Записка номер двенадцать Вариации на тему адсорбции

Записка номер двенадцать

Вариации на тему адсорбции

Я хочу на время прервать повествование о своем возвращении к профессии. Как Вы уже поняли, в конце концов у меня все сложилось нормально. Несмотря на всякие проблемы и сложности, мой путь был относительно гладим по сравнению со злоключениями многих других врачей, приехавших из бывшего Советского Союза в Израиль.

Не знаю точных цифр, но полагаю, что среди приехавших продолжили работать врачами в Израиле только процентов 20–25. Естественно, большая часть из них — это молодые люди лет до 40, те, кому удалось сдать экзамен на медицинскую лицензию и затем найти работу. Более ли менее, все прошли маршрут, подобный моему — одни чуть легче, другие несколько тяжелее.

В более старшем возрасте проблемы, несомненно, гораздо серьезнее. Труднее выучить язык, сложно одновременно переучиваться и где то подрабатывать, чтобы кормить семьи. Хотя врачам с 14 — летним стажем и выдают лицензию как бы автоматически, но условием этого является 6 — месячная стажировка в признанном министерством отделении и затем некое подобие устного экзамена перед комиссией — который, естественно, так же достаточно сложен, и не все его преодолевают. Даже пройдя экзамен, очень многие просто не могут найти потом места — врачей предпенсионного возраста никто не хочет брать на работу.

Несмотря на эти общие закономерности, трудно предсказать, как сложится профессиональная судьба конкретного врача. Иногда молодой, здоровый и преуспевающий в прежней жизни человек никак не может преодолеть барьеры, и теряет свою прежнюю профессию. С другой стороны, немало людей предпенсионного и даже пенсионного возраста находят в себе силы на то, чтобы справиться со всеми сложностями и продолжить работать по специальности. Это зависит в некоторой степени от удачи, и в огромной степени от свойств самой личности.

Я хочу рассказать о нескольких людях, с которыми я столкнулся в Израиле и об их профессиональных судьбах. Они показались мне интересными и нетипичными, подтверждающими тезис о том, что, в конечном счете, все зависит от самого человека. При этом я не беру известных во всем мире ученых, которым не требовалось особо доказывать свои профессиональные возможности — они, хотя и не всегда гладко, но устраиваются. Я имею в виду обычных людей, работавших в Союзе простыми врачами, в крайнем случае, заведующими отделением.

История первая

Речь пойдет о моей знакомой по курсам переподготовки назовем ее Д.

Д. родилась в Одессе, это невероятно колоритная личность со всеми характерными одесскими интонациями и словечками.

В 18 лет она вышла замуж за москвича и переехала жить в столицу. Ее муж, хоть и не одессит, но личность не менее колоритная, работал поваром, при этом играя в театральной студии.

Семь лет подряд Д. штурмовала медицинский институт, и шесть раз подряд ее проваливали — каково еврейке, да еще с одесским прононсом, поступать в московский мед — всем ясно. За эти годы она успела закончить мед училище и начать работать акушеркой. На седьмой раз крепость все же пала — ее приняли на первый курс. К тому времени у нее уже было двое детей.

Отец семейства тоже даром время не терял, успел закончить вечерний институт пищевой промышленности, и устроился шеф поваром в один из престижных московских ресторанов.

За 7 лет учебы кипучий одесский темперамент проявился в основном на поприще общественной работы — Д. быстро выдвинулась по комсомольской линии. После окончания института она поступает в клиническую ординатуру по гинекологии. Через 2 года успешно заканчивает ее. Затем, когда советское еврейство начинает шевелиться и потихоньку отчаливать из Союза, семейство Д. так же решается паковать чемоданы. За несколько лет до этого в семье появляется еще один ребенок.

С тремя детьми семья благополучно переезжает в Израиль. Муж без особых проблем находит работу по своей поварской специальности — сначала в каких то маленьких забегаловках, потом в более приличных заведениях, а под конец становится ведущим поваром в ресторане шикарного отеля в Тель — Авиве.

