Прочь от Тихвина!
Прочь от Тихвина!
Обнажившийся тыл. — Как организовать оборону? — Село Большой Двор. — Прикрываем дорогу на Вологду. — Горький опыт. — Нанесли контрудар. — Тихвин в полукольце. — Не выпуская инициативы. — Штурм города. — К Ладоге мчатся поезда.
Разгром немецких войск под Тихвином, городом, лежащим в 180 километрах к востоку от Финского залива, — славная страница героической истории защиты Ленинграда. Об обороне Ленинграда и жизни ленинградцев в условиях блокады писалось очень много. Здесь же мне хочется поделиться воспоминаниями о боевых делах наших войск именно под Тихвином в ноябре — декабре 1941 года, то есть там, где были пресечены попытки врага лишить Ленинград последних путей сообщения через Ладогу и полностью отрезать его от страны. Эти события интересны тем, что они характеризуют переход инициативы в руки нашей армий и начало общего перелома на Северо-Западном направлении.
В сентябре 1941 года более чем 300-тысячная армия немцев обложила Ленинград с юга и юго-востока, а финские войска нависли со стороны Карельского перешейка и вышли к реке Свирь. Население города, войска Ленинградского фронта и силы Краснознаменного Балтийского флота оказались в очень тяжелом положении. Единственным путем для связи с тылом страны оставалось Ладожское озеро и участок его юго-восточного побережья.
Несмотря на исключительно тяжелое положение, защитники Ленинграда не только отразили все атаки врага, но и заставили его самого перейти к обороне. Тогда немецко-фашистское командование решило предпринять глубокий обход города с юго-востока, чтобы, соединившись с финскими войсками восточное Ладоги, взять его в двойное кольцо, лишить ленинградцев всякой связи с тылом страны и вынудить к капитуляции.
Для выполнения этого плана немцы бросили в бой значительные силы — три корпуса. Непосредственно на соединение с финнами был двинут ими 39-й моторизованный корпус, получивший к тому времени пополнение и состоявший из двух танковых дивизий (450 танков), двух моторизованных дивизий и ряда отдельных частей. Действия корпуса прикрывались и поддерживались авиацией. В то же время три дивизии 1-го армейского корпуса немцев начали наступление по обоим берегам реки Волхов в сторону Волховстроя, а соединения 38-го армейского корпуса — в направлении Малой Вишеры.
В районе Грузино врагу удалось прорвать фронт наших войск и форсировать Волхов. В первых числах ноября немецкие танки вышли на ближние подступы к Тихвину. Потеря Тихвина означала бы утрату нами последней железной дороги к юго-восточному побережью Ладожского озера, по которой шло через Вологду снабжение Ленинграда.
Фашистская пропаганда ликовала, протрубив на весь мир о неизбежном падении города Ленина. «Теперь Ленинград должен будет сдаться без пролития крови немецких солдата» — пророчествовали немецкие газеты. Гитлер, выступая в Мюнхене 8 ноября, в день отхода советских войск из Тихвина, самодовольно утверждал: «Ленинград сам поднимет руки: он неминуемо падет, раньше или позже. Никто оттуда не освободится, никто не прорвется через наши линии. Ленинграду суждено умереть голодной смертью».
В оборонительных боях на подступах к Тихвину мне не пришлось принимать непосредственного участия. Там сражались войска 4-й армии под командованием генерала В. Ф. Яковлева. Я в то время командовал 7-й армией, которая держала оборону против финских войск на реке Свирь Тихвин лежал у нас в тылу, и, в силу того что удар немецких войск своим острием был направлен на реку Свирь, оборонявшиеся там войска в случае прорыва немцами фронта 4-й армии могли подвергнуться удару противника с тыла.
Поэтому мы беспрестанно следили за тем, как развертывались события на Тихвинском направлении, очень внимательно читали боевые сводки с этого участка и сами собирали сведения об обстановке. Самым важным мероприятием следует считать создание резервов и сосредоточение их на возможных путях наступления противника. То, чему меня научило сражение у Свири, я хотел сразу же применить на деле. Но особыми резервами 7-я армия не располагала. Удалось вывести в резерв танковую бригаду, а из различных отдельных отрядов и поступавшего пополнения сформировать один стрелковый полк, один артиллерийский полк, вооруженный 76-миллиметровыми орудиями, и пять минометных батальонов (82-миллиметровые минометы). Кроме того, я приказал привлечь все войска и население к оборонительным работам. Так удалось высвободить три саперных батальона. Вот и все силы, которыми располагала армия для прикрытия прорыва.
Когда боевые действия приблизились к Тихвину и создалась реальная угроза нашему тылу. потребовалось принять срочные меры. Связи с 4-й армией не было. Ставка тоже не сообщала точных сведений. Тогда мы сами решили выяснить, способна ли 4-я армия собственными силами приостановить дальнейшее продвижение немецких войск или, быть может, она нуждается в срочной помощи. С этой целью я направил 5 ноября в район боевых действий 4-й армии начальника штаба 7-й армии генерал-майора А. Н. Крутикова. Примерно в это же время меня информировал о положении под Тихвином прибывший из 4-й армии секретарь Ленинградского обкома партии Т. Ф. Штыков, который организовывал снабжение Ленинграда продовольствием.
Обстановка под Тихвином оказалась исключительно тяжелой, если не сказать критической. Штаб 4-й армии попал под удар противника и отходил на восток отдельными, не имевшими между собой связи группами. Управление войсками армии нарушилось, и они неорганизованно отступали.
