Отрывки относящиеся к царствованию Павла I и сообщенные графом Федором г-ну Шатлену

Отрывки относящиеся к царствованию Павла I и сообщенные графом Федором г-ну Шатлену

В биографическом очерке, весьма впрочем поверхностном, о графе Федоре, составленном Николаем Шотленом и напечатанном в 1861 г. в «Revue Suisse» Вильямом Реймондом, находится несколько отрывков из воспоминаний Головкина о царствовании Павла I. Эти рассказы, сообщенные им его приятелю Шотлену, относятся, по-видимому, к последним дням его пребывания при Дворе Павла, перед ссылкой. Возможно, что страницы, недостающие в его рукописи, содержали именно эти отрывки.

I.

Однажды, когда у графа*** был большой прием, на котором я тоже присутствовал, — рассказывал мне граф Головкин, — вдруг раскрылись двери и было объявлено о приезде императора. Мне невозможно было увернуться и, что бы ни случилось, я решил остаться. Император меня скоро заметил и устремился на меня с наиболее сосредоточенным выражением гнева, который когда-либо изображался на его лице, и сказал мне, как всегда, с увертками и изворотами:

— Не правда ли, граф, что очень пикантно и неприятно, когда вместо ожидаемого удовольствия, получается отказ, который вы не простили бы человеку, наносящему вам оскорбление вместо милости, о которой вы его просили бы?

Не уразумев вполне, куда он метит и не понимая вообще ничего в этом длинном вступлении, казавшемся мне темным и не находящим также объяснения в моем положении в данный момент, я ответил:

— Конечно, это так, как Ваше Величество изволите сказать, но я не совсем понимаю…

— Я хочу этим сказать, граф, — продолжал он тоном, несколько менее слащаво-гневным, — что если бы я вас попросил сделать мне удовольствие и поужинать со мною, вы наверное бы мне в этом отказали. Я должен уберечься от такой просьбы, а впрочем я знаю, что есть лица более счастливые, чем я, которые обыкновенно имеют счастье пользоваться вашим присутствием, и было бы несправедливо лишать их дольше вашего общества.

При этих словах он слегка наклонил голову в мою сторону, на что я ответил глубоким поклоном. В то же время окружающие нас расступились, чтобы дать мне дорогу, и я этим воспользовался, Бог знает с каким усердием и со всею скоростью дозволяемою придворным этикетом. Я отступил спиною к дверям, отвешивая установленные три поклона. О, каким чистым и приятным показался мне воздух, который я жадно вдыхал в коридорах и на лестнице! Я им наслаждался вдоволь!

II.

Будучи со времени революции непримиримым врагом Франции, граф Федор не мог допустить мысли, чтобы Павел сделался сподвижником Бонапарта, и чтобы самодержец всея России вел переговоры с авантюристом славы — как с равным себе. Он это осуждал тем более, что Павел начал с такого враждебного отношения к революции, какого требовало достоинство его короны. Этот взгляд графа Федора дошел до сведения императора, который был этим в высшей степени возмущен и сказал, что если он его встретит, то велит выбросить в окно. Об этом, в свою очередь, сообщили графу.

После описания сцены, которую он имел с Павлом I, граф Федор продолжает следующими словами: «Вы не можете себе представить, что это значит: чувствовать на вашем лице дыхание человека, который обещался велеть вас выбросить в окно. Павел был человеком, помнящим свои обещание, а между его царедворцами было достаточно людей, которые так меня любили, что охотно привели бы в исполнение волю государя. Когда я вышел из дворца, я чувствовал себя как синица, вырвавшаяся из когтей коршуна».