Записка номер один Почему я уехал

Записка номер один

Почему я уехал

Я хотел бы, прежде всего, проанализировать, после 6,5 лет жизни здесь, чего я ждал от Израиля, и что из этого получилось. В целом могу сказать, что я никоим образом не жалею, что уехал. Более того — мне несколько раз снились кошмары, в которых я приезжаю в Россию и там — то теряю израильский паспорт, то происходит еще что то, что не дает мне вернуться обратно в Израиль — в таких случаях я просыпался с сердцебиением и в холодном поту.

Мы уехали по многим причинам — трудно выделить одну из них. В общем, было желание жить в нормальной стране, где можно на одну зарплату прокормить семью, где растут здоровые дети, где хватает лекарственных препаратов в больницах и где никто не обзовет жидом и не даст в морду на улице просто так, из плохого расположения духа. Когда стала рушиться империя, всем показалось, что вот — вот начнут «бить жидов», и это тоже подтолкнуло к отъезду.

Хотелось чувствовать себя «среди своих», в свободной демократической стране, где все вокруг «такие же евреи», «братья по крови».

Кроме того, хотелось завести детей в экологически чистых условиях, чтобы они росли здоровыми и свободными в своей стране. Так же я надеялся, что родители будут чувствовать здесь лучше из — за хорошего здравоохранения и продуктов.

Хотелось попутешествовать по миру, пообщаться с разными людьми из разных стран.

Вот, пожалуй, основные соображения перед отъездом. И, пожалуй, все они в той или иной мере оправдались, хотя реальность, как наверно всегда и везде, не вполне соответствует представлениям. Что то оказалось лучше чем ожидалось, что то хуже, а что то просто неверным.

Израиль по сравнению с Россией может и нормальная страна, но если сравнивать с какой ни будь Бельгией или Швецией — просто сумасшедший дом. Это странная смесь западной демократии и высоких технологий — с восточной необязательностью, крикливыми торговцами на базарах, засильем религиозных, пытающих диктовать мне, чем и как я должен питаться, можно ли мне ездить в шабат, необходимо ли носить ли кипу, делать ли обрезание себе и своим детям и т. д.

Поскольку религия не отделена от государства — нельзя считать страну полностью демократической. С другой стороны, тут есть все прочие элементы демократии, включая очень развитую юридическую систему — хотя и без конституции — и действительно неподкупный и независимый суд. На одну зарплату здесь действительно можно прокормить семью, но для этого нужно иметь или очень маленькую семью или очень большую зарплату. Когда жена не работала и сидела с ребенком — мне приходилось пахать как папе Карло, и при этом хватало только на еду и жилье. Что касается детей — далеко не все они тут растут здоровыми. Наши, к счастью, тьфу, тьфу — пока в порядке, до сих пор ничего серьезней обычного бронхита не было. Хотя довольно много детей с астмой, аллергиями. Правда система здравоохранения тут на высоте — у нас один из самых низких в мире показателей детской смертности. В больницах лекарств хватает — а вот чего не хватает — это человеческого отношения к больному. Условия таковы, что больничное отделение стало конвейером по быстрой и эффективной починке испорченных организмов, а то что организм принадлежит какому то человеку — об этом часто забывают. Причем врач по натуре может быть добрым и гуманным, но он поставлен в такие условия, когда у него нет ни времени, ни возможности это проявить. Дай бог успеть сделать все что нужно для больного организма — тут уж не до личности. Когда я работал здесь врачом в терапевтическом отделении — очень от этого страдал, и в конце концов, во многом из — за этого ушел в семейную медицину.

Вообще одна здешняя писательница — Дина Рубина — написала очень правильно про израильскую медицину (цитирую по памяти): «Израильская медицина великолепна, она поражает своими достижениями, но у нее есть один недостаток — она не интересуется обыкновенным человеком с обыкновенной болезнью. А вот дай им труп, желательно лежалый — тут они на него набросятся и оживят к всеобщему почету и уважению».

На улицах тут действительно жидами обзывают редко — только сами выходцы из России таким образом костерят друг друга и местное население.

В основном нас тут обзывают «русскими». Впрочем, мы от этого не страдаем, а в какой то мере даже гордимся — наконец-то сподобились стать русскими.

В морду на улице тут обычно не дают, вообще аборигены народ не злой, добродушный. При ссоре они могут орать как резаные, угрожать, показывать нож — но до настоящей драки физически как правило дело не доходит. Правда, наши ребята поначалу не разобрались — когда перед ними начинали размахивать ножом и кричать — вламливали сразу, а получивший по морде абориген, вместо того чтобы ответить — очень удивлялся, обижался и бежал жаловаться в полицию.