О сложившейся обстановке на Тихвинском направлении я доложил 7 ноября по телефону в Ставку. Вскоре мне было приказано срочно отправиться в 4-ю армию и вступить во временное командование ею. Обязанности командующего 7-й армией с меня не снимались. Ставка разрешила использовать часть ее сил для помощи 4-й армии. Перед войсками обеих армий ставилась задача — по-прежнему удерживая финнов на Свири, остановить наступление немцев в районе Тихвина и разгромить их на этом участке.
Но уже на следующий день представитель Ленинградского фронта при 4-й армии генерал-майор П. А. Иванов сообщил мне по телефону, что немцы заняли Тихвин и быстро продвигаются на восток в сторону Вологды. К вечеру того же дня я вместе с дивизионным комиссаром М. Н. Зеленковым, генерал-майором А. А. Павловичем, комбригом Г. Д. Стельмахом и другими товарищами убыл в Сарожу (в 22 километрах севернее Тихвина). Перед отбытием мною было отдано распоряжение срочно направить из состава 7-й армии в район Тихвина танковую бригаду, стрелковый полк, четыре минометных и два саперных батальона, несколько походных кухонь и запасы продовольствия, то есть почти все наши скромные резервы.
Уже в сумерках прибыли мы в Сарожу. Нас никто не встретил. Вообще людей не было видно. За спиной послышался голос: «Не оставлен ли район нашими войсками?» «Туда ли мы прибыли?» — сказал еще кто-то. «Туда, туда», — успокоил я своих спутников, увидев приближавшегося к нам быстрым шагом человека в советской военной форме. Оказалось, что это был командир батальона. Он доложил мне, что батальон подготовлен к отходу.
— Батальону продолжать выполнять задачу, — приказал я. А затем спросил: Столовая у вас тоже подготовлена к отходу? Сможете вы нас накормить ужином?
— Трудно, но попытаемся, товарищ генерал армии, — ответил командир батальона.
Узнав о нашем прибытии, в столовую, куда мы пришли, стали собираться офицеры. Вначале разговор не клеился. Настроение у наших собеседников было подавленное. Почти все они отступали через Тихвин. Но как был сдан город, никто толком объяснить не мог. По их словам, он был захвачен внезапно. Части и подразделения, потерявшие управление еще в боях на подступах к Тихвину, прошли город, не задерживаясь в нем. Овладев городом, противник, тоже не останавливаясь, повел наступление на север — к реке Свирь и на восток — вдоль шоссе и железной дороги к Вологде. На этих направлениях группировались и основные силы наших отходивших войск. Вот те немногие сведения, которые удалось узнать вечером в столовой.
Они, конечно, были далеко не полными. Но все же давали в общих чертах представление об обстановке.
В первую очередь нужно было восстановить нарушенную связь между соединениями и частями 4-й армии. Для этого требовались штабные офицеры, которые помогли бы наладить управление и средства связи. Но ни того, ни другого не было. Нескольким генералам и офицерам, прибывшим со мной из 7-й армии, это было не под силу. Мы решили выехать на основные направления, по которым отходили войска, разыскать командиров соединений и частей, на месте объединить разрозненные подразделения в отряды и организовать их управление. Такое решение несколько затягивало организацию отпора врагу, но в той обстановке это был единственно правильный путь. К тому же выезд в войска давал возможность непосредственно на месте узнать их состояние и познакомиться с командирами. Все это для меня, нового командующего, было необходимо.
На следующий день вместе с генералом А. А. Павловичем и моим адъютантом капитаном М. Г. Борода мы выехали из Сарожи по направлению к Тихвину. Километров через пять счастливая случайность свела нас сразу с двумя командирами соединений: командиром 44-й стрелковой дивизии полковником П. А. Артюшенко и командиром 191-й стрелковой дивизии полковником П. С. Виноградовым. Мы встретили их в небольшом населенном пункте Бор. Они стояли у крыльца крайнего дома и о чем-то горячо спорили. Оказалось, что части обеих дивизий отходили в Северном направлении: 44-я дивизия — прямо вдоль дороги на Лодейное Поле (центр 7-й армии), 191-я — проселочными дорогами немного восточное. Таким образом, на одном направлении оказалось два начальника. Так как связи со штабом армии не было, то им надо было решать, как действовать дальше. Они очень обрадовались, увидев перед собой генерала, и прекратили спор.
Обстановка на этом направлении сложилась довольно мрачная. Сдерживать наступающего противника было почти нечем. Из докладов командиров дивизий выяснилось, что численность их дивизий на самом деле не превышала одного полка. Части 44-й дивизии в тот момент вообще насчитывали всего около 700 человек. Переброшенная в конце октября с Ленинградского фронта по воздуху, она не имела ни артиллерии, ни транспорта и вела бои только стрелковым оружием. Некоторые подразделения во главе с комиссаром дивизии Д. И. Сурвилло во время отступления через Тихвин оторвались от основных сил и теперь отходили на восток, в направлении села Большой Двор. 191-я стрелковая дивизия также была сильно ослаблена. В ее частях насчитывалось около тысячи солдат, при этом они действовали разрозненно, отдельными подразделениями, фактически не объединенными единым командованием.
Нередко подразделения одной дивизии перемешивались с подразделениями другой. Так, вперемешку с частями 44-й дивизии отступали немногочисленные подразделения 292-й дивизии, основной состав которой находился километров за девяносто в стороне, на Волховском направлении. Оказывается, когда немцы прорвали фронт у Киришей, 292-я дивизия расчленилась. То же получилось с 60-й танковой дивизией, имевшей очень мало танков. Ее главная часть стояла южнее Тихвина, а отдельные подразделения вели бои совместно с частями 191-й дивизии, отходя на север.
