Триумф и трагедия исхода (фоторепортаж из афганского прошлого)

Триумф и трагедия исхода (фоторепортаж из афганского прошлого)

15 февраля 1989 года командующий 40-й армией боевой советский генерал Громов последним пересёк границу двух государств по мосту через реку Пяндж, поставив таким образом невидимую точку в беспощадной войне, растянувшейся вместо нескольких недель на девять лет и три месяца. Громова сопровождал сын-подросток, счастливый и радостный. Но был ещё один сын своих родителей, неприметный рядовой Игорь Ляхович, погибший 7 февраля, за полтора месяца до своего двадцатилетия. Его привезли на броне БТРа боевые друзья, укрыв плащ-палаткой и поставив рядом ручной пулемёт, на стволе которого повис осиротевший голубой берет. А дома было получено последнее письмо: «Мама, больше не пиши сюда, нас выводят, и твоё письмо может меня здесь не застать. Как только перейдём мост, я напишу». Матери, ставившей памятник сыну, не советовали писать ничего лишнего на плите. Но она собралась с духом и на свой страх и риск заказала надпись со строчкой: «Погиб в Афганистане». Были там и стихи:

Прости меня, мама, за горе и слезы,

Что я вам невольно принёс…

Пусть обо мне вам напомнят берёзы,

Мне так не хватало берёз.

Он был одним из 15 тысяч советских граждан, официально погибших на той войне. Были ещё десятки тысяч раненых, инвалидов, алкоголиков и наркоманов. Многие встали в одну шеренгу с бандитской братвой, на практике применяя боевой опыт против соотечественников. В этой грандиозной трагедии принимали участие тысячи наших земляков, многие из которых сложили головы на пыльных дорогах далёкой загадочной страны, не покорившейся в XIX веке даже отборному британскому экспедиционному корпусу.

Памятник с именами героев стоит рядом с училищем искусств, буквы на стелах уже потускнели, а кое-где и почти не видны… По неизвестно чьему хотению прекрасная площадь, украшенная сейчас воинским храмом в честь Димитрия Донского, называется площадью Губкина, даже не Площадью Искусств! Людям свойственно забывать триумфы и трагедии прошлого – но болят раны молодых ветеранов, мучают фантомными болями ампутированные руки и ноги, скрипят протезы, снятся ночные бои, беспокоящие обстрелы и взрывы мин, и снова по-верблюжьи ноют спины, когда-то нагруженные до предела оружием и боезапасом. В первую чеченскую офицеры и прапорщики, прошедшие Афганистан, учили молодых: берите максимум патронов и сигарет, минимум пайка – без еды можно продержаться, а без боезапаса – нет!

Л. И. Брежнев и король Захир Шах.

Из истории афганского вопроса: Войска согласно приказу маршала Устинова пошли на Афганистан по воздуху и в боевых колоннах ровно в 15:00 25 декабря 1979 года. Профессиональные военные (каким не был Устинов, министр обороны СССР) были против ввода войск, но в Политбюро их не слушали. Решение с подачи Андропова, Громыко и того же Устинова был принято на скорую руку, и как историческая память об этом событии сохранилась только одна бумажка, написанная от руки под загадочным заголовком: «О положении в А.». Уже в первую неделю мы потеряли 60 человек убитыми, из них 19 – при штурме Тадж-Бека, новой резиденции кровавого палача Хафизуллы Амина, получившего своё образование в США. Дальше покатился снежный ком потерь. Всего же через Афганистан прошло 629 тысяч граждан СССР.

Погибло ПОЛТОРА МИЛЛИОНА афганцев! Результатом войны стала неутихающая с тех пор война всех против всех, чем не преминули воспользоваться американские «демократизаторы Вселенной», вырастившие целые стаи бен-ладенов, которых теперь «ищут пожарные, ищет милиция». В общем, проиграли все, и на этом фоне массовый личный героизм советских воинов понемногу был умело затёрт пропагандой мускулистых и неуязвимых Рэмбо без страха и упрёка. Теперь мы наблюдаем агонию Ирака.

Старейшины под чинарой в Дарвазе Афганского Бадахшана.

Между фото пуштунов с чалмами на головах и пуштунов из аэродромной охраны с автоматами на груди – почти сто лет! А похожи, как братья!

Но по-прежнему 15 февраля на площади у колледжа искусств Тюмени собирается у памятника поредевший строй поседевших ветеранов. Полевая кухня, фронтовые сто грамм – и дальше, к мирным заботам тех, кто выдержал пресс «афганского синдрома». А некоторые до сих пор пишут стихи.

Командир ЗАС (засекреченной аппаратуры связи) прапорщик В. Туманов у БМД. Недалеко его верный конь – ЗИЛ-131, набитый взрывчаткой и заминированный на случай захвата аппаратуры противником.

БАБКИНА МОЛИТВА

Ангелы, Архангелы, где вы были…

Когда сел в самолёт «Самарканд – Кабул»?

В далёкой деревне собаки выли

и тревожно ржал лошадей табун.

Бабка Федора к иконе припала,

Богородице усердно молясь.

Звёзд в это утро много упало

Я же попал в ДШБ, но в связь.

Подчинённый Туманова, радиотелефонист Сергей Костомаров из Заводоуковска, автор неплохих стихов, в первые месяцы службы в Афганистане. Гардез, Пактия, недалеко от Пакистана.

Крестик нательный, а сам – комсомолец,

броник тяжёлый, рация, автомат,

Не выдержит каждый и многоборец

Лишь песок на зубах да мат.

Азия – дикая, чужая религия,

взгляд исподлобья, словно в прицел.

К черту романтику, лишь чудо великое —

Бабки молитва и то, что я цел.

Ангел-хранитель, тебе особо

благодарность земных, неубитых тел.

От всех, кто дождался, большое спасибо:

Справился всё же, за мной доглядел.

ШУРАВИ

Я прощения прошу, народ Афгана,

За империю почившую свою.

Не даёт уснуть не заживающая рана —

Что свободу попирали мы твою.

Всех прости, живых и тех, кто в небо

Прямо с боя, молодым шагнул.

Многим двадцати ещё ведь не было,

Когда их оцинковал Кабул.

А над выжившими, здравствующими нынче

Круг почёта совершают журавли.

Клином, строем, каждым взмахом кличут:

«Не сдавайся, не печалься, шурави».

Сергей Костомаров

(Гардез, провинция Пактия, 1984–1986 гг.)

Группа моджахедов. Ашмар, провинция Кунар, 1980 г.

Фото: Pascal Manoukian/Sygma.

Афганцы у разбитого советского вертолета. Ашмар, провинция Кунар, 18.01.1980

Фото: Alain DeJean/Sygma.