Сложнее приходится Д. Сразу после приезда она пытается сдать врачебный экзамен, и естественно, безуспешно. Затем заканчивает курс для подготовки к экзамену, но преодолеть этот барьер ей снова не удается. Готовится еще год — и вновь неудача. Непросто учиться к экзаменам с 3 детьми и без всякой посторонней помощи. Приходится возвращаться к специальности, полученной в мед училище. Д. поступает на курсы дипломированных медсестер, успешно кончает их, получает диплом старшей медсестры и начинает работать в крупной больнице в Ашкелоне в отделении беременности высокого риска. Кроме того, регулярно дважды в год она ходит сдавать врачебный экзамен, но безуспешно.

На работе Д. быстро выдвигается, ее начинают ценить, появляется жизненная стабильность — нормальная работа, приличная зарплата, уважение коллег и начальства.

Семья постепенно становится на ноги. Покупается квартира, машина куплена раньше. Наконец, в семье ожидается прибавление четвертый ребенок. Казалось бы, живи и радуйся, есть все что нужно для счастья. Но самолюбие не позволяет успокаиваться. После рождения дочки Д. берет отпуск по уходу за ребенком, во время которого снова, уже в восьмой раз, готовится к экзамену на медицинскую лицензию, и на этот раз его успешно сдает.

Моментально вся медсестринская карьера отбрасывается, как ненужная старая тряпка, вместе с хорошим местом и достойной зарплатой. В министерстве здравоохранения Д. признана врачом стажером (интерном), поскольку ее стаж не превышал в Союзе 2 лет. Она получает возможность в течение года получать мизерную олимовскую стипендию и проходить стажировку в больнице без ясных перспектив на будущее. Во время стажировки она так себя зарекомендовывает, что несколько отделений приглашают ее к себе на специализацию. Но Д. хочет быть только гинекологом. Все, кто про это слышат — смеются ей в лицо. Гинекология — это самая блатная специальность, избранные выпускники израильских университетов не могут попасть на работу в это отделение, а тут какая то олимка, да еще с четырьмя детьми. Но Д. это не смущает. Кипучий одесско-комсомольский темперамент ведет на баррикады, и они падают одна за другой.

Она осаждает профессора, заведующего отделением гинекологии до тех пор, пока он не соглашается взять ее волонтером, без оплаты. Дальше привычный сценарий повторяется через короткое время Д. становится в отделении незаменимой, делает всю черную работу, пашет за двоих, и наконец, получает дежурства в гинекологии, ее ставят на операции, что само по себе без признанной специализации вещь невероятная. Днем она работает в отделении бесплатно, но за дежурства деньги получает. Работы она при этом делает на все две ставки — но это уже ее личное дело.

На этом наша история пока заканчивается. Специализации по гинекологии Д. до сих пор не получила, и получит ли в дальнейшем — не ясно. Но в любом случае, к своей любимой профессии она вернулась, а если не гинекологом — то уж терапевтом или педиатром она станет точно — эти отделения готовы взять ее на специализацию хоть сейчас. Но Д. пока ждет может у профессора совесть проснется, и он все же даст ей то, что она заслужила по праву.

История вторая

Речь пойдет о человеке, с которым я познакомился в кожном отделении больницы Бейлинсон, назовем его доктор А.

Доктор А. приехал из Молдавии в Израиль в возрасте 65 лет, проработав всю жизнь кожником — венерологом. Был он там достаточно устроен, приехал в основном из — за сына, который решил репатриироваться.

Не зная ни слова на иврите, А. пошел в ульпан, выучил язык в такой степени, что мог как то объясниться. После этого больше от скуки пошел на 6 — месячную стажировку для врачей со стажем больше 14 лет — хотя в этом возрасте пенсия ему уже полагалась, и о работе можно было не беспокоиться. Во время стажировки он освоил профессиональный иврит, работал в дерматологическом отделении в мед. центре Тель Ха Шомер, одновременно из любопытства ходил в лабораторию, где занимались диагностикой грибковых инфекций. Ему пришлось заниматься этим во время работы в Союзе, и с такими микроскопическими исследованиями он был знаком хорошо. В лаборатории быстро оценили его познания, но на том все и кончилось. Шесть месяцев прошли, экзамен он сдал, лицензию на право работы получил и спокойно положил ее в шкаф, понимая, что искать работу в его возрасте бессмысленно, а прожить можно и на пенсию.