Устроили короткое совещание. Все согласились с тем, что нужно действовать немедленно. Но с чего начинать? Один из офицеров предложил переговорить с бойцами, чтобы выяснить их настроение. Так и сделали. Бойцы высказывались неохотно, но довольно откровенно, жаловались, что наступили морозы (зима выдалась ранняя), а они все еще в летнем обмундировании, что у них кончились боеприпасы и стрелять нечем, что немецкая авиация, делает что хочет, а наших самолетов не видно, что немецкие танки идут и идут, а у них нет даже гранат, пушки же наши молчат...
После беседы с бойцами снова встал вопрос: с чего же будем начинать? Тот же офицер, который советовал поговорить с бойцами, сказал:
— От походных кухонь солдаты не уйдут, сделаем кухни местами сбора.
Совет мне понравился, но кухонь здесь не было. Тогда я связался с 7-й армией и приказал армейской авиации доставить срочно кухни в разобранном виде. Затем принял решение собрать рассыпавшиеся по дорогам и лесам войска дивизий и временно организовать из них управляемые отряды. Командирам дивизий настоятельно рекомендовать назначить пункты сбора, где оборудовать места отдыха и иметь горячую пищу, медицинский персонал, запасы обмундирования и боеприпасов. Прибывавших солдат и офицеров кормить, выдавать им теплые вещи и снабжать боеприпасами. Для ускорения сбора на всех перекрестках выставить маяки, а также обследовать близлежащие населенные пункты и всех солдат, обнаруженных там, направлять на сборные пункты.
Организованные отряды войск 44-й и 191-й дивизий должны были занять оборону, по моим расчетам, 10 ноября по северному берегу реки Шомушка и, перерезав дорогу на Лодейное Поле, преградить путь танкам противника на север. По моему указанию сюда же были направлены резервные войска из 7-й армии. Оказавшемуся здесь же начальнику тыла 4-й армии полковнику Попкову было дано задание обеспечить войска продовольствием и боеприпасами. Будучи опытным работником снабжения, полковник Попков довольно быстро справился с трудностями в снабжении, возникшими в результате беспорядочной эвакуации управления тыла армии и материальных запасов из Тихвина. В дальнейшем он хорошо организовал обеспечение воинов всеми необходимыми видами довольствия.
В 44-й дивизии мы пробыли до вечера. Еще раз поговорили с солдатами, узнали их нужды и настроения, наметили рубежи обороны и указали их на местности командирам дивизий, поставили конкретные задачи. Затем отправились в село Большой Двор, куда отходила по направлению на восток другая группа войск 4-й армии. В селе Бор остался генерал Павлович, на которого возлагалось общее руководство по сбору войск, а также организация обороны и последующего наступления.
В Большой Двор прибыли утром 10 ноября. Уже при въезде заметили, что в селе находится штаб 4-й армии. На окраине деревни стояла одинокая зенитно-пулеметная установка, у домов виднелись легковые и штабные машины. Как выяснилось, даже такие органы управления армии, как управление тыла и некоторые медицинские учреждения, не были заблаговременно выведены из Тихвина. Они начали выбираться только тогда, когда танки противника с десантом автоматчиков заняли город и перекрыли почти все выходы из него. При поспешной эвакуации часть штаба ушла на север, по дороге на Лодейное Поле, а другая — на восток и остановилась в селе Большой Двор. Кроме того, большая группа работников штаба армии во главе с его начальником генерал-майором П. И. Ляпиным находилась в это время в районе Волхова, где осуществляла управление Волховской группой войск, формально числившейся в составе 4-й армии. Фактически она находилась в подчинении командующего 54-й армией Ленинградского фронта. Генерал Ляпин возвратился в 4-ю армию лишь во второй половине ноября. Его управление тыла, «увлекшись» отходом, так далеко загнало эвакуированные эшелоны с материальными запасами, что их потом пришлось разыскивать с помощью фронтовой авиации и с огромным трудом возвращать обратно.
Прибыв в Большой Двор, мы начали восстанавливать управление частями и соединениями. Ждать П. И. Ляпина мы не стали. На должность начальника штаба я назначил прибывшего со мной комбрига Г. Д. Стельмаха, поручив ему собрать в Большом Дворе отбившихся от штаба офицеров, а также вернуть всех сотрудников штаба, находившихся в Волховской группе; срочно организовать разведку противника перед всем фронтом армии; установить связь с соединениями и отдельно действующими отрядами; наладить получение информации снизу и от соседей и обеспечить передачу приказов и распоряжений. Я всецело положился на опыт этого, уже проверенного раньше командира. Он блестяще справился со своими обязанностями. Это был высокообразованный человек, хорошо знавший военное дело и отличавшийся личной храбростью. Вскоре он был выдвинут на должность начальника штаба фронта. К сожалению, его жизнь оборвалась в расцвете творческих сил. Примерно через год после Тихвинской операции он погиб в битве под Сталинградом. Хорошим помощником начальника штаба явился начальник оперативного отдела полковник И. П. Алферов.
Обстановка к востоку от Тихвина была примерно такой же, как и севернее его. Немногочисленные подразделения ослабленных частей и соединений медленно отходили, сдерживая напор танков противника. Бои шли в двух километрах восточное Астрачи. Там дрался отряд 44-й стрелковой дивизии (в составе 200 человек) под командованием комиссара дивизии Д. И. Сурвилло и запасной полк, имевший около тысячи человек. В райоле железнодорожной станции Большой Двор находились подразделения еще одного стрелкового полка (кажется, тоже около 200 человек). Вот и все, чем располагала тогда 4-я армия для прикрытия направления на Вологду. В пути находились 65-я стрелковая дивизия и два отдельных танковых батальона. Их прибытие на станцию Большой Двор ожидалось через два дня.
