Политические игры

Политические игры

Осень подступала. «Ареопаг» не оставил без внимания публикацию в «Новом мире» романа о коллективизации.

Сталин в Сочи на отдыхе, откуда написал Кагановичу: «В „Новом мире“ печатается новый роман Шолохова „Поднятая целина“. Интересная штука! Видно, Шолохов изучил колхозное дело на Дону. У Шолохова, по-моему, большое художественное дарование. Кроме того, он писатель глубоко добросовестный: пишет о вещах, хорошо известных ему».

Поразительно, что Сталин скрыл эту свою оценку от широкой общественности. И Каганович всю жизнь помалкивал. Почему же сталинский отклик на роман не попал в печать? Уверен, что это никакая не случайность!

В августе, когда жизнь вроде бы совсем успокоилась, Шолохов пишет Левицкой о работе над «Тихим Доном»: «Кончил 3 кн. Повезу ее сдавать». И дальше доброе извещение: «Меня очень прельщает мысль написать еще и 4 книгу (благо из нее у меня имеется много кусков, написанных разновременно, „под настроение“)…» Он переписывает для Левицкой даже «давным-давно выбранный эпиграф» для третьей книги. Скорбно читается:

Как ты, батюшка, славный Тихий Дон,

Ты, кормилец наш, Дон Иванович,

Про тебя летит слава добрая,

Слава добрая, речь хорошая,

Как, бывало, ты все быстер бежишь,

Ты быстер бежишь, все чистехонек.

А теперь ты, Дон, все мутен течешь,

Помутился весь сверху донизу…

Письмо закончил предупреждением (не забыл, видимо, как Левицкая в 1929 году лично ей адресованное письмо передала Сталину): «Только Вы, пожалуйста, не пишите в ЦК и не высказывайте на мой счет никаких опасений… А то не ровен час — пришьют мне „казачий уклон“».

В сентябре «Поднятая целина» появилась отдельной книгой. На скромной мягкой обложке шло лесенкой: «Мих. Шолохов. Поднятая целина. Рисунки С. Герасимова». Да как быстро выпустило роман писательское издательство «Федерация»: рукопись сдана в производство 1 сентября, а в печать подписана через 15 дней.

Радек тут как тут. Ненавидит Шолохова, но, прознав про мнение Сталина о «Поднятой целине», состряпал быструю статью. Дал ей такое название, чтобы всяк в стране читающий, пишущий и печатающий узнал от главной партийной газеты идеологический ориентир: «„Поднятая целина“ — образец социалистического реализма».

Сталин в те дни и недели был озабочен предстоящим празднованием 40-летия литературной и революционной деятельности недавно вернувшегося из Италии в СССР Горького. Его по высочайшему повелению изо всех сил пытаются сделать ручным — заливают потоками лести в статьях и речах, поименовывают в его честь клубы, театры, улицы, колхозы и даже Нижний Новгород.

Шолохов читает в газете телеграмму Сталина Горькому: «Желаю Вам долгих лет жизни и работы на радость всем трудящимся, на страх врагам рабочего класса».

На радость… на страх…

Кому как, а у Шолохова сполна и радостей, и страха. Известили ли Сталина, что враги-эмигранты хвалят «Поднятую целину»?

Вот радость — он восстановил изуродованный журналом текст «Тихого Дона», сообщает в издательство: «Все три книги претерпели некоторую авторскую переработку…» И сопроводил сообщение ультиматумом: «Никаких исправлений, выкидок и дополнений делать больше не буду… В 3 кн. есть ряд вставок. Все эти куски были выброшены редакцией „Октября“. Я их восстановил и буду настаивать на их сохранении…»

Издательство никаких возражений не высказало. Однако и здесь не обошлось без коварства. Шолохов запомнил его на всю жизнь: «В 1932 году при издании третьего тома „Тихого Дона“ отдельной книгой в ГИХЛе меня заверили, что роман будет издан полным текстом, а по выходе книги оказалось, что эпизод бегства Троцкого с митинга на станции Чертково был кем-то изъят…» Так и зиял роман белым пятном до восьмидесятых годов. Цензура эта лишена всякой, казалось бы, политической логики: в романе автор не нашел для Троцкого никаких добрых слов — расказачиватель, и Сталин Троцкого люто ненавидит. Но у цензуры свои резоны.

Еще огорчения. В новом письме издателю ультиматум от автора: «Посылаю 3 книги „Тих. Дона“. Я против того, чтобы ГИХЛ издавал по юбил. серии одну лишь первую книгу. Если издавать, то все три, а нет — так лучше не надо ни одной…» Юбилейная серия — это престижный набор книг к 15-й годовщине Октябрьской революции. Шолохов догадывался: издательству безопаснее — политически — издать только первую книгу.

Длинными, выходит, оказались руки у авторов «Плана издания „Истории Гражданской войны“».

Газета «Правда» не забывает о Доне. Выявляет врагов коллективизации. Шолохов наткнулся на странную перекличку имен в одной статье — некто Мелехов из станицы Тихорецкой сжег хлеб, но не сдал его государству. Неужели эта история по случайному совпадению попала под перо корреспондента? Можно представить, каким «литературоведением» блистал на суде прокурор.

