8 Область поисков расширяется

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

8

Область поисков расширяется

Куда делась Агата после исчезновения из Стайлеса в пятницу 3 декабря? На этом вопросе сосредоточились первые новостные репортажи газет, вышедших 6-го числа, в понедельник. Новость о ее исчезновении достигла даже Соединенных Штатов, где газета «Нью-Йорк таймс» вышла с заголовком во всю первую полосу: «Миссис Агата Кристи, писатель-романист, исчезла таинственным образом из своего дома в Англии». А тем временем дома… Поиски, проводившиеся в уик-энд, преподнесли заместителю начальника управления полиции графства Суррей, Кенуарду, руководившему расследованием, больше вопросов, чем ответов.

Он старался понять, имел ли какое-либо значение тот факт, что машина была брошена в шести милях от места свидания полковника и Нэнси Нил, а также упорно размышлял над тем, если Агата вдруг случайно съехала с дороги, почему тогда она не попыталась затормозить во время довольно долгого движения машины под уклон. Если она решила свести счеты с жизнью, то надо ли было для этого отъезжать от дома на четырнадцать миль? Тот факт, что Агата в тот вечер не взяла с собой своего песика Питера, как она обычно делала, мог поддержать версию самоубийства.

Однако то, что сумка на молнии и кошелек, принадлежавшие писательнице, не были обнаружены в автомобиле, делали версию самоубийства маловероятной; вместе с тем, продолжающееся отсутствие Агаты навело полицию Суррея на мысль, что ее поездка прервалась в Ньюлендс-Корнере неожиданно и для нее самой, и для других.

В понедельник та же самая проблема, а именно: где вести поиски? — вновь встала перед полицией Суррея. Местность вокруг Ньюлендс-Корнера была неоднородной — леса, ручьи озера, перелески и поля с растительностью по колено, — поэтому заместителю начальника полиции Кенуарду предстояло решить такую задачу, труднее которой невозможно было и вообразить.

Розыск Агаты проводился основательно и тщательно. Уилфрид Мортон, служивший в то время в Уокинге[34], хорошо это помнит: «Первым делом мне без объяснения причин было приказано прибыть рано утром в полицейский участок. Я должен был быть одет в гражданскую одежду и иметь при себе тросточку. В то время я был полицейским-стажером, поэтому и жил в этом городе. Я не мог понять, в чем дело, до тех пор, пока не оказался перед зданием участка в строю среди примерно тридцати человек. Подъехал автофургон, мы сели в него, и он поехал. Когда мы немного отъехали, кто-то, кто уже что-то пронюхал, сказал: "Нас везут в Ньюлендс-Корнер, вот куда". Но зачем везут, этого никто не знал».

Когда они прибыли на место, было уже совсем светло. Люди выстроились в цепь на расстоянии шести футов друг от друга; фланговыми были офицеры. Раздалась команда взяться за руки, и цепь двинулась вперед. Им не сообщили, что следует искать, но приказали сообщать обо всех найденных необычных вещах.

Уилфрид Мортон вспоминает: «Мы шли напрямик через кусты, а не обходили их, а если подходили к большому дереву, то должны были обойти его и при этом смотреть вверх на ветки в поисках каких-либо необычных предметов. При этом не допускалось никакой спешки. Нам было приказано не торопиться и не нарушать цепь. Наконец, примерно после часа поиска, мы снова вышли на открытое место. Нам разрешили собраться в кружок и немного передохнуть, затем сказали, что предстоит еще бросок, и мы, выйдя на следующий участок, снова углубились в поиски. Конечно, кое-что мы находили — старую одежду и разные брошенные вещи — при каждой находке вся цепь останавливалась, и мы ждали, пока старший офицер осмотрит находку, а затем двигались тем же порядком дальше. Когда мы снова вышли на открытое место, был уже полдень, мы устали, проголодались и хотели пить. Здесь мы отдохнули и подкрепились. К этому времени мы, разумеется, знали, в чем мы участвуем. Кто-то сумел раздобыть газету и прочитать заголовки об этом исчезновении».

Между тем Арчи со своим поверенным и секретарем жены тем же утром поехал в Скотленд-Ярд, где старший полицейский чин объяснил ему, что Главное управление полиции не может вмешиваться в расследование, пока Суррей или Беркшир не обратятся к ним за помощью. Все, что мог сделать Скотленд-Ярд, это поместить описание внешности и примет Агаты в бюллетенях «Конфиденциальная информация» и «Полицейская газета» и таким образом известить все полицейские участки Англии об ее исчезновении. Арчи ничего не оставалось делать, как покинуть Лондон и, пребывая в тревоге, ждать новостей. Стараясь заслужить расположение Шарлотты (и надеясь по возможности скрыть от полиции и прессы подробности своей личной жизни), он предложил пригласить ее сестру, Мэри Фишер, погостить в Стайлесе. Мэри согласилась и оставалась с Шарлоттой весь период поисков, что принесло Арчи некоторое облегчение.