Я поручил генералу П. А. Иванову объединить все имевшиеся на этом направлении силы в один отряд, занять рубеж и удерживать его до подхода резервов.
Южнее Тихвина, от Мулево до Воложбы, оборонялись наши 27-я кавалерийская и 60-я танковая дивизии. Эти соединения также были малочисленны и утомлены длительными боями. По существу, здесь вели боевые действия лишь отдельные подразделения и около трех десятков танков. 60-я танковая дивизия насчитывала 70 устаревших танков «Т-26» низкой проходимости, из них примерно 20 танков вели бои у железной дороги Ленинград — Москва, в районе Неболчи, и 15 — на севере с 44-й дивизией. Западнее Неболчи (50 километров южнее Тихвина) сдерживали натиск моторизованной дивизии противника части сильно ослабленной 4-й гвардейской стрелковой дивизии и 92-я стрелковая дивизия. Итак, 4-я армия расчленилась на три группировки: Волховскую, Тихвинскую и Южную, действовавшие самостоятельно и разобщенно.
Доложив в Ставку об обстановке и принятых мерах и дав указания П. А. Иванову и начальнику штаба армии Г, Д. Стельмаху по организации обороны и дальнейшим действиям, мы с командующим артиллерией полковником Г. Е. Дегтяревым поспешили на север, к комдиву-44 Артюшенко, чтобы встретить прибывавшие из 7-й армии резервы и организовать контрудар по врагу.
Генерал-полковник артиллерии Г. Е. Дегтярев — начальник артиллерии Волховского, Карельского и 1-го Дальневосточного фронтов.
В пути беседовали с командирами и красноармейцами. Длительные бои, большие потери, перебои в снабжении, нехватка боеприпасов, особенно снарядов, наконец, боевые неудачи наших войск и отход их в глубь страны вызвали у некоторых военнослужащих моральную подавленность. Мы старались поднять боевой дух воинов, но чувствовали, что одних слов мало. Прежде всего следовало наладить управление, снабдить войска боеприпасами, обеспечить регулярным питанием и поставить четкие и ясные задачи. Лишь добившись всего этого, можно было убедить воинов, что враг не так силен, как кажется, что его можно бить и в конечном счете разбить. На все это и направлялись наши усилия.
Немалую роль в неудачах наших войск сыграло то обстоятельство, что почти все части и соединения 4-й армии, в том числе и ее штаб, не имели опыта ведения боевых действий в сложных условиях лесисто-болотистой местности. Штабы теряли управление, войска были беззащитными от ударов авиации противника. А местность была действительно труднопроходимой. Леса и болота почти сплошь покрывали пространство между рекой Волхов и Тихвином. Многочисленные реки и ручьи пересекали пути движения войск. Населенные пункты встречались редко. Дорог было мало, обширные болота не замерзали даже в сильные морозы.
Горький опыт, полученный войсками 4-й армии в ноябре 1941 года, многому нас научил. Уже тогда мы взяли себе за правило: как бы ни велика была нужда в войсках, поступающее пополнение и вновь прибывающие части перед боями пропускать через учебные центры или непосредственно в соединениях знакомить с особенностями ведения боевых действий в лесисто-болотистой местности, тренировать в ориентировании, а также обучать строительству оборонительных сооружений, укрытий и дорог.
Когда я снова прибыл в Бор, в штаб 44-й стрелковой дивизии, там уже находились командиры частей и подразделений из 7-й армии. Под руководством генерала А. А. Павловича разрабатывался план удара по врагу. Прибытие же самих частей и подразделений ожидалось через несколько часов. План удара состоял в том, чтобы совместными усилиями подошедших резервов и подразделений 44-й и 191-й стрелковых дивизий атаковать передовые части танковой дивизии противника и отбросить их к Тихвину, после чего, обойдя город с запада, оседлать тыловые коммуникации вражеской тихвинской группировки. Главная роль в выполнении этого удара отводилась 46-й танковой бригаде, имевшей опыт ведения боев в условиях лесисто-болотистой местности. Бои под Тихвином особенно памятны мне потому, что это была первая крупная наступательная операция, которой я руководил во время Великой Отечественной войны. Мне хочется поэтому рассказать о ней поподробнее.
Намеченный удар состоялся рано утром 11 ноября. Подошедшие из 7-й армии 46-я танковая бригада и стрелковый полк во взаимодействии с подразделениями 44-й и 191-й стрелковых дивизий с ходу атаковали вражеские войска и, отбросив их на 12 — 13 километров, продвинулись к северной окраине Тихвина. Для противника удар оказался совершенно неожиданным. Когда немцы оправились, они, подтянув танки и вызвав авиацию, приостановили наступление наших войск километрах в пятнадцати севернее Тихвина. Попытки 46-й танковой бригады и 44-й стрелковой дивизии продолжить наступление не имели успеха.
Хотя удар по немцам и не привел сразу к ожидаемым результатам, войскам нашей армии он дал очень многое. Во-первых, была ликвидирована острота нависшей угрозы соединения немецких войск с финскими. Противник, потеряв много танков и откатившись к Тихвину, уже не помышлял о наступлении, а принялся строить вокруг города оборону. Во-вторых, выйдя на новый рубеж, наши войска в значительной степени улучшили свои позиции. Заняв нависающее положение над тыловыми коммуникациями противника, они держали их под угрозой перехвата. В-третьих, этот небольшой успех оказал благотворное влияние на боевой дух нашей армии. Воины заметно повеселели.
