Глава 20 Ощущать себя любимой

Глава 20

Ощущать себя любимой

Пока я была во Франции, Джонатан постоянно звонил и присылал сообщения. Когда я вернулась домой, мы договорились пообедать вместе.

Я все еще частенько давилась едой, могла закашляться, даже до рвоты. Но это была не единственная проблема. В ресторане было гораздо светлее, чем в баре, где мы встречались до этого. Поэтому мне нужно было сильно постараться, чтобы замаскировать все мои шрамы. Знакомый визажист рассказывал мне о новой минеральной пудре. Она легче, чем густая крем-пудра, которой я обычно пользовалась. Я подумала, что с ней буду чувствовать себя более уверенно.

— Мне нужно купить такую пудру, — объявила я маме.

Я уже рассказала родителям о Джонатане. Они улыбались и говорили все, что, как им казалось, я хотела услышать. Но я знала, что они беспокоятся. Я видела тревогу в их глазах. Они боялись, что что-то пойдет не так, а я еще недостаточно окрепла, чтобы справиться с разочарованием. Меня тоже это тревожило, но останавливаться я не собиралась.

— Не волнуйся. Мы поедем и купим эту пудру, — предложила мама, и мы обошли все магазины косметики в радиусе двадцати пяти миль, пока не нашли то, что нужно.

Однако за пару часов до того времени, как Джонатан должен был заехать за мной, он прислал сообщение, что задерживается: у него на работе какое-то совещание. «Может, перенесем встречу?» — спросил он. Я расплакалась. Все-таки я ему не нравлюсь. Я так и знала! Он передумал или встретил другую девушку, нормальную. Он решил, что со мной будет слишком много сложностей.

— А если он сказал правду? — возразила мама. Но я инстинктивно подозревала худшее. Нервная система у меня все еще была очень слабой, и любая неприятность казалась вселенской катастрофой. Наши отчаянные поиски нужной пудры оказались совершенно напрасными. А отмененное свидание — это конец света.

Однако в конечном итоге мама оказалась права: я напрасно паниковала, и на следующий же день мы с Джонатаном встретились в ресторане. На мне было длинное платье с цветочным рисунком, волосы завиты, как надо, минеральная пудра на месте. Я внушала себе сохранять спокойствие. Не обращать внимания на нервную дрожь, не паниковать из-за яркого света над головой. Я старалась улыбаться и болтать о пустяках, не зашлась в истерике, когда подавилась рыбой и пришлось бежать в туалет из-за рвотных спазмов. Старалась унять дрожь в руках и поверить Джонатану, когда он говорил, что я прекрасно выгляжу.

После этого мы стали встречаться несколько раз в неделю. Мы ходили на скачки с моей старой подругой Тэми, я познакомилась с матерью Джонатана, а он приходил к нам домой знакомиться с моими родителями.

— Очаровательный молодой человек! — с улыбкой заметила мама. — Умный, общительный, раскованный. И почему он до сих пор не женат — ума не приложу!

Я только закатила глаза. Однако в глубине души была рада, что он понравился родителям.

Теперь я начала беспокоиться по поводу маски. Я снимала ее каждый раз, когда шла на свидание с Джонатаном, хотя этого делать было нельзя — это могло замедлить процесс восстановления кожи. Однако я не могла заставить себя сказать ему о маске. Я уже и так слишком много на него вывалила. Если у твоей девушки все лицо в шрамах, которые почти скрывает косметика, — это одно, но, если она выглядит, как Ганнибал Лектор, — совсем другое.

— В конце концов тебе все равно придется ему сказать, Кэти, — увещевала мама. Я кивала в ответ. Скажу. Только не сейчас.

А спустя несколько недель я перенесла серьезное потрясение. По непонятной причине меня вдруг потянуло проверить страницу Дэнни на MySpace. В камере у него не было доступа к Интернету, поэтому он не мог обновлять данные. Мне просто было интересно, размещал ли кто-нибудь информацию обо мне.

Как только я кликнула на его страницу, руки предательски задрожали. Там была моя старая фотография из журнала «Дейли Стар», на которой я красовалась в бикини. И под ней стояла подпись, сделанная Дэнни совсем недавно: «Моя прекрасная принцесса. Прости. Я скучаю по тебе, малышка».