Буквально через две недели к нему внезапно позвонил профессор — дерматолог из больницы Бейлинсон и пригласил на собеседование. Оказалось, что из его отделения неожиданно уволился старший лаборант — специалист по микробиологической диагностике грибковых инфекций. Профессор обратился в лабораторию Тель Ха Шомера, где ему тотчас же порекомендовали этого самого А. Он благополучно прошел собеседование, начал работать. На момент нашего знакомства ему уже исполнился 71 год, он работает в больнице Бейлинсон уже 6 лет. Его диагнозы пользуются там полным доверием, в своем деле он — авторитет. Этот человек занимается хотя и не врачебной деятельностью, но максимально близкой к ней. В то время как большинство его сверстников сидят на скамеечке около дома или нянчат внуков, доктор А. продолжает спокойно сидеть за своим микроскопом, растить грибки в чашках Петри, и на пенсию уходить отнюдь не собирается.

История третья

На курсе переподготовки учился с нами парень, В., которому мы все завидовали. Ему удалось устроиться на завод, где он работал по вечерам на каком то станке, и получал приличную по тем временам зарплату.

В начале ему удавалось совмещать это дело с учебой, но по мере приближения экзамена работа стала заметно мешать. Нужно было сделать выбор. Бросить работу, оставить семью без зарплаты и продолжать учиться к экзамену ради призрачных перспектив когда — нибудь снова работать врачом, или махнуть рукой на учебу, не тратить на нее время и спокойно зарабатывать своими руками верный кусок хлеба.

Не знаю, что повлияло на его решение — семья, сложности учебы или просто пессимистическое настроение, которое было распространено в нашей среде из — за трудностей экзамена и сложности поисков работы. Но, в конце концов, курс он бросил, перейдя работать на заводе на полную ставку. Вскоре подкопил денег, купил машину, квартиру, и в общем стал достаточно устроенным человеком.

Мы все продолжали барахтаться без денег и без ясных перспектив, тогда как для В. абсорбция, можно сказать, закончилась.

Затем я потерял его из виду, и встретился с ним только через несколько лет, в больнице Ассаф Ха Рофе. Оказалось, что за это время он бросил завод, окончил курсы рентгенотехников и работает по этой специальности.

Работа не самая легкая, но достаточно интересная и квалифицированная, несложно найти работу, есть возможности для профессионального роста, неплохая зарплата. Но при этом я не сомневаюсь, что встречаясь с бывшими товарищами по курсу, работающими теперь врачами, В. жалеет, что ушел тогда с нашего курса и не стал сдавать экзамен на медицинскую лицензию.

История четвертая

Речь пойдет о моем приятеле еще со времен учебы в Свердловском мед институте, назовем его Ш.

Учиться в институт он пришел после армии, куда его забрали вскоре после окончания мед училища. Учеба шла у него не очень легко, отчасти из — за живости характера и любви к веселью, отчасти из — за занятости другими делами. Со времен мед училища Ш. страшно увлекся китайской медициной, иглоукалыванием, постоянно читал книги по этим темам, и скучные предметы типа анатомии или физиологии просто мешали ему предаваться любимому занятию. Так или иначе, институт он закончил, и уехал к себе в небольшой городок в Свердловской области, известный своим крупным трубопрокатным заводом. После этого наши пути разошлись. До меня только доходили слухи о том, что Ш. работает в медсанчасти завода, организовал там отделение китайской медицины, и преуспевает. Затем стали поговаривать, что он готовится защищать кандидатскую диссертацию по иглоукалыванию, что для меня звучало странно. Я прекрасно помнил успехи Ш. во время учебы — они не очень увязывались с возможностью защиты диссертации.

Затем я переехал в Ленинград, и потерял связь со старыми приятелями, а потом и вовсе уехал из Союза. Уже в Израиле до меня дошли сведения, что Ш. тоже находится здесь. Через министерство внутренних дел я разыскал его адрес, и созвонившись, приехал к нему в гости, где он и рассказал мне продолжение своей истории.

