«Встречи-98». Песенный мюзикл

«Встречи-98». Песенный мюзикл

Несколько лет назад вышел солидный двухтомник — «Алла Пугачева глазами друзей и недругов». Два тома собрали статьи, репортажи, интервью, опубликованные в газетах и журналах за четверть века, с 1974 по 1997 год. И сюда вошло далеко не все. Не каждый может похвастаться таким вниманием журналистов.

Но странное дело: многим из пишущей братии — и друзьям и недругам — представляется движение актрисы к известности как шествие от успеха к успеху по дороге, сплошь устланной розами. Шажок — и победа, еще один — золотая медаль, следующий — орден. И розы, розы, розы. В общем, миллион алых роз на пути радости и достижений.

Почему же сама Алла видит этот путь, по которому шла и продолжает идти, несколько иначе?

В одной из песен, ставших ее своеобразным символом веры, она поет:

Как тревожен этот путь. Не уснуть мне, не уснуть.

Деревеньки купола, и метель белым-бела

Отрешенно закружила, чтобы снова я решила

Все вернуть. Как тревожен этот путь

Куда-нибудь. Как тревожен этот путь. Мой путь...

После первых выступлений на эстраде она оставляет концерты, поступает на дирижерско-хоровое отделение Музыкального училища имени Ипполитова-Иванова.

«Доброе утро» по инерции еще обратилось к ней раз-другой. Одна ее запись — «Если найдешь любовь» Таривердиева — даже каким-то образом редакторам удалось протащить на пластинку. Но то ли учеба брала свое, то ли Алла не хотела быть навязчивой, то ли, наконец, радиоредакцию заела текучка, но о дебюте в эфире быстро забыли — он стал одним из «очередных», к каким на радио привыкли.

Но и после окончания училища она не напоминает о себе. Шок, полученный от первых гастролей, не проходил, и мысль «на эстраде мне не место» крепко засела в голове. Пугачева идет работать по специальности — преподает хоровое пение в школе, а затем поступает концертмейстером в Училище циркового и эстрадного искусства.

В этом училище на Ямском поле мы вели съемку, когда Аллы там, разумеется, давно уже не было. В манеже по-прежнему работали акробаты, жонглеры, фокусники, только теперь из мощных динамиков звучала музыка с кассет или компакт-дисков. Нужда в концертмейстерах отпала.

А как красиво звучит — концертмейстер! В прямом переводе с немецкого и того лучше — мастер концерта! Концерты Аллы были длиннейшими, до боли в суставах, — она аккомпанировала будущим циркачам, часами тренировавшимся в учебном манеже.

— Это на представлениях — блеск и красота, а в жизни — труд и нищета, — сказала она.

Работала до седьмого пота. Сидела за видавшим виды пианино и играла, играла, играла. Это давало единственную возможность заработать: нужно было кормить появившуюся на свет Кристину — к тому времени Алла стала матерью-одиночкой.

За клавишами она просидела больше года. С утра до вечера наигрывала до чертиков осточертевшие мелодии песенных шлягеров. А когда уже не было сил их слышать, начинала импровизировать, не замечая, что рождалась новая музыка. Может быть, это и был первый шаг к сочинению своих песен.

В свое время газетчики много писали о Театре песни Аллы Пугачевой. Да она и сама говорила об этом не раз. Ходили слухи, что для такого театра уже подыскано помещение, называли даже конкретный адрес — Садово-Сухаревская, бывший кинотеатр «Форум»; говорили, что не сегодня-завтра двери этого театра широко распахнутся. Но мечта Пугачевой по-настоящему осуществилась только на «Рождественских встречах-98» в том самом «Олимпийском».

До этого Алла два года не выступала. Нигде. Говорила журналистам. что устала, решила устроить перерыв, забыть о концертах, почувствовать себя не актрисой, а семейным человекам, женой, ведущей домашнее хозяйство. Иногда говорила и о том, стоит ли вообще возвращаться на эстраду.

Но надолго ее не хватило. Она вернулась. Вернулась другой Пугачевой, не только знакомой актрисой-певицей. За якобы домашним хозяйством месяцами в ней зрел новый замысел, не оставлявший ее ни на день. И вернулась она прежде всего, чтобы поставить театральный спектакль — никогда не виданный прежде мюзикл, написанный не одним композитором, а составленный из песен разных авторов. Вернулась с продуманным до мелочей сценарием, отобранным материалом, точным видением героев. Как говорил знаменитый француз Рене Клер: «Фильм готов — осталось только его снять».

