СТАЛИН В КРУГУ БЛИЗКИХ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

 СТАЛИН В КРУГУ БЛИЗКИХ

Надо сказать, что личная жизнь Сталина, которую ныне приходится воссоздавать по крупицам, во многом противоречит хрущёвско-горбачёвскому мифу о «культе личности», поскольку сам вождь очень жёстко пресекал любые попытки обнародовать факты, выходившие за рамки его революционной и государственной деятельности.

О подобном подходе Сталина свидетельствуют многие известные мне факты, в частности, такой документ:

«В Детиздат ЦК ВЛКСМ

16 февраля 1938 года

Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина». Книжка изобилует массой искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны, подхалимы.

Жаль автора, но факт остаётся фактом.

…Книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личности вождей, непогрешимых героев.

Это опасно, вредно. Советую сжечь книжку.

И. СТАЛИН»

Поэтому одна из самых сложных проблем в сталиноведении — это проблема недостатка информации. Следы великого множества фактов из биографии вождя, возможно, увы, исчезли навсегда.

Существует также проблема недостоверных источников. В настоящий момент есть немало не только совершенно бредовых мифов о Сталине, но и масса сомнительных по содержанию, вызывающе ложных «сочинений» таких авторов, как Л. ТРОЦКИЙ, Н.ХРУЩЁВ, Д. ВОЛКОГОНОВ, В. АНТОНОВ — ОВСЕЕНКО и других, менее известных, но не менее вредных мастеров отсебятины.

Поэтом можешь ты не быть…

Сталин мог бы стать священником, как того хотела его мать, Екатерина Георгиевна Геладзе-Джугашвили. Он мог бы стать и поэтом: его стихи охотно публиковали тифлисские литературные газеты «Иверия» и «Квали» под псевдонимами И. Дж-швили и Сосело, когда Иосифу ещё не было и 16 лет, а один стих («Друг мой, учись и Отчизну Знанием укрась и обрадуй») был даже напечатан с благословения маститого грузинского писателя Ильи Чавчавадзе в школьном букваре, по которому учились грузинские дети. Все они отражали романтико-социалистические настроения автора. Сталин никогда не вспоминал о них, хотя и не отказывался от авторства. О существовании этих стихов стало известно лишь в декабре 1939 года, когда, в связи с 60-летним юбилеем Сталина, тбилисская газета «Заря Востока» опубликовала их на грузинском языке под заголовком «Стихи юного Сталина».

Вот образчик творчества его юности (стихи эти были переведены с грузинского В.М. Молотовым — Л.Б.):

 «Он бродил от дома к дому, словно демон отрешённый,

И в задумчивом напеве правду вещую берёг.

Многим разум осенила эта песня золотая,

И оттаивали люди, благодарствуя певца.

Но очнулись, пошатнулись, переполнились испугом,

Чашу, ядом налитую, приподняли над землёй.

И сказали: «Пей, проклятый, неразбавленную участь,

Не хотим небесной правды, легче нам земная ложь».

А вот ещё одно стихотворение юного Сталина:

 «Когда луна своим сияньем вдруг озаряет мир земной

И свет её над дальней гранью играет бледной синевой,

Когда над рощею в лазури рокочут трели соловья

И нежный голос саламури звучит свободно, не таясь,

Когда, утихнув на мгновенье, вновь зазвенят в горах ключи

И ветра нежным дуновеньем разбужен тёмный лес в ночи,

Когда беглец, врагом гонимый, вновь попадёт в свой скорбный край,

Когда кромешной тьмой томимый увидит солнце невзначай, —

Тогда гнетущей душу тучи развеян сумрачный покров,

Надежда голосом могучим мне сердце пробуждает вновь,

Стремится ввысь душа поэта;

И знаю, что надежда эта благословенна и чиста!»

Нет, он не стал великим священником. Не стал он и великим поэтом.

Но зато стал великим революционером!

«Кавказец» и вологодская «Джоконда»

В биохронике И.В. Сталина за 1911 год обозначено: июнь — сентябрь — проживание Сталина в Вологде после сольвычегодской ссылки под негласным надзором полиции (с кличкой «Кавказец»).

Как раз на лето того года приходится платоническое увлечение Кобы Пелагеей (Полиной) Онуфриевой, гимназисткой из Тотьмы, которая приезжала в Вологду на каникулы, и дружба с Петром Чижиковым, по чьему паспорту он пропишется 6–9 сентября в Петербурге, куда нелегально прибудет из Вологды для встречи с большевиками С.Тодрия и С. Аллилуевым.