Когда в автобусе сидит шумная толпа подростков, гогочет на весь автобус, ни у кого не возникнет мысль — что не стоит к ним приближаться. Если захочешь сесть напротив — они вежливо подвинутся, уберут ноги с сидения и еще его почистят. Общество не агрессивно, не жестоко, хотя и эгоистично.

Вместо мордобития на улицах тут взрывают бомбы арабские террористы-камикадзе. Хотя я думаю, что риск быть прибитым каким ни будь пьяным хулиганом в России гораздо выше риска попасть под такой тер акт все же это весьма неприятно.

Что касается еврейского единства — его в обычное время и в помине нет. Никто так друг друга не стремится обдурить, как еврей еврея. Люди собрались в этой стране более чем из 100 стран мира — все со своими особенностями, языком, ментальностью, культурой.

Ну какая общность может быть у меня с неграмотным евреем из Эфиопии, который всю жизнь прожил в деревне и не вполне точно знает, как пользоваться унитазом. Или какая общность у меня с голландским евреем миллионером, чьи предки 7 поколений жили в Голландии и который вхож в сливки мировой элиты? Тем не менее, такая общность есть, и это в сущности только две вещи: еврейская религия и общий враг — арабы. Если бы и этого не было — Израиль взорвался бы изнутри.

Наши родители чувствуют себя здесь физически неплохо, они бодры, мой отец в 75 лет продолжает чинить всем соседям все что угодно, ездит на велосипеде, плавает в бассейне. Пару лет назад ему сделали операцию удалили варикозные вены на ноге. До этого он годами страдал от воспалений вен — сейчас и не вспоминает. Мама до сих пор немножко работала, пока не прогорел ее работодатель, теперь сидит дома. Кроме некоторых стариковских недомоганий, в основном здоровье них сносное. Я помню, в каком состоянии они уезжали из России 6 лет назад — чувствовали себя гораздо хуже. Но они часто хандрят — все еще не могут привыкнуть к чужому климату, к другому языку, к отсутствию рядом многих родных. Внуки поднимают им настроение на некоторое время, а потом снова они скатываются в депрессию и очень меня этим расстраивают.

Что касается путешествий по миру — мы успели съездить в Египет, в круиз по Средиземному морю, с заходом в Турцию, Грецию и на острова Крит, Родос и пока все. Сейчас пока младший ребенок маленький — особенно никуда не выберешься. Да если честно — не так уж и хочется. Когда это стало так доступно — желание поехать сильно уменьшилось. Например, Греция по всему так напоминает Израиль, что практически никакого интереса для меня не представила, если исключить некоторые исторические развалины типа Парфенона.

Что касается общения с людьми из разных стран — я это делаю ежедневно, поскольку в Израиле половина населения откуда либо приехала, сохранив свои языки и ментальность. Например, в отделении, где я работал, зав. отделением родился в Польше, его заместитель из Турции, старшие врачи — из Сирии, Марокко, Голландии, Румынии, медсестры из Эквадора, Аргентины, США. Ну и конечно полно нас — выходцев из России — повсюду и на всех должностях, пока, правда, кроме командных.

Я думаю, что средний румын или американец или марокканец не так уж сильно отличается от еврея — выходца из этих же стран. Общаемся мы все на иврите — этом «языке межнационального общения». Поскольку оказалось как не странно, что люди в общем все похожи, несмотря на внешние различия — есть добрые и злые, жадные и великодушные, приятные в общении и менее приятные то и «общение с иностранцами» потеряло для меня свою притягательность и интерес. Общаешься просто с человеком — а не с «выходцем из…»

В общем, Израиль это огромный салат, где намешано всего понемногу, это маленькая великая страна, это место, где при всех его недостатках мне нравится жить, где никогда не скучно — постоянно что то случается. Это вам не скучная дисциплинированная Европа.

Израильтяне относятся к своей стране со снисходительной насмешкой и одновременно с любовью. Я, как Вы поняли, тоже привязался к этой стране, хотя ее и критикую, как и все прочие израильтяне.

А теперь одна из шуток местной команды КВН: «Как называли Израиль, когда он был маленький?» Ответ: «Изя».

На этом первую записку заканчиваю. Продолжение о «великом и могучем» языке иврите — «языке межнационального общения» — в следующем номере.