Песенный мюзикл Пугачевой вызвал скепсис задолго до премьеры не только недругов, но и друзей: «И что ей все неймется? И куда ее тянет?! Тут и грохнуться недолго!»

Но она репетировала как одержимая, не зная устали. На людях держалась. Подсказывала, помогала, советовала. Если у кого-то не получалось, не кричала: «Не верю!» — а выбегала на сцену и показывала, как, по ее мнению, это можно сделать.

Валясь с ног, приходила домой, а среди ночи опять просыпалась в холодном поту: «А вдруг не получится?»

Зрелище получилось, и получилось необычным. Спектакль с прологом и эпилогом, в пяти картинах: «Французский дворик», «Рыцарский замок», «Пристанище рокеров», «Ярмарка», «Москва вечерняя». Декорации Бориса Краснова. Художник на этот раз превзошел себя. Создал не просто эффектное оформление, но действовал в строгом соответствии с замыслом постановщика, нашедшего для каждой картины свой стиль, свой образ. Все участники мюзикла оказались не солистами, выходящими на публику спеть свои песни, а действующими лицами единого музыкального представления.

А сколько новых имен! Уже в прологе, поставленном Аллой в бешеном темпе, я увидел артистов, о которых никогда не слыхал, например, группу «Х-миссия». Молодые ребята, спортивно закаленные, в костюмах от Юдашкина, пели и танцевали с таким азартом, что вовлекали в свой круг всех — и на самом деле, и виртуально.

И главное, воплощали идею пролога, простую, как мычание, но тем не менее прекрасную и необходимую каждому — жизнеутверждение.

Конечно, не будь предыдущих «Встреч», Пугачева не справилась бы с такой непростой задачей. Она сумела найти атмосферу каждой картине, оригинальное, неповторяющееся решение. Но перед ней возникли сложности, которые поддаются не многим режиссерам. Во «Французском дворике», например, на сцене сразу полсотни артистов — такая, как говорят в кино, массовка встречается разве что в Большом. Но там с нею поступают просто:

— Хозяин просит дорогих гостей прослушать пастораль «Искренность пастушки»!

И вся массовка замирает, внемля дуэту Прилепы и Миловзора в «Пиковой даме». Аналогично ведут себя дорогие гости и на балу в «Лебедином озере», безмятежно наблюдая за танцами венецианцев, испанцев, венгров и русских. К этому все привыкли и воспринимают гостевое окружение в качестве восковых фигур, призванных ничем не отвлекать внимание зрителей от героев.

Пугачева смогла всех гостей «Французского дворика» сделать действующими лицами. Расположив их небольшими группами, она каждой придумала задание: вы ведете беседу за бокалом вина, вас увлекла игра в карты, вы торгуете цветами, вы горячо спорите, вы обсуждаете наряды товарок, вы протираете окна «Таверны» и т. д.

Но если в это время идет любовное объяснение, вынесенное в центр внимания зрителей, то вся жизнь окружения подается чуть приглушенно. Кажется, режиссер напутствовал массовку:

— Тише! Спокойнее! Не тяните одеяло на себя! Вы не слышите объяснения в любви, живете своей жизнью, но влюбленным не должны мешать.

Если же солисты затевают темпераментный танец, внимание массовки тут же переключается на них: кто-то начинает пританцовывать, кто-то отбивает ладошами ритм, а кто-то пускается в пляс. Жизнь в этой картине не прекращается ни на минуту. Пугачева использовала здесь, как, впрочем, и в других, картинах, и освещение, которое меняется неоднократно, и звуковую партитуру. Чисто условные приемы дают ей возможность сделать акценты на главном и создавать разнообразное театральное действие.

Но не забудем: она не только режиссер-постановщик — она и персонаж мюзикла, который участвует во всех его картинах. В этом своя сложность.

Ни для кого не секрет — большинство зрителей шли на «Рождественские встречи», чтобы увидеть и услышать саму Пугачеву. А свое появление на сцене Алла обставила так, будто собралась отвергнуть зрительские ожидания. Ни эффектного выхода, ни фанфар, ни яркого луча из «пушки». Никакая она не хозяйка, она — среди массовки и так же занята делом, как и другие, занята настолько, что поначалу ее можно и не заметить. Странно, не правда ли? Или она боялась другой напасти?