Я вскрикнула: мне показалось, будто он шепчет эти слова мне на ухо. Словно он выбрался из компьютера и прикоснулся ко мне. Как он это сделал?

— Мам! — закричала я, и она тотчас прибежала из кухни. — Посмотри! — я ткнула пальцем в эту жуткую приписку. — Ты должна срочно позвонить в полицию!

Мама долго не могла меня успокоить.

А потом я разозлилась. Ах, он скучает по мне?! Я тоже по себе скучаю. Но той хорошенькой блондинки в бикини больше не существует. Он убил ее. Но и после этого не хочет оставить в покое.

Полиция выяснила, что Дэнни выходил в Интернет со своего мобильного телефона. Ему запретили пользоваться мобильным и в наказание закрыли доступ к спортзалу.

— Как вообще в его руки попал телефон?! — кричала я. — Он мог при помощи мобильного найти киллера и приказать убить меня. Может, он разработал план, как покончить со мной навсегда? Или подговорил кого-нибудь еще из своих друзей напасть на меня.

— Мы разбираемся с этим, Кэти. Вам не о чем беспокоиться, — заверили в полиции.

Будто и этого было мало, у Дэнни хватило наглости обратиться в министерство юстиции с жалобой на то, что его лишили права посещать тюремный спортзал. История снова попала в газеты, хотя мое имя по-прежнему не называлось. Заголовки гласили: «Человек, изнасиловавший телеведущую, жалуется на ущемление своих прав в тюрьме».

Ярость и гнев захлестывали все мое существо. Мне хотелось кричать — настолько это все было несправедливо. Неужели Дэнни считает, что с ним поступают слишком сурово? У него есть крыша над головой, его кормят. Он здоров, не искалечен и не обезображен, как я. Да ему повезло!

— Он считает, что у него серьезные проблемы только из-за того, что ему не позволяют посещать спортзал! Это смехотворно! — возмущалась я. Это было отвратительно. Но вовсе меня не удивляло. Он даже пытался подать апелляцию по поводу обвинения в изнасиловании. Почему он не может просто признать, что сделал это?!

Лечение шло своим чередом. В августе 2009 года мистер Джавад решил, что мне нужна операция по исправлению линии подбородка. Он объяснил, что возьмет кожу из области паха и пересадит на подбородок. Благодаря этой операции лицо станет более подвижным. А мне казалось, что это шаг назад в процессе выздоровления. Снова операция, снова боль.

— Вам виднее, — натянуто улыбнулась я.

Когда мы с мамой спустились на занятие к Лизе, я призналась ей, что боюсь рассказывать Джонатану о маске.

— Ты не можешь отказаться от нее, Кэти, — сказала Лиза. — Если ты не будешь ее носить, твое лицо не восстановится. Ты уже так много сделала, что не имеешь права все испортить.

— Знаю. Но как мне ему сказать?

— Может, твоя мама попробует объяснить ему? Я уверена, он поймет.

Я посмотрела на маму, и та согласно кивнула. Наверное, малодушно просить ее поговорить с моим поклонником вместо меня? Мне не хотелось проявлять слабость. Но я не знала, как еще можно справиться с этой проблемой.

После занятия я встречалась со стоматологом-ортодонтом. Из-за постоянного давления маски у меня деформировался прикус. Мне нужны были скобы. Я многое не могла исправить в своей внешности, но это было мне по силам. И я решила заняться этим.

— Слишком рано, — покачал головой врач. — Неразумно это делать, пока вы не сняли маску. Давайте немного подождем.

Эта неудача стала последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, и я разрыдалась. Мама пыталась утешить меня, как обычно говорила какие-то слова. Однако я оттолкнула ее.

— Ради Бога, прекрати меня опекать! — огрызнулась я, и она обиженно отвернулась. Бедная моя! Ей всегда первой доставалось от меня. Именно на нее я выливала весь свой гнев, раздражение, ярость. Но я не могла сдержаться. Иногда эти чувства переполняли меня, и я взрывалась, а потом мне всегда было ужасно стыдно! Мы возвращались домой в молчании.