Изменялась к лучшему обстановка и восточное Тихвина. Генерал П. А. Иванов объединил под своим командованием разрозненные подразделения 44-й стрелковой дивизии, запасной стрелковый полк, подразделения другого стрелкового полка и некоторые подразделения 60-й танковой дивизии. Его отряд от обороны перешел к наступлению, остановил танки и мотопехоту моторизованной дивизии противника и вынудил их повернуть обратно.
Когда я возвратился в Большой Двор (14 или 15 ноября), отряд под командованием генерала Иванова выбивал противника из Астрачи. Бои носили исключительно ожесточенный характер. Враг цеплялся за каждый дом, за каждый сарай. С неослабевающим упорством бои шли четыре дня. К этому времени отряд Иванова, усиленный 191-й стрелковой дивизией и двумя вновь прибывшими танковыми батальонами, подошел к Тихвину на 5 — б километров и, не имея пока сил для развития наступления, закрепился на этом рубеже. Спешно закреплялся и противник.
Таким образом, получив отпор на обоих направлениях, немцы вынуждены были перейти к обороне. Рассчитывать на скорое получение крупных подкреплений в связи с развернувшимися боями под Москвой и Ростовом они не могли. Однако, чтобы усилить блокаду Ленинграда, противник во что бы то ни стало старался удержать Тихвин. Действовавшие в тылу врага партизаны в то время были еще слабы и существенно помочь нам не могли. Пытаясь оттянуть на себя фашистские войска, они геройски дрались в тяжелейших условиях. Так погиб под Тихвином возглавлявшийся секретарем райкома партии Н. А. Голышевым один из первых партизанских отрядов в этом районе.
Для нас освобождение Тихвина в то время приобретало исключительно важное значение. Оно являлось вопросом жизни Ленинграда и Ленинградского фронта. Это обстоятельство обязывало принимать меры к скорейшему освобождению железнодорожной линии, связывавшей центр страны с Новой Ладогой, откуда по Ладожскому озеру шло снабжение Ленинграда. Наряду с обороной, которая отнюдь не была пассивной, а характеризовалась активными действиями отдельных отрядов с целью изматывания противника, войска 4-й армии накапливали силы и средства, перегруппировывались и готовились к решительному контрнаступлению. Прежде всего с прибытием резервов и пополнений отряды были реорганизованы в оперативные группы. Северная оперативная группа под командованием генерала П. А. Иванова обложила Тихвин с северо-запада, севера и востока. Состав ее не был постоянным. Иногда сюда входили лишь 46-я танковая бригада и 44-я стрелковая дивизия. Тогда части, действовавшие восточнее Тихвина, именовались Центральной группой.
Левее оперативной группы Иванова развернулась вновь прибывшая из резерва Ставки 65-я стрелковая дивизия под командованием полковника П. К. Кошевого, заняв юго-восточные подступы к Тихвину. П. К. Кошевой — ныне один из видных военачальников Советской Армии, Маршал Советского Союза — прошел под Тихвином суровую школу. На его дивизию легла самая тяжелая задача — овладеть городом. Из подразделений 27-й кавалерийской и 60-й танковой дивизий, действовавших южнее, была образована оперативная группа под командованием генерала А. А. Павловича. Наконец, еще южнее из частей 92-й стрелковой дивизии, разрозненных подразделений 4-й гвардейской стрелковой дивизии и танкового полка 60-й танковой дивизии, находившихся на левом фланге армии, была создана Южная оперативная группа под командованием бывшего командарма-4, а теперь заместителя командующего 4-й армией генерала В. Ф. Яковлева.
Генерал Яковлев — боевой командир с большим опытом вождения войск. Но случилось так, что в трудный момент он не смог удержать управления армией, за что и был отстранен от должности. Он был оставлен по его личной просьбе заместителем командующего армией и одновременно возглавил Южную оперативную группу. Несколько позднее, с образованием Волховского фронта, генерала Яковлева назначили командующим другой армией.
Из пополнений, поступивших централизованным порядком, собственных ресурсов 4-й армии и местного советского и партийного актива нами была сформирована стрелковая бригада. Многие ее подразделения вследствие нехватки стрелкового оружия вначале были вооружены только гранатами. Командиром бригады был назначен генерал-майор Г. Т. Тимофеев, служивший во время первой мировой войны в гренадерском полку. Поэтому бригада стала называться «гренадерской» (в XVIII — XIX веках на вооружении у гренадеров были ручные гранаты).
Одновременно налаживалось управление. Однако довести его до устойчивого состояния было очень трудно. Не хватало средств связи, а потребность в них при наличии большого количества штабов, соединений и сильно растянувшегося фронта обороны была велика. Выходом из положения явилось создание оперативных групп, в результате чего почти в три раза уменьшилось количество мелких штабов, с которыми армия держала связь, ликвидировались карликовые соединения и значительно сократились линии, по которым осуществлялось управление. Оперативные группы просуществовали до конца Тихвинской операции, после чего были расформированы. В дальнейшем, вплоть до создания корпусов, нам еще не раз приходилось обращаться к этой форме управления, что прямо отражало потребность армии в корпусных управлениях. Я уже тогда пришел к выводу, что ликвидация корпусов себя тогда не оправдала. Беседы с командующими других фронтов подтвердили, что и они так считают.
Как только противник почувствовал усиление активности наших войск и ему стало известно о прибытии к нам резервов, он забеспокоился. В двадцатых числах ноября прибывшую из Франции и разгрузившуюся на железнодорожном участке Любань — Чудово пехотную дивизию немецкое командование начало спешно перебрасывать автотранспортом в район Тихвина. Эта переброска не прошла для нас незамеченной. Наша артиллерия начала вести методический огонь по участку дороги от Липной Горки до Тихвина, миновать который автоколонны противника никак не могли; был усилен нажим войск оперативной группы Павловича, создавшей угрозу перехвата дороги на Тихвин; проводились систематические налеты небольших групп штурмовиков и ночных бомбардировщиков по вражеским автоколоннам на всем протяжении их маршрута.