Его беспокойство усиливалась еще и тем, что Саннингдейл располагался на границе графств Беркшир и Суррей. Он, пытаясь усыпить бдительность полицейских служб обоих графств, старательно внушал им, что семейные проблемы между ним и Агатой не более чем сплетни неблагодарной прислуги. Однако уже в понедельник его рассказы о безоблачной супружеской жизни были поставлены под сомнение, когда горничная из Стайлеса призналась следователям, что утром того дня, когда миссис Кристи исчезла, между нею и полковником произошла крупная ссора.

Суперинтенданту[35] Чарлзу Годдарду, возглавлявшему более двадцати лет Уокингхемское отделение, было поручено руководить расследованием, проводимым полицией графства Беркшир. Его заместителем был назначен Сидней Френк Батлер, заслуженный офицер из полицейского управления Аскота[36], поднаторевший в общении с представителями общественных структур.

В отличие от своих суррейских партнеров, оба офицера полагали, что Агата еще жива. У них быстро сформировалось мнение о ней как о человеке в некотором роде инфантильном, желающем воплотить сюжеты своих произведений в реальную жизнь. Они признавали заслуживающим внимания тот факт, что она упорно называла свою секретаршу Карлоттой, поскольку такое имя казалось ей более экзотичным, хотя, вне всякого сомнения, саму Шарлотту это ничуть не заботило. Арчи они воспринимали как серьезного, практичного человека, но не считали его вполне подходящим супругом для такой, как им казалось, сверхвпечатлительной жены. По их твердому убеждению, писательница, убитая горем в результате скандала с мужем, захотела обострить ситуацию и для этого создать впечатление своего исчезновения на день или на два, а за это время обдумать произошедшее. Но она намеренно не сообщила никому, куда направляется. Когда же она по каким-то причинам не смогла вернуться или установить контакт с домашними, то некоторые люди, запаниковав (неизбежное явление в подобных ситуациях), решили, что она попыталась покончить с собой, дабы этим шагом отчаяния пробудить к себе сочувствие. Беркширские полицейские были склонны полагать, что Агата, возможно, и до этого пользовалась подобной драматической тактикой, добиваясь своего или привлекая к себе внимание Арчи. Полковник был обязан сообщить в полицейский участок в Аскоте, инспектору Батлеру, об исчезновении жены, однако его привело в явное негодование то, что его вынудили признать ситуацию такой, какой она виделась полиции.

После телефонного разговора с братом Кэмбллом, который позвонил Арчи в понедельник сразу после полудня, его надежда на то, что Агата жива, сильно окрепла. Почтовая марка на конверте, в котором Кэмблл получил письмо, была погашена в 9 часов 45 минут 4 декабря лондонским почтовым отделением SW1. По мнению Кэмблла, письмо должно было быть отправлено из Лондона в тот самый день, когда нашли пустую машину Агаты, а из этого следовало, что его невестка, вероятнее всего, еще жива.

Предположение о том, что письмо могло быть опущено в ящик Шарлоттой, находившейся в Лондоне в тот вечер, когда ее хозяйка исчезла, почти сразу было отброшено. «Это правда, что я была в Лондоне в пятницу вечером, но никаких писем миссис Кристи я не отправляла, — сказала она. — И вообще в течение нескольких дней, предшествующих ее исчезновению, я не посылала никаких почтовых отправлений». Последующее расследование выявило, что письмо, почтовая марка на котором была погашена в указанное время, могло быть опущено в период между тремя часами ночи и восьмью часами утра в субботу, 4 декабря. То есть спустя, как минимум, четыре часа после того, как секретарь вернулась в Стайлес, а это было примерно в одиннадцать часов предшествующего вечера.

Из письма Агаты Кэмбллу, которое, кстати, было без даты, а в качестве обратного адреса был указан Стайлес, явствовало, что она собирается провести уик-энд в каком-то (не названном ею) спа-отеле в Йоркшире. Письмо, адресованное в Королевскую военную академию в Вулидже, было доставлено туда в воскресенье, 5 декабря; в тот же день Кэмблл нашел его на своем столе. В письме ничего не указывало на то, что его невестка страдает от какого-либо нервного перенапряжения или намеревается предпринять что-то необычное. Прочитав письмо, он отложил его в сторону и забыл о нем. Арчи он объяснил, что только в понедельник утром услышал об исчезновении Агаты и стал спешно искать письмо — но оно, как и написавшая его невестка, тоже куда-то пропало. Возможно, он его либо выбросил, либо разорвал заодно с другими ненужными бумагами. Кэмблл считал крайне маловероятным, что это письмо было отправлено кем-то по просьбе Агаты. По его мнению, она, сочиняя его вечером в пятницу перед ее отъездом из Стайлеса, пребывала в совершенно нормальном душевном состоянии. Конверт с почтовой маркой каким-то образом сохранился, и Кемблл сразу же передал его Арчи. Для полиции самым интригующим был вопрос: почему конверт был адресован на служебный, а не на домашний адрес деверя Агаты?