Спустя полчаса пришел Джонатан. Я кинулась в спальню, чтобы привести себя в порядок. А мама проводила его в гостиную. Когда я спустилась, то по выражению их лиц поняла, что она уже рассказала ему о маске. Мама под каким-то предлогом вышла, оставив нас наедине. Джонатан повернулся ко мне.

— Не стоило так беспокоиться, — сказал он с ободряющей улыбкой. — Я понимаю, зачем тебе нужно носить маску, и не хочу помешать твоему выздоровлению. Я преклоняюсь перед твоим мужеством, Кэти Пайпер. Ты просто потрясающая девушка.

— Спасибо, — еле выдавила я, вспыхнув от гордости, удовольствия и облегчения. — Ты тоже ничего!

Прошла неделя. Я поехала в больницу на операцию по пересадке кожи и коррекции линии подбородка. Джонатан приезжал меня проведать. Вид у меня был еще тот — без макияжа, да еще и при безжалостном свете флуоресцентных ламп. Но он не отводил взгляда, часами сидел у моей кровати, держал меня за руку.

Это еще больше укрепило наши отношения. Вечера мы проводили в баре с друзьями или дома перед телевизором — смотрели фильмы на DVD, поедая горы чипсов. А один раз ненадолго съездили в Рим.

Мы с Джонатаном стали полноценной парой — во всех смыслах. Мне было непросто решиться на интимные отношения. После изнасилования я испытывала брезгливость по отношению к своим половым органам — даже не могла пользоваться тампонами. Но мне отчаянно хотелось снова построить нормальные, полноценные отношения, снова стать взрослой женщиной — я ведь так долго ощущала себя беспомощным ребенком.

Я безоговорочно доверяла Джонатану — он был всегда таким нежным, понимающим. И когда перед внутренним взором всплывали вдруг сцены изнасилования, я гнала их прочь. Я все еще не ощущала своей сексуальности. Но чувствовала себя в безопасности и знала, что меня любят. Джонатан всегда говорил, что я красавица, — даже ненакрашенная, даже в маске. Он принимал меня такой, какая я есть. И, сама того не замечая, я тоже приняла себя. Я перестала шарахаться от собственного отражения и даже купила огромное зеркало в спальню.

— Он самый лучший парень из всех, с которыми я когда-либо встречалась, — сказала я маме. — Какая ирония! Я встретила его только теперь, когда выгляжу вот так.

Но хотя любила Джонатана и он любил меня, я все еще не могла полностью открыться и впустить его в свою жизнь. Наша любовь не могла волшебным образом исправить все, она не могла убрать шрамы с моей души. И я держала Джонатана на расстоянии. Я колебалась, боялась, вдруг Дэнни узнает о нем и попытается ему как-то навредить.

Однако у меня не было времени раздумывать над нашими проблемами. К октябрю 2009 года документальный фильм, который назвали «Кэти: мое прекрасное лицо», был готов к показу.

Мы с родителями поехали в Лондон на предварительный просмотр на телестудии Четвертого канала. Там же были мистер Джавад с женой и детьми и вся съемочная группа.

Как только мое изуродованное лицо появилось на большом экране, я съежилась от ужаса. Словно что-то сокровенное выставили на всеобщее обозрение. А потом, когда первое замешательство прошло, происходящее на экране заворожило меня. Было крайне интересно видеть, через что мне пришлось пройти и какого прогресса я добилась.

— Молодец, Кэти. Я так горжусь тобой! — повторял мистер Джавад, после просмотра пригласив нас на обед в индийский ресторан.

На следующий день я, волнуясь, показала фильм, записанный на диск, Джонатану. Я больше следила за выражением его лица, чем за происходящим на экране. И видела, как он пришел в ярость оттого, что сотворил Дэнни.

— Я готов убить его за то, что он с тобой сделал! — сказал Джонатан, прижимая меня к себе. — Я больше никому не позволю тебя обидеть.

Прошло несколько недель. Мэгз, очаровательная женщина, которая работала в отделе рекламы студии, спросила меня, соглашусь ли я участвовать в рекламной кампании документального фильма перед премьерой. Она объяснила, что я могу оказать любую посильную помощь и при этом сама решить, какую именно.