Особенно эффективными оказались действия нашей авиации по автоколоннам. Штурмовики, а ночью легкие бомбардировщики, действуя группами по 3-4 самолета вынуждали легко одетых немцев покидать машины, разбегаться в стороны и отлеживаться в снегу на морозе в 30 — 35 градусов. По данным разведки, госпитали в Чудово и Любани были заполнены обмороженными немецкими солдатами. В результате пехотная дивизия противника пришла в Тихвин с большим опозданием и сильно поредевшей. Тем не менее тихвинская группировка противника усилилась и теперь состояла из пяти дивизий. Кроме того, немцам удалось в разное время подтянуть к городу два дорожных батальона, транспортный батальон, пехотный полк одной из дивизий, действовавшей в районе реки Волхов, и некоторые другие части.
Росли и наши силы. Армия пополнилась полнокровной 65-й стрелковой дивизией и двумя танковыми батальонами. Это позволило создать некоторый перевес над противником в пехоте, артиллерии и минометах, хотя и не давало особенных причин для оптимизма. Во-первых, мы значительно уступали противнику в танках. Во-вторых, численное превосходство по пехоте сводилось на нет отсутствием у нас четкой организационной структуры войск. По существу, армия имела лишь две стрелковые дивизии (65-ю и 92-ю) и одну танковую бригаду, сохранившие свою организацию. Все другие формирования представляли собой наспех сколоченные группы из отдельных подразделений различных частей. Немцы же имели пять дивизий, хотя и понесших большие потери, но сохранивших боеспособность. В-третьих, небольшое численное превосходство в артиллерии и минометах из-за недостатка боеприпасов было кажущимся. Моя записная книжка свидетельствует, что запасы армии по боеприпасам позволяли нам расходовать ежедневно в среднем семь выстрелов на 120-миллиметровый миномет и 122-миллиметровую гаубицу и четырнадцать мин на 82-миллиметровый миномет. Отпускаемые Ставкой боеприпасы поступали крайне медленно. Страна еще не наладила тогда как следует производство боеприпасов, да и железные дороги были перегружены. К началу контрнаступления из 35 ожидаемых транспортов с минами и снарядами прибыло только семь. Такое же положение было с поступлением вооружения и различной военной техники.
Наконец, немаловажное значение имела прочность обороны противника. Пока шли бои севернее и восточное Тихвина, немцы успели закрепиться в городе и на его подступах, использовав для этого каменные постройки. Прорыв глубоко эшелонированной обороны требовал большого расхода снарядов, а их-то как раз и не хватало. Почти сплошь покрытая лесом и засыпанная глубоким снегом местность сильно затрудняла маневр войск. Боевые действия могли развертываться в основном вдоль немногочисленных дорог, то есть там, где противник создал наиболее прочную оборону. Таким образом, мы не располагали предпосылками, которые обычно считаются необходимыми для успешного наступления на обороняющегося противника, за исключением одной — инициативы, а это весьма важно. Я считаю, что инициатива — великое дело.
Надо было создать и другие предпосылки успеха: обеспечить боеприпасами, пополнить части и подразделения оружием и другой боевой техникой, укрепить войска организационно, упорядочить управление. Но для осуществления этих мероприятий просто не было времени. Тяжелое положение в Ленинграде и настойчивые требования Ставки как можно скорее освободить Тихвин вынуждали к переходу к решительным действиям. Поэтому пришлось отдать приказ о контрнаступлении до того, как мы получили материальные средства и пополнение.
Основой плана контрнаступления явилась идея окружения и уничтожения немецких войск в районе Тихвина, чему в значительной степени благоприятствовала сама конфигурация фронта. Войска 4-й армии занимали охватывающее положение: противник был обложен с трех сторон. На перехват дорог, связывавших тихвинскую группировку противника с его тылом, направлялись удары основных сил армии. На Северную оперативную группу я возложил задачу: действуя правым флангом в Южном направлении, перехватить шоссейную и железную дороги Тихвин — Волхов и отсечь немцам пути отхода на запад. Навстречу правофланговым соединениям Северной оперативной группы нацеливалась с юга оперативная группа Павловича. В ее задачу входило перехватить грунтовую и железную дороги Тихвин — Будогощь и отсечь немцам пути отхода на юго-запад. Обе опергруппы должны были встречными ударами замкнуть кольцо вокруг Тихвина.
65-я стрелковая дивизия Кошевого наносила лобовой удар по городу с юго-востока. Южная оперативная группа Яковлева получила задачу наступать в общем направлении на Будогощь, чтобы перерезать коммуникации и пути отхода противника на дальних подступах к Тихвину, если встречный удар Иванова и Павловича не удастся и борьба у западной городской окраины примет затяжной характер. Одновременно переходила в наступление 54-я армия Ленинградского фронта, которая наносила удар вдоль реки Волков на Кириши. Сосед слева — 52-я армия уже вела успешные наступательные действия, создавая угрозу на южном фланге тихвинской группировки противника. К тому времени она овладела городом Вишера и продолжала теснить немцев.
Начавшееся 19 ноября наступление 4-й армии развивалось медленно. Наши части всюду наталкивались на упорное сопротивление врага. На ряде участков противник сам атаковал наши войска. В первые дни наступления почти на всем фронте боевые действия носили в основном характер встречных боев. Серьезным тормозом была нехватка у нас снарядов и мин. Пехоте зачастую приходилось атаковать опорные пункты, система огня которых не была до конца подавлена.
