Как же это могли пропустить? Ведь эта история не проходима. Но дай бог, чтобы я был не прав».
Однако он оказался прав. Руководящие инстанции признали сценарий безыдейным.
«Почему главный герой фильма вызывал возмущение у редакторов главка? — пишет Н.Фокина. — Потому что он противоречил установкам, принятым еще в сталинские годы. Герою фильма полагалось быть если рабочим, то передовиком, если колхозником, то „знатным“… В искусстве того времени очень четко соблюдалась табель о рангах. На знаменитой творческой конференция „Мосфильма“ 1956 года впервые поставил это положение дел под сомнение М. И. Ромм, сказавший о том, что у нас наложили эмбарго на три темы, извечно питающие искусство, — на тему любви, голода и смерти. У нас даже паралитик должен быть самым здоровым (имелся в виду фильм „Неоконченная повесть“). Я не мог не воскликнуть, глядя на него: „Да это же наш советский паралитик!“
Герой в кино должен быть самым-самым. И вдруг жулик-неудачник, самозванец, в конце концов, пробудившийся к нравственному существованию. Проблемы нравственности в применении к деклассированным элементам изгонялись из искусства долгие годы. И вдруг такой герой!»
С самого начала съемок фильма «Когда деревья были большими» возникли трудности и с подбором актеров прежде всего на главные роли: деревенской девушки Наташи и Кузьмы Кузьмича, человека, так сказать, без определенных занятий, который приезжает в деревню и выдает себя за ее отца.
Поначалу в роли главного героя фильма хотели снимать Василия Меркурьева, но тут появилась кандидатура Юрия Никулина, и утвердили его.
С выбором Юрия Никулина на роль Кузьмы Кузьмича многое переменилось в концепции сценария — его надо было пересмотреть и во многом переписать под Никулина. Сценарист Николай Фигуровский, человек одаренный и чуткий, понял это так же хорошо, как и режиссер, и зажегся творческим процессом.
На роль Наташи пробовалось очень много молоденьких девушек — никто из них не подошел. И тут появляется Инна Гулая. Не без колебаний, но ее в конце концов взяли. Кандидатура Юрия Никулина тоже вызывала большие сомнения и споры, но утвердили и его. А когда они объединились — получился очень интересный альянс.
Играть в таком сложном по своим задачам фильме трудно даже для опытной актрисы. А Гулая не играла на съемочной площадке, а жила. С ее амплуа героини она не боялась выглядеть некрасивой, простоватой. Городская девушка, она органично вписалась в деревенский пейзаж, стала неотличима от деревенских жителей.
Взять сцену на станции, когда Наташа встречает Кузьму Кузьмича. Останавливается поезд, и из него на перрон сходит ее «отец». Она бежит к нему, и ноги у нее, носками внутрь, заплетаются. Когда сняли этот кадр, кто-то из киногруппы сказал Инне: «Как ты ходишь? Ты ноги везешь, как цапля! Ты должна ходить как следует!» Она страшно разозлилась, яростно сверкнула глазами: «Если вы ничего не понимаете, не давайте мне никаких советов!»
Лучезарная, трепетная, пугливая — говорил об Инне Пороховщиков, она была основательной и порой жесткой. Это проявлялось и в личной жизни, и на сценической площадке. Она не терпела несправедливости, могла спорить с режиссерами, отстаивая своих коллег-актеров, иногда ценой собственного благополучия. Но ей многое прощалось — талант!
Партнер Инны Юрий Никулин был просто очарован ее игрой. Она импровизировала и придумывала все новые и новые интересные решения, «приспособления», как называются у актеров различные «говорящие» детали, не прописанные в сценарии, не пришедшие в голову режиссеру. К примеру, она ходила на съемке босая. Ей говорили: ну надень хоть тапочки. Она отвечала: «нет-нет-нет».
Но это — внешний рисунок роли. А как естественна она в диалогах. Здесь все правда: интонация, выражение глаз, паузы…
Приведу лишь два диалога — они мне видятся ключевыми. (Об игре Юрия Никулина, думаю, говорить излишне.)
Наташа. Я очень хорошо тебя помню…
Кузьма Кузьмич. Откуда?
Наташа. И еще помню… Около нашего дома деревья были такие большие-большие.
Кузьма Кузьмич. А-а, тогда тебе все деревья большими казались.
И — кульминационная сцена.
— Знаешь, Наташа, я ведь не отец твой!
— Ну-ну, говори, кто же ты?
— Прохвост, вот кто! Жулик. Услышал как-то, что живет, мол, Наташа одинокая, дай, думаю, пристроюсь. Не учел, паразит, что в таком положении совесть может пробудиться.
— Ну и силен ты врать! Неужели ты думаешь, что я тебе поверю, что ты не мой отец. Когда я как сейчас помню, с тех пор еще помню…
— С каких?
— С каких… Я тебе уже говорила: когда еще деревья были большими.
— Да я тогда совсем другим был, совсем не такой был.
— Значит, все-таки был? Был?
— Быть-то я, конечно, был…
— Ну и чего ты достиг своим враньем? Сделал мне только больно, и все.
«Более счастливой экспедиции не было в нашей жизни. Более радостной и согласной работы представить себе невозможно, — пишет Н.Фокина. — Сценарий переписывался во время съемок, на которых Коля (Фигуровский. — Л.П.) присутствовал непременно.
Другой, и очень важной частью фильма была Наташа в исполнении Инны Гулая. В отличие от Юры, Инна была скорее нелюдимой и неконтактной. Юра часто удивлялся на ее неожиданные выходки. Поселили Инну вместе с Людой Чурсиной и Таней Тишурой. Дом их был центром притяжения, особенно для Коли Фигуровского. Он часто посещал их, восхищался и удивлялся и девичьей привлекательностью, и талантом Инны, который был ее тяжелым бременем и игом, порабощал и мучил ее и ее близких. Вокруг себя она вселяла беспокойство и дискомфорт, который потом очень выразительно сформировался в семейной драме Инны с Геной Шпаликовым. Какая-то в ней была „черная дыра“, по первому взгляду трудно ее было увидеть, глядя на ее привлекательную внешность, бездонные выразительные глаза. И в своей работе она шла наперекор своей внешности, не боялась быть некрасивой».
В январе 1962 года в Доме кино состоялась премьера фильма, а в марте — в кинотеатре «Россия». Зритель принял картину очень хорошо. Создатели картины мечтали о новых проектах, где можно было бы опять встретиться на съемочной площадке с Юрием Никулиным и Инной Гулая.
Фильм Л.Кулиджанова «Когда деревья были большими» и сегодня не потускнел.
«Это выдающееся произведение советского кино, — сказал о нем Карен Шахназаров, — поразительная картина, лежащая, безусловно, в русле традиций русской литературы, лучшего советского отечественного кино. То, что там происходит с персонажами Ю. Никулина и И. Гулая — это поразительно. Это выдающаяся картина. И так вот сложилась судьба: мне кажется, это просто недооцененная картина и во многом являет собой замечательный образец режиссуры как таковой. Тончайшей».
В шестидесятые фильм произвел настоящий фурор. Вместе с режиссером Л.Кулиджановым Инна представляла картину на фестивале в Каннах.
Все заговорили о ее незаурядном таланте и удивительной неординарности. Гулая была уже замужем за Шпаликовым, когда Михаил Швейцер предложил ей роль в своем фильме «Время, вперед». Он, как, впрочем, и все, кто имел дело с Гулая, высоко ценил ее как актрису и человека.
Годы спустя М. Швейцер скажет, что погубил Инну, в которой он видел что-то ангельское, Геннадий Шпаликов.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.