Итак, в сентябре «Поднятая целина» появилась отдельной книгой. На эту же тему — о новой деревне — вышли продолжение панферовских «Брусков», «Станица» Ставского, «Встречный ветер» Никифорова, «Ледолом» Горбунова. Повести пошли — деревенские сочинения Исбаха и Одоева. Твардовский ищет свою страну Муравию. Вдобавок напишет «Песнь урожая» со строками: «Как вволю попотели мы / На общей полосе и / Дружными артелями / Объединились все». Нелегко этот молодой поэт ищет истину. Шолохов прочитал в одном из его стихотворений: «Что же ты, брат? / Как ты, брат? / Где же ты, брат? / На каком Беломорском канале?» Как не раскусить намека — канал строили заключенные. Тема деревни в коллективизации заманчива… Поэт сел и за повесть. Ее в 1987 году обнародовал «Новый мир» под заголовком «Наброски неудавшейся повести (1932–1933)». Некоторые сюжетные узелки «набросков» кое в чем схожи с решениями «Поднятой целины».

«Правда» в эти дни напечатала огромную статью, которая почти вся посвящена восхвалению «Брусков» Панферова: «Социалистический реализм как творческий метод сделал свое…» О «Поднятой целине» не сказано ничего, но — без Шолохова обойтись нельзя — упомянут «Тихий Дон», но как? В перечне с книгами Шухова и Ставского. Три ни в чем не соразмерных писателя упрощенно сбиты в одну колодку: «Деревенские реалисты».

Октябрь. Сталин собирает писателей-партийцев дома у Горького. Вождь обозначает тему встречи: писатели своими произведениями должны помогать строить социализм. Убеждает: правильно прикрыли РАПП. Агитирует: новая писательская организация наведет порядок. Ратует: единство писателей необходимо. И вот воссоединил — с похвалами — имена тех, кто едва здоровается друг с другом: Панферова и Шолохова; сказал: «Такие произведения, как „Бруски“, „Поднятая целина“, имеют огромное значение — как средство идейно-художественного воздействия на огромное количество людей. Но эти произведения будут прочтены ограниченным числом людей, особенно при наших бумажных ресурсах».

Далее случилось странное: эта важная для страны беседа почему-то не стала достоянием общественности, не попала в газеты. Ее просто не упоминали.

Дополнение. Шолохов убедился — «Правда» в 1932 году постаралась не заметить выхода «Поднятой целины».

Январь. Не последовало ни продолжения публикации «Поднятой целины» в газете, ни откликов. Появились иные сочинения и иные имена: Александр Безыменский — поэма «Большевики Москвы», Григорий Рыклин — очерк «Большевики Трех Гор». В последнем, январском номере обзор «Нового мира» с критикой журнала: «Не вел борьбы за защиту партийной линии в литературе… Он хотел остаться нейтральным… Использован для скрытой борьбы против партийной линии…»

Февраль: статья «За партийность литературной критики» — «Поднятая целина» осталась без внимания.

Март: статья «За ленинизм в литературе» — ничего о «Поднятой целине».

Апрель: обзор высказываний партийных и профсоюзных активистов «Что вы читаете?» — Шолохов в числе читаемых не упомянут. Статья «За ленинскую литературную критику», с осуждением рапповских вульгаризаторов. О том, как они уничтожали «Тихий Дон» и «Поднятую целину», ни слова.

Июнь: вышло два номера журнала «Новый мир» с «Поднятой целиной» — ни слова в «Правде».

Июль и далее — все номера без Шолохова, но со статьями о новых романах Новикова-Прибоя, Петра Павленко и творческом пути Леонида Леонова. Еще идут стихи Безыменского и в нескольких номерах очерки Ставского «Письма из станицы». Журнал полностью заканчивает публикацию «Поднятой целины», вышла книга, но никакого отклика: ни рецензий, ни писем, по обычаю, с отзывами читателей.

16 ноября в «Правде» на последней странице в косяке мелкострочных новостей мелким шрифтом напечатано: «Новые книги выпускает в ближайшее время издательство „Федерация“». В большой череде книг наконец-то упомянут роман Шолохова.

Май… Не случайно этот месяц ставлю в конец хроники, тем самым выделяя одно исключение: в «Правде» опубликован отрывок из «Поднятой целины» и прозвучала первая похвала романа в печати — по совпадению — в день рождения Шолохова.

На это отважился Михаил Иванович Калинин, председатель Центрального исполнительного комитета СССР. Его любили величать «всесоюзным старостой». Он рискнул не дожидаться, когда публично выскажется генеральный секретарь ЦК. Как член Политбюро ЦК, он принимал начинающих писателей и произнес речь, которая была опубликована в газете: «Смотрите, Шолохов! Ведь „Тихий Дон“ и „Поднятая целина“ — лучшие наши произведения. А писал человек в глухой провинции, в маленькой станице, и никакие журналы для начинающих ему не помогали. Работал много — вот и вырос».

Итак, «Правда» не усердствует в откликах на «Поднятую целину».

В ОГПУ и Кремле узнали, что американский журнал «Ньюсуик» пишет об авторе «Поднятой целины»: «Мистер Шолохов сумел преодолеть полицейские кордоны, окружающие русскую литературу, и показывает западным читателям яркие, интересные характеры, возбуждая симпатии к героям, плохим, так же как и к хорошим. Удивительно, что он остается еще на свободе…»