25 декабря Сталин будет возвращён в Вологду уже под гласный надзор полиции, а 29 февраля он совершит, на этот раз уже окончательно, побег из Вологды.

В музее Октябрьской Революции хранится документ следующего содержания:

«В.И. Ленину, через Крупскую, в Краков, 7 марта 1912 года.

Транспорт литературы около двух пудов привезли. Средств у нас нет ни копейки. Сообщите, куда следует, пусть посылают смену людей или шлют деньги.

С товарищеским приветом, Чижиков».

(Сам Пётр Чижиков погибнет в годы Гражданской войны, но Сталин всю жизнь будет признавать тот факт, что «одно время ходил под этой фамилией).

Полину Онуфриеву уже где-то к концу Великой Отечественной войны «откопали» сотрудники дома-музея И.В. Сталина в Вологде, так как прослышали, что у неё хранится раритет — книга, подаренная самим вождём, да ещё с надписью: «скверной Умной Поле от Чудака Иосифа».

Сотрудница музея рассказывала:

Заинтригованные, мы пробовали уговорить Онуфриеву отдать эту книгу в музей на хранение. И хотя Полина Георгиевна долго не соглашалась, но всё-таки, в конце концов, нам уговорить её удалось. Это книга автора П. Когана «Очерки по истории западноевропейских литератур» с пометками Сталина на полях.

Женщина, которая за все эти годы ни разу не напомнила о себе увлечению своей юности, поднявшемуся до немыслимых высот, оставила работникам дома-музея любопытный рассказ о событиях более чем тридцатилетней давности:

«Наше знакомство длилось не больше месяца. Немало времени мы проводили вместе. Мы подолгу разговаривали о литературе, искусстве, книжных новинках. Чаще всего эти собеседования мы проводили в Александровском или в Детском садах, сидя в летние дни где-нибудь на скамеечке в тени. Если мы бывали дома у нас, вели себя свободно — читали, каждый про себя, что-нибудь.

В Вологодском доме-музее Сталина экспонировались и донесения филеров в губернское жандармское управление: «За три месяца двадцать два дня пребывания в Вологде поднадзорный «Кавказец» 17 раз посетил библиотеку. В кино и театр не ходил. Много раз встречался с «Нарядной» (такой кличкой прозвали жандармы гимназистку Онуфриеву).

Тогда в большой моде был Арцыбашев. Интересовал он и меня. Как-то Иосиф веско сказал: «Это писатель низменных чувств. Пошлый писатель, о пошлости и пишет». Однажды на обложке журнала мы рассматривали репродукцию с картины Леонардо да Винчи «Джоконда». Мне картина не понравилась. «Чего хорошего, — сказала я ему, — нарисована женщина, да и то хитрая». Иосиф со мной не согласился, сказав: «Может, и хитрая, но нарисована очень хорошо. Вы посмотрите, какая тонкая работа, даже жилки под глазами видны». И долго рассказывал потом о картинной галерее Лувра (в начале июня 1907 года проездом в Тифлис из Лондона И.В. Сталин остановился в Париже у Григория Чочиа, проживавшего по улице Rue Michelet,7, и вполне возможно, что он посетил Лувр. Известно, что он был тогда филокартистом, и после побега «Кавказца» из Вологодской ссылки на его квартире при обыске жандармы изъяли очень большое количество почтовых открыток с изображением классических картин).

Иосиф рассказывал мне о своих переживаниях в связи со смертью любимой жены (Кэто Сванидзе в 1907 году). Он мне часто говорил: «Вы не представляете, какие красивые платья она умела шить». Он понимал, что красиво. А ведь не всякий мужчина в этом разбирается».

Демонстрировались в Вологодском доме-музее И.В. Сталина и две открытки, которые были посланы им на имя Пелагеи Онуфриевой в Тотьму Вологодской губернии. В ней Сталин сообщает, что по старому адресу писать уже не следует, так как там больше никто не живёт, и что если понадобится его адрес, она может получить его у Петьки (Чижикова — Л.Б.). В заключение он пишет: «За мной числится Ваш поцелуй, переданный мне через Петьку. Целую Вас ответно, да не просто целую, а горррррячо (просто целовать не стоит). Иосиф».