Мне довелось однажды быть на премьере балета, поставленного знаменитой балериной. Она, как всегда, была вне критики, и как к танцовщице к ней никаких претензий. Но, может быть, оттого, что шел первый спектакль и она волновалась не за себя, а за свою работу режиссера, пока она находилась на сцене, я видел: передо мной не главный персонаж балета, а его хозяйка. Ее строгий глаз постоянно следил за всеми, губы неожиданно сжимались недовольно, а на лице сквозили настроения, прямо противоположные тем, что должна бы испытывать ее героиня.

Алле, слава богу, удалось избежать этого. На сцене мюзикла она и среди массовки оставалась «человеческой женщиной» — хорошее горьковское определение, равной среди равных. И только когда начинала петь, все внимание сосредотачивалось на ней, и все вдруг понимали, что равных ей нет.

Кстати, не из-за этого ли после первого спектакля раздались недовольные голоса зрителей:

— Что ж это она поет так мало?! На афише — «Рождественские встречи Аллы Пугачевой», а мы услышали четыре песни за три часа!

А газетчики в первых рецензиях зло писали о «суррогате новых „Рождественских встреч“. „Вместо свидания с популярной певицей зрителям подсовывают все что угодно!“

— Да я просто забыла о себе, — объяснила мне Алла. — И после премьеры нужно было сразу решить, как быть дальше.

Филипп Киркоров рассказал: «Алла подняла невероятную глыбу, но не думала о себе. Она решила: „Это такой спектакль! Зачем еще Пугачева? Спою три песни — и будет достаточно!“ Но люди оказались не готовы к такому повороту, ведь при всем звездном составе мюзикла „Олимпийский“ заполняли потому, что все ждали Пугачеву.

И как только закончился первый вечер, Алла собрала собрание. Я ей еще до этого сказал: «Мне тоже не хватает Пугачевой в этом спектакле. Алла, дорогая, зрители ждут тебя. Ты можешь спеть еще несколько великолепных песен — они у тебя есть, они готовы!» Она вздохнула, но, очевидно, поняла: это ее крест по жизни.

Но ведь в таком случае надо от кого-то избавиться, время программы не безгранично. Это главная проблема и других «Встреч». Чтобы появилось место для Аллы, ей надо кого-то убрать. А она говорит: «Не хочу себя вставлять». Ей: «Надо, Алла!» Она: «Не хочу!»

Вела собрание она сама. Очень жестко вела. Оно шло почти четыре часа. Закончилось под утро. Об этом собрании ходят легенды. Кто-то так его описывает, кто-то иначе. Я помню, что было выпито много коньяка. Насухую трудно вести сложный разговор и по живому резать. Ей было жаль распрощаться с некоторыми, но она была вынуждена сделать это. Среди тех, с кем она рассталась, находились очень популярные артисты и ее друзья. Кто-то, как настоящий друг, ее понял, кто-то обиделся навсегда.

На следующий вечер, когда Алла увеличила раза в три количество своих песен, зрители рукоплескали. Они получили все, что хотели: и хорошее шоу, и свою любимую певицу с новыми песнями в разных эпизодах увидели, в разных характерах и в разных костюмах, в бальном платье в том числе. И программу она вела, и с Киркоровым целовалась, и с рокерами тусовалась, и о Москве пела. Исполнилось ведь 850 лет Москве, и когда в московском эпизоде открывался занавес и за секунды возникал заснеженный манеж, на фоне которого Алла пела, публика от восторга стонала. А когда появлялся огромный кремлевский храм, все вставали. Я вот сейчас говорю, а у меня мурашки по телу: это было невероятно торжественно и красиво.

Тот мюзикл стал событием. Думаю, поймут это лет через десять. Люди посмотрят его еще раз и увидят, что подобного у нас не было и, наверное, еще долго не будет. А мы, кто выходил тогда на сцену, может быть, как никогда прежде почувствовали себя артистами. Не обезьянками в зоопарке или цирке, из которых сегодня делают средство зарабатывания денег, а именно артистами, участниками грандиозного спектакля. Думаю, со мной согласятся все. На вопрос «куда ты идешь?» мы с гордостью отвечали: «Я работаю в „Рождественских встречах!“