Особенно ожесточенными были схватки в селе Лазаревичи, одном из самых укрепленных пунктов врага западнее города. Только после многократных атак и истребления почти всего немецкого гарнизона этот пункт был взят подразделениями 44-й стрелковой дивизии. Но на этом и закончились успехи Северной оперативной группы. Попытки выдвинуть передовые части для перехвата железной дороги 44-й стрелковой дивизии не удались. Более того, учитывая создавшуюся угрозу окружения, противник нашел достаточно сил, чтобы восстановить утраченное положение и отбить село. Бои за Лазаревичи разгорелись с новой силой. Немцы бросили сюда авиацию, танки и части только что подошедшей пехотной дивизии. Создав значительное превосходство в живой силе и технике, они оттеснили подразделения 44-й стрелковой дивизии. Здесь отдали свою жизнь за Родину многие ее славные сыны. Одному из них, танкисту Василию Михайловичу Зайцеву, посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Его останки захоронили позднее в братской могиле на площади Свободы в Тихвине.
Не добилась сразу решающего успеха и 65-я стрелковая дивизия, которая направляла свои усилия на юго-восточную окраину города. Заняв несколько пунктов в пригородном районе, эта дивизия натолкнулась на сильные укрепления и остановилась. Было ясно, что на этом направлении у противника очень прочная оборона и для прорыва ее надо иметь большое количество артиллерийских средств и снарядов. А их-то и не хватало. Тогда было решено перенести усилия 65-й дивизии на южную окраину Тихвина. Атаки дивизии и здесь натолкнулись на все возраставшее сопротивление противника. Ее продвижение, измерявшееся какими-то сотнями метров, через несколько дней совсем прекратилось.
На левом фланге армии в начале наступления боевые действия развивались более успешно. Части оперативных групп А. А. Павловича и В. Ф. Яковлева, продвинувшись в северо-западном направлении, создали угрозу коммуникациям врага. Однако вскоре и здесь противник активизировался. Продвижение наших войск замедлилось, а затем совсем прекратилось, и боевые действия локализовались.
Все чаще и чаще на наши атаки немцы отвечали контратаками. Они старались поправить свое пошатнувшееся положение. Вследствие этого успешно начатое контрнаступление все больше и больше принимало характер встречных боев, исход которых склонялся то в одну, то в другую сторону. Тем не менее в результате наступательных действий 4-я армия нанесла противнику ощутимые удары и серьезно ослабила его группировку в районе Тихвина. На ряде участков нам удалось оттеснить врага и занять более выгодные позиции. Так, войска правого фланга Северной оперативной группы, подойдя к Лазаревичам, получили возможность держать под действенным артиллерийским огнем важный железнодорожный участок. Движение немцев из Тихвина на запад и северо-запад становилось невозможным. У противника фактически оставалась одна грунтовая дорога, идущая из Тихвина на Липную Горку и далее на Будогощь.
Таким образом, наши войска, подойдя к коммуникациям противника, создали угрозу их перехвата. Чтобы осуществить последний рывок и завершить разгром противника под Тихвином, в начале декабря потребовалось внести изменения в план операции и в соответствии с ними провести дополнительные мероприятия. Было решено основные усилия перенести на левый фланг армии. Главный удар должна была наносить оперативная группа Павловича вдоль реки Сясь. Вспомогательный удар наносился правофланговыми соединениями Северной оперативной группы. Дивизия Кошевого усиливала свой левый фланг с целью удара на Тихвин с юга и юго-запада.
С учетом новых задач опергруппе Павловича отдавались все наличные резервы армии: «гренадерская» бригада (четыре батальона общим количеством около 2000 человек) и полк кавалерии, находившийся в процессе формирования. Северная опергруппа была слегка усилена за счет присылки незначительных подкреплений (кажется, 200 человек пехоты) из 7-й армии. Кроме того, в состав 4-й армии включался один корпусной артиллерийский полк. Получила свою артиллерию 44-я стрелковая дивизия. Были пополнены запасы снарядов и мин. Поступление резервов в значительной мере укрепило наши войска, однако сколько-нибудь существенного превосходства над противником мы не получили и на этот раз. Но, как уже упоминалось, успех тогда определяло не столько численное превосходство, сколько инициатива, которая прочно удерживалась нами.
Утром 5 декабря войска 4-й армии, перегруппированные и усиленные, предприняли вторую фазу наступления. Северная опергруппа в тот же день очистила перед собой весь правый берег реки Тихвинки. Войска группы помимо того, что оседлали шоссейную дорогу Тихвин — Волхов, получили возможность вести наблюдаемый артиллерийский огонь по железной дороге на большом участке. Войска опергруппы Павловича к исходу 5 декабря перехватили грунтовую дорогу из Тихвина на Будогощь и начали продвигаться в сторону Липной Горки.
Немецко-фашистское командование, почувствовав в районе Тихвина угрозу окружения, на следующий же день произвело ряд контратак по левому флангу дивизии Кошевого и особенно сильные — по правому флангу опергруппы Павловича. В силу отчаянного сопротивления противника и труднопроходимой местности наши войска продвигались очень медленно. Только в ночь с 7 на 8 декабря они приблизились на дистанцию ближнего огня к дороге, идущей из Тихвина на Будогощь. Чтобы сохранить за собой эту последнюю дорогу, противник бросил сюда большое количество артиллерии и минометов, несколько десятков танков для контратак и усилил действия своей авиации.