П. Онуфриева никогда о себе вождю не напоминала. Да и он, совершив побег из Вологды спустя две недели после того, как отправил эту открытку, и, видимо, разочаровавшись в «Нарядной», ограниченной провинциалке, с головой окунулся в революционную деятельность, а, встретив вновь уже выросшую дочь своего старого друга — большевика Сергея Аллилуева Надю, которой было суждено стать второй женой Сталина и подарить ему сына и дочь, и вовсе забыл свой вологодский платонический роман.

Да не оскудеет рука дающего

Ещё один малоизвестный факт. Старый бакинец Н. Меликсетян на страницах большевистской газеты «Единство» (№ 2 за 1999 год) привёл рассказ кандидата филологических наук Тамары Орловской о том, какую роль сыграл Иосиф Виссарионович Сталин в её судьбе.

Дочь подполковника бронетанковых войск Красной Армии Виктора Орловского, павшего смертью храбрых в битве за Москву, в ту пору третьеклассница, послала «дедушке Сталину» письмо из Красноярска, где служил её отец, и откуда он вместе с воинской частью был отправлен на защиту подступов к столице Советского Союза. В своём письме девочка писала:

«Дорогой дедушка Сталин!

Мой папа, комиссар Виктор Орловский, защищая Москву, погиб. Мы живём здесь, в Красноярском крае, без родственников. После гибели папы маме стало плохо, а теперь она совсем разболелась. За нами ухаживают добрые наши соседи, но без дедушки и бабушки очень трудно жить, и мы можем погибнуть. Поэтому мы Вас просим: помогите нам переехать в город Баку к нашим родственникам, к дедушке и бабушке.

И пусть доблестные солдаты Красной Армии отомстят за нашего папу!

Целуем Вас крепко. Тамара и Вова».

Вскоре семье было назначено постоянное пособие, а также единовременная денежная и продовольственная помощь. А через какое— то время в деревню Новосёлово Красноярского края приехал личный посланец «дедушки Сталина», офицер Красной Армии, который оформил все необходимые проездные документы, и в его сопровождении семья Виктора Орловского переехала к родственникам в Баку. Убедившись, что перевезённые по указанию товарища Сталина дети и больная вдова комиссара благоустроены и будут обеспечены продуктами питания, офицер отбыл сначала в Москву, чтобы доложить Верховному об исполнении задания, а потом — по месту назначения.

Конечно, нельзя исключить, что в этой истории определённую роль сыграли такие до боли памятные Сталину географические названия, как Баку и Красноярск, хорошо известная нам безграничная любовь Сталина к детям, чувство морального долга перед павшим смертью храбрых офицером — защитником столицы нашей Родины — Москвы, вообще присущее Сталину в высшей мере чувство сострадания к человеку, но, как бы то ни было, какими бы соображениями он ни руководствовался, факт остаётся фактом: это был гуманный поступок государственного мужа, вождя советского народа, на который вряд ли был бы способен кто-либо из нынешних хулителей Сталина, какой бы высокий пост он ни занимал…

И это был не единичный случай, когда Сталин оказывал посильную помощь.

Вот такой пример. 16 января 1947 года академик Цицин передал вождю письмо из посёлка Пчёлка Парбигского района Томской области от некоего В.Соломина. Сталин ответил ему: «Я не забыл Вас и друзей из Туруханска и, должно быть, не забуду. Посылаю Вам из моего депутатского жалованья шесть тысяч рублей. Эта сумма не так велика, но всё же Вам пригодится. Желаю Вам здоровья. И. Сталин».

Или факт более или менее известный, когда во время войны, совершенно случайно узнав от Поскрёбышева о том, что у него за много лет накопилась большая сумма депутатских денег, Сталин распорядился, чтобы их выслали друзьям его детства Петру Копнадзе, Григорию Глурджидзе, Михаилу Дзерадзе.

Сталин на листке бумаги собственноручно написал:

«1. Моему другу Пете — 40 000,

2. 30 000 рублей Грише,

3. 30 000 рублей Дзерадзе.

9 мая 1944 г. Сосо».

В этот же день, как раз за год до Дня Победы, он черкнул ещё одну коротенькую записку на грузинском языке: «Гриша! Прими от меня небольшой подарок. 9.05.44. Твой Сосо».

Словом, мысль, изречённая поэтом по поводу В.И. Ленина: «Он к товарищу милел людскою лаской, он к врагу вставал железа твёрже», — вполне справедлива и для самого верного ученика Ильича — Иосифа Виссарионовича Сталина.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.