Способные дети

Способные дети

В Сибири нам с Нанкой предстояло научиться ходить на лыжах и кататься на коньках. В то время во всех учебных заведениях выдавался спортивный инвентарь, и на уроках физкультуры, с трудом привязав, примотав брезентовыми ремнями лыжи к ногам, молодежь пускалась по трассе в несколько километров в надежде заработать значок ГТО («Готов к труду и обороне»). Мы с Нанкой трудились и оборонялись как могли. Так как мы были девушки стремительные, доски, привязанные к ногам, хоть и отягощали нашу летящую походку, все же не тормозили движения. Скорость достигалась не скольжением, а усилием воли. Бежать по проложенной лыжне нам казалось нелепым и скучным занятием. Мы выбивались из общего строя, суетились, въезжали в сугробы, бесконечно падали, вставали, выкручивая ноги, но приходили к финишу не последними.

Особенно тяжело приходилось Нанке, когда надо было осваивать коньки. Без зачетов по физкультуре студенты не допускались к основным занятиям по специальности. На открытом стадионе «Динамо», дрожа от холода, ужаса и жалости, я смотрела, как моя сестра пыталась бегать по скользкому льду. На ногах у нее были не фигурные коньки, а беговые «ножи». Нанка ползала, кувыркалась, делала опасные для жизни своей и окружающих кульбиты, но продвигалась вперед. Альбертина, учительница физкультуры, крепкая блондинка с железной нервной системой садиста, требовала от будущих музыкантов совершенного владения техникой гладкого скольжения по льду. Поздними вечерами мы с Нанкой, одолжив у соседей коньки, преодолевая усталость, выходили тренироваться в хоккейную коробку перед домом. В обнимку мы доползали до середины льда. Врезаясь со стоном в деревянные борта и друг в друга, высоко подбрасывая ноги в тяжелых коньках, с треском укладывались на лед.

Наслаждение от зимних видов спорта пришло позже. С маниакальным постоянством мы с Нанкой стали ездить в Бугринскую березовую рощу кататься на лыжах, уже собственных. Провожая нас на очередную прогулку, мама с удовлетворением замечала: «Даже зайца можно научить играть на барабане, а вы у меня дети способные». Мы кивали, скромно потупившись, и, намазав лица гусиным жиром, вываливались на мороз. На встречу с сибирским лесом — и своим характером.

Прохожу мимо Останкинской танцевальной веранды. Сейчас она пуста, но мы с Катькой, гуляя летом по парку, не однажды становились свидетелями здешних знойных танцевальных вечеров.

Оторваться от этого увлекательного зрелища невозможно. Оказывается, независимо от возраста, людям свойственно желание нравиться, быть в центре внимания. Конечно, здесь много комичного, жалкого: координация часто нарушена, на лице блуждает тонкая кривая улыбка, а слезящиеся глаза горят отчаянным блеском. Те, кому далеко за шестьдесят, семьдесят и даже больше, пытаются выкаблучивать такие кренделя, что только диву даешься, как они все-таки не падают и не сбивают друг друга с ног. Танцуют все и всё. Публика разодета в пух и прах. В воздухе витает запах нафталина, но он яростно перебивается духами, запахом пота и еле уловимым запахом старости. Мужчины в парадных костюмах, женщины в ярких платьях и при макияже. Все внимательно присматриваются друг к другу. Вот кого-то посадили на скамейку и дали валидол, а вот кто-то кому-то понравился, и с отчаянной страстью вспыхнул роман. Что заставляет этих людей приходить сюда танцевать? Музыка, которая им напоминает юность и молодость, страх приближающейся смерти или жажда любви?