— Хорошо, — согласилась я.

Когда мы начинали, мне трудно было представить, что этот фильм вызовет такой большой интерес: я давала одно интервью за другим для газет и телепрограмм, таких как «Завтрак с Би-би-си» и «Сегодня утром». Мама ездила со мной на эти интервью и пришла в неописуемый восторг, когда с нами подошел поздороваться Филлип Скофилд. Мама была его поклонницей еще с тех пор, как он играл в мюзикле «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов». Хихикая, как девчонка-подросток, она попросила разрешения сфотографироваться с ним.

— Мам, прекрати его клеить! — слегка подтолкнула я ее локтем. — Ты меня просто смущаешь!

Когда я говорила с ним и Холи Уиллоби, когда рассказывала им о том, как встретилась с Дэнни, о нападении и адской боли, я вдруг поняла, что моему мучителю не удалось заставить меня молчать, не удалось подчинить себе или сломать. И сейчас я сидела на самом знаменитом в Британии диване, рассказывая всей стране о своем увечье и применявшихся методах лечения. Я была горда собой.

Когда документальный фильм показали по телевидению, я все еще была занята рекламной кампанией, и у меня не было времени по-настоящему осознать, что мое лицо видели на экране в каждом доме по всей стране.

Все равно никто не станет смотреть этот фильм, — думала я, когда мы с Джонатаном ехали в гости к Тэми. Мы решили собраться с друзьями и посмотреть его вместе. Тэми выставляла на стол тарелки с едой, и вдруг на меня накатил страх. Я уже показывала Джонатану копию фильма, поэтому не боялась его реакции. Но как насчет всех остальных? Может, они будут смеяться надо мной? Или решат, что я просто уродливая дурочка, которая окажет миру услугу, если спрячется куда подальше? Что, если еще какой-нибудь псих посмотрит этот фильм и решит добить меня, завершить начатое Дэнни?

Фильм стартовал, и я осмелилась оглядеться по сторонам. Ребята смотрели и плакали. Джонатан сжал мою руку. Когда фильм закончился, все сразу загомонили. Какими только словами они не обзывали Дэнни!

— Ты все равно красавица, — сказала Тэми. — А ему гнить в аду!

А вечером я получила сообщение от Джесси, режиссера фильма: Три и восемь десятых миллиона! Я не поняла. Не может быть, чтобы столько людей просмотрели этот фильм. Или это столько жалоб поступило на студию? Может, мое лицо все-таки слишком страшное, чтобы показывать его по телевизору? «Три и восемь десятых миллиона зрителей!» — подтвердила Джесси, и я ахнула от удивления. Сумасшествие какое-то! Не могла же моя история заинтересовать столько народа! Здесь какая-то ошибка!

Но когда на следующее утро мы со Сьюзи отправились за покупками в Бейсингсток, я убедилась, что никакой ошибки нет. Я рассматривала товар в магазине аксессуаров, подыскивая какой-нибудь сувенир, чтобы отблагодарить Джесси. Ко мне подошла какая-то женщина.

— Простите, что отвлекаю, — неуверенно улыбнулась она, — но это не вы та девушка из документального фильма, который вчера показывали по телевидению?

— Да, — настороженно подтвердила я.

— Это просто потрясающе! Я и смеялась, и плакала, мне было так жаль вас! Вы по-прежнему красивы, Кэти!

— О… Спасибо. Большое спасибо! — неуверенно ответила я, не в состоянии поверить, что это происходит на самом деле. Я так долго боялась чужих людей, и вот совершенно незнакомый человек подходит ко мне и говорит такие добрые, такие замечательные слова. Женщина ушла, а я повернулась к сестре.

— Дай пять! — взвизгнула Сьюзи, и я рассмеялась от восторга.

И это была только верхушка айсберга. С каждым днем я все больше убеждалась, что этот фильм произвел колоссальное впечатление. «Привет, Кэти!» — говорили мне совершенно незнакомые люди. Меня останавливали прямо на улице, чтобы сказать: «Кэти! Вы просто молодчина!» или «Надеюсь, этот зверь никогда не выйдет на волю!» Я была ошеломлена. И в первые секунды в душе поднимался привычный страх. Меня все знают, значит ли это, что на меня теперь легче напасть? Может быть. Но вместе с тем я почувствовала, что мне больше не нужно прятаться от людей.