Зато успешно развивалось наступление на восточных и южных подступах к городу. 191-я и 65-я стрелковые дивизии, прорвав полосу заграждений и лишив противника почти всех укреплений в пригородных районах, вплотную подошли к городу. Радовали наших бойцов и хорошие вести из Москвы: как раз в эти дни советские воины под Москвой начали громить войска немецкой группы армий «Центр». Политработники старались побыстрее доставлять свежие газеты на передний край.
В ночь на 9 декабря началась решительная атака на Тихвин. Удар наносился двумя дивизиями одновременно:
191-й стрелковой дивизией — с северо-востока, 65-й стрелковой дивизией — с юга. Атака поддерживалась уже довольно сильной по тому времени артиллерией. Не выдержав нашего натиска, противник стал пятиться, и части обеих советских дивизий ворвались в город.
Тихвин лежал израненный и притихший. На каждом шагу встречалась разбитая техника, много убитых вражеских солдат и офицеров. Но все же мы не смогли отрезать немцев в районе Тихвина и полностью уничтожить их тамошнюю группировку. У нас не хватило сил, особенно артиллерии и снарядов, для осуществления этого замысла. Серьезным препятствием оказалась и местность, сплошь покрытая заболоченными лесами и глубоким снегом. Она сильно затрудняла, а на некоторых направлениях даже исключала маневр. Только к концу декабря, когда промерзли болота, войска получили возможность сойти с дорог и осуществлять обходное движение.
Значительным силам врага удалось избежать окружения. Вырвавшись из города, они устремились на юго-запад, на Будогощь, и частично на запад, в сторону Волхова. Теперь, когда немцы из Тихвина были изгнаны, перед армией встала задача очистить от противника весь восточный берег реки Волхов и добить ускользнувшие из города остатки моторизованного корпуса немцев. Преследование шло по обоим направлениям.
В первый же день преследования части Северной оперативной группы встретили сильное сопротивление в районе Лазаревичей. Я решил выяснить, в чем дело? Что это за пункт, за который так упорно цепляется противник?
8 штабе 44-й стрелковой дивизии, куда я прибыл под вечер
9 декабря, удалось установить, что в Лазаревичах засела специально оставленная здесь довольно сильная группировка немцев, имевшая целью обеспечить сбор и отход разбитых в Тихвине частей. 44-я дивизия, получившая отпор, топталась на месте, а противник между тем уходил. Надо было атаковать его немедленно, той же ночью. Получив от меня соответствующее указание, полковник Артюшенко приказал нанести удар по врагу. Части 44-й стрелковой дивизии и 46-й танковой бригады форсировали реку Тихвинку и выбили немцев из Лазаревичей. Когда я выехал к месту боевых действий, через Тихвинку уже была построена переправа. Бой шел в 500 — 700 метрах от нее. Вокруг то и дело рвались снаряды и проносились шальные пули. Особенно неистовствовала авиация немцев. Она прилагала все усилия, чтобы задержать наши войска. Переправой руководил молодой и энергичный офицер с запоминающейся фамилией Ломоносов.
— Каковы успехи? — спросил я у Ломоносова.
— Отличные, товарищ генерал армии! Переправа работает. Застрявшие в реке танки вытаскиваем.
Тут я увидел группу танкистов и саперов, которые подготавливали к подъему наш полузатонувший танк. Дело шло успешно.
«Самолетов мало у нас, а то бы мы дали фашистам как следует!» — думал я. К сожалению, с самолетами у нас тогда было очень туго. Хорошо еще, что Ставка разрешила использовать авиацию, действовавшую в полосе 4-й и 52-й армий. Мы собрали все самолеты новейших конструкций в одно соединение, что дало ощутимый эффект. Посадили далее десанты автоматчиков на танки, и преследование немцев ускорилось. К концу дня район Лазаревичей и часть железной дороги были очищены от врага. Противник, бросая обозы и технику, поспешно отходил. Войска Северной оперативной группы возобновили преследование и к 24 декабря целиком очистили железную дорогу Тихвин — Волхов. За войсками шли железнодорожные ремонтные бригады, восстанавливавшие дорогу и мосты, разрушенные противником. И уже в тот самый момент, когда наши войска выбрасывали за реку Волхов последних гитлеровских солдат, из Тихвина отправились первые эшелоны с продовольствием для Ленинграда.
Все успешнее развивались боевые действия и в направлении на Будогощь. В то время как 65-я стрелковая дивизия, «гренадерская» бригада и подразделения 27-й кавалерийской дивизии вели преследование противника, 4-я гвардейская стрелковая дивизия перерезала дорогу на Будогощь. Оказавшиеся на отрезке дороги Липная Горка — Ситомля вражеские войска попали в окружение. На выручку им двинулась моторизованная дивизия. Но на нее в свою очередь усилила нажим 92-я стрелковая дивизия. Развернулись упорные многодневные бои, из которых наши войска вышли победителями. Отходившим частям противника пришлось бросать технику, обозы, вооружение, раненых и пробираться лесами на юго-запад или сдаваться в плен. В результате нам достались богатые трофеи: много обозов, автомашин, оружия, а также большое количество пленных, в том числе целиком артиллерийский полк пехотной дивизии. Помнится, что позже эта пехотная дивизия долго воевала на Волхове без артиллерии.
Бои за очищение волховского правобережья от фашистских войск подходили к концу. Левое крыло 4-й армии ночью овладело крупным населенным пунктом и важным узлом дорог Будогощь, а к 27 декабря вышло к реке на участке Кириши, Грузино и соединилось с частями Северной опергруппы. Вся территория, лежащая восточнее этого рубежа, и железная дорога из Тихвина на Волхов находились теперь в наших руках.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.