Как оказалось, Ш. выехал из Союза на год раньше меня. До отъезда он продолжал работать в созданном им отделении рефлексологии при заводе. Поскольку его лечение было очень эффективным, и позволило снизить число дней нетрудоспособности, теряемых рабочими из — за всяких болей в спине, и пр., заводское начальство охотно выделяло ему деньги на приобретение приборов и оборудования для отделения. За счет завода были приглашены на работу специалисты по рефлексотерапии из Китая. Работа кипела, Ш. завязал связи с всесоюзным институтом рефлексологии в Ленинграде, снабжал его за счет завода всякими дефицитами, и дело действительно шло к диссертации.

Одновременно Ш. организовал кооператив на базе своего отделения, который стал приносить хороший доход. Большую часть заработанных денег он пускал на закупку оборудования, заказ новых монографий по иглотерапии из разных стран мира. Поскольку с иностранными языками у Ш. было неважно, он заказывал переводы этих монографий профессиональным переводчикам, и учился по ним. Однажды в новой монографии, полученной из Франции, он наткнулся на методику, которая показалась ему интересной. С помощью переводчика он пишет письмо автору с просьбой разъяснить подробности.

Уважаемый профессор, известный специалист по иглотерапии, признанный во всем мире, получив письмо, совершенно обалдевает. Мало того, что в России, в каком то маленьком городке, почти среди сибирских снегов, слышали о его только что вышедшей монографии. Оказывается, и там есть специалисты, способные понять и использовать его методики, задающие вопросы на хорошем профессиональном уровне. Он вступает в переписку с Ш., консультирует его, высылает ему специальную литературу и, наконец, приглашает его за счет своего института пройти годичную стажировку по иглоукалыванию во Франции.

В те годы было еще не просто получить разрешение на временный выезд, и Ш. отказывают. Он устраивает большой шум, пишет письма в министерство, ругается с местным КГБ, которое не дает разрешения. Наконец, скандал приобретает такой размах, что друзья из органов предупреждают — нужно смываться, а то посадят, поскольку он уже всех задолбал, и им поручено найти криминал в деятельности его кооператива.

Ш. быстро сворачивает всю деятельность, увольняется, переезжает в другой город и подает заявление на выезд в Израиль, куда вскоре и попадает вместе с женой и двумя детьми.

В Израиле он поселяется в маленьком зачуханном городишке на севере страны, и реально оценив свои шансы, отказывается от мысли получить медицинскую лицензию. Ш. открывает частную клинику по иглоукалыванию, благо в Израиле для этого не нужно никакой лицензии. Начинает работать, постепенно появляются пациенты, оценившие его профессиональный уровень. Он моментально давит всех конкурентов в городе, не способных работать столь же качественно. К нему начинают приезжать на лечение люди из других городов. Однажды ему удается вылечить от хронических болей в плече журналиста из крупной израильской газеты, который затем пишет о нем большую статью. После этого дела его идут еще лучше, пациентов полно, Ш. открывает филиал своей клиники в центре страны.

При этом он получает наслаждение от работы — занимается любимым делом, над ним нет никакого начальства, сам себе хозяин. Может позволить себе купить любое оборудование, любые монографии — живи и радуйся. Жена тоже устроена и работает, дети учатся.

Единственное, что огорчает — нестабильность жизни и постоянная угроза Израилю со стороны арабов. После войны в Персидском заливе, которую Ш. с семьей пережил в Израиле, после сирен по ночам, противогазов, и сидения в герметической комнате Ш. решает, что нужно перебираться в более спокойные места. Он готовится к этому заранее — кончает несколько разных курсов, часть экзаменов сдает экстерном, получает дипломы массажиста, физиотераписта, специалиста по иглотерапии, по мануальной терапии. Затем, вооруженный всем этим, проходит интервью в посольстве Канады. Будучи нужным для этой страны специалистом, он легко набирает нужное для эмиграции количество баллов и получает въездную визу.

После этого он уезжает в Канаду, и наша связь с ним вновь прерывается. Но у меня нет ни тени сомнения, что и там он сумел выучить язык, открыть свою клинику и встать на ноги.

Думаю, что в следующий раз я услышу о Ш. когда он уже будет миллионером, владельцем сети клиник по всему миру — с него станется.