Как странно, — думала я. — Прежде я только мечтала о славе. А теперь получила, хотя на этот раз вовсе не искала ее. Это настоящее признание!

После выхода фильма на телеэкраны на меня обрушилась лавина писем, адресованных Кэти, девушке с Четвертого канала. Они приходили целыми пачками от мужчин и женщин всемозможных возрастов, из самых разных точек Британии. Мне писали люди, которые, как и я, получили серьезные ожоги, и те, кто страдал от жестокости в семье. Писали девушки, которые подвергались сексуальному насилию, и парни, пережившие автомобильные аварии. Писали подростки, над которыми издевались сверстники из-за их прыщей или лишнего веса. И просто люди, которые хотели меня поддержать.

Когда идешь по улице, держи голову высоко, потому что таких, как ты, — одна на миллион.

Гордись своим новым красивым лицом, Кэти. Оно отражает твою прекрасную душу.

Наилучшие пожелания от человека, покоренного твоим мужеством. Ты по-прежнему прекрасна!

Я отец двоих сыновей примерно твоего возраста. И хочу, чтобы ты знала: если один из них приведет тебя в наш дом, я буду гордиться, что он нашел себе такую достойную спутницу жизни.

Кэти, ты красавица. Твое мужество потрясает. Никогда не сдавайся. Все твои мечты обязательно сбудутся!

Дорогая Кэти! Мне одиннадцать лет. Ты — мой кумир!

Ты — яркая звездочка. И пусть твой свет никогда не померкнет!

У меня дух захватывало от этих писем. Я читала их, и слезы текли по щекам. Я была небезразлична этим людям. Они нашли время, чтобы написать мне, и это очень много для меня значило. Выражая им свою признательность, я отвечала на каждое письмо — и не в электронном виде, а от руки. Я старалась давать советы относительно кремов и методов лечения другим пострадавшим от ожогов, рассказывала свою историю. Кроме того, мне присылали подарки. Так, фирма «Топшоп» презентовала мне целую коробку, доверху наполненную украшениями, а «Карен Миллен» — роскошную красную сумку. Крикетист Кевин Питерсен вместе с женой Джессикой Тейлор, которая раньше выступала с группой «Либерти Икс», подарили мне сотню разных лаков для ногтей. Я с улыбкой вспоминала мужчин, которые на заре моей карьеры телеведущей присылали мне духи и овсяные хлопья. В некотором роде, круг замкнулся, но как же все изменилось с тех пор! И как изменилась я сама!

— Почему они делают это для меня? — тронутая до глубины души, спрашивала я Джонатана.

— Потому что они восхищаются тобой, Кэти, — усмехался он.

Я получила невероятную поддержку от зрителей. Я не ожидала ничего подобного и не мечтала, что моя история тронет и заинтересует стольких людей. В окружении всех этих писем и подарков я ощутила, что мой прежний стыд исчезает без следа. Интернет гудел. Люди обсуждали мою историю, кто-то даже организовал фан-сайт, посвященный мне.

Но не все было так безоблачно. Некоторые оставляли комментарии, где говорилось о том, что я все это заслужила, так как была моделью или имела глупость связаться с мулатом.

«Вот что бывает, когда связываешься с цветными», — написал один идиот. Ну какое отношение к этому всему имеет цвет кожи? Дэнни — негодяй, как и его подлый сообщник, Стефан, и их расовая принадлежность не имеет никакого значения. Черт возьми, мистер Джавад — азиат, мусульманин, а он самый добрый человек из всех, кого я когда-либо встречала. Я не хотела, чтобы моя история послужила разжиганию расовой ненависти. Я даже собиралась ответить этим идиотам, объяснить, какого я о них мнения. А потом передумала. Они не стоили того, чтобы тратить на них время.

Я сосредоточилась на позитивных комментариях и почувствовала, как знакомое тепло разливается по телу. Это была вера в себя. Я обязательно справлюсь!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.