А пресса между тем пожинала обильные плоды, рожденные необычной новостью. В ту эпоху простых коммуникационных систем эта история распространялась с поразительной скоростью: все выглядело так, словно кто-то нажал на кнопку и открыл беспрепятственный ход лавине гласности. Появилось огромное количество предположений и догадок.

Газетные репортеры особо не тратили время на то, чтобы отделить предположения от фактов. Они лихорадочно находили свидетелей, одним можно было верить, другим — нет. В попытках собрать хоть какие-то крохи информации проверяли любые потенциальные версии и устраивали неусыпную слежка за полицией. Самым наглядным примером подобного «журналистского расследования» мог служить брошенный автомобиль. Некоторые газеты не смогли точно установить, в какой последовательности видели его разные люди утром в субботу, и это привело к противоречиям среди репортеров: одни утверждали, что фары и фонари горели в момент обнаружения автомобиля, другие настаивали на том, что не горели. Хотя в сообщении полиции было сказано, что обнаруженный на середине идущего под уклон участка дороги автомобиль оказался снятым с тормозов, Алфред Лаленд, владелец придорожного кафе в Ньюлендс-Корнере, с горячностью убеждал готовых слушать его журналистов: «Тормоза были включены, и в этом я почти уверен».

Несколько газет напечатали карты Ньюлендс-Корнера с указанием места, где была найдена машина. Некоторые из них были настолько неточными, что читатели заподозрили составителей, в том что те рисовали карты по описаниям, продиктованным репортерами по телефону.

Реакция прессы на это исчезновение была неожиданной и в то же время на удивление необычной. В понедельник 6 декабря газета «Дейли мейл», уже взявшая горячий след, потчевала своих читателей новостями об обнаружении автомобиля в Ньюлендс-Корнере и подробностями из жизни писательницы. В первой публикации Агату еще не называли по имени, о чем свидетельствует заголовок: «Исчезла женщина-писательница». Ввиду отсутствия каких-либо сведений о месте нахождения Агаты, «Дейли скетч» с беззаботной веселостью дала волю фантастическим предположениям: «Миссис Кристи сама заставила одну из своих героинь утопиться в Молчаливом озере. Согласно местному поверью, это озеро обладает непреодолимым воздействием на тех, кто тем или иным способом контактирует с ним, как это случилось с миссис Кристи. Все имеющиеся на данный момент сведения наводят на мысль о том, что миссис Кристи не контролировала себя».

В понедельник вечером дорожный рабочий Эдвард Макалистер из Холшурста, Меррау, пришел в полицию с заявлением о том, что произошло с ним в субботу, 4 декабря; свидетелей, способных подтвердить его показания, не было. Он утверждал, что ехал на работу на велосипеде вдоль Меррауских холмов и в 6 часов 20 минут утра, когда он съехал на Троддс-Лейн, его остановила женщина с непокрытой головой и попросила завести ее машину. После того как он заводной ручкой запустил двигатель, она уехала в направлении Гилдфорда. Хотя указанное рабочим направление было противоположным тому, где был до этого обнаружен автомобиль Агаты, пресса уделила большое внимание его показаниям, правда, не все газетные публикации отличались достаточной точностью. В одном случае заявитель почему-то был назван Эрнестом Кроссом из Гомсхолла, в другом место встречи было перенесено на плато в Ньюлендс-Корнере. В одной из публикаций утверждалось, что волосы женщины-водителя «были покрыты инеем», а радиатор ее машины был «настолько горячим, что обжигал пальцы». Если этой женщиной и вправду была миссис Кристи, то куда подевалась ее велюровая шляпка, в которой она выехала из дома? Более странными выглядели различные объяснения того, что женщина уехала в совершенно ином направлении, к развилке дорог, одна из которых ведет в Сландон и Меррау, другая — в сторону деревни Шер. Пресса предпочла сосредоточить внимание на второй дороге, ведущей к зловещему Молчаливому озеру.

Ко вторнику, 7 декабря, пресса раскрутилась на всю катушку. Лучшие репортеры Флит-стрит[37], в том числе Стэнли Бишоп из «Дейли экспресс» и Джим Барнес из «Дейли ньюс», включились в работу, наблюдая за развитием ситуации из Стайлеса, который они считали своим главным командным пунктом. Их менее опытные молодые коллеги, такие как Тревор Ален из «Вестминстер газетт» и Ритчи Колдер из «Дейли ньюс», обосновались в Гилдфорде, чтобы участвовать в розыскных мероприятиях в Суррейских холмах.

Версии сыпались словно из рога изобилия. Согласно одному предположению (его поддержали многие, но так ничем и не подтвердили), Агата остановилась отдохнуть на плато в Ньюлендс-Корнере, а потом, трогаясь с места, неправильно переключила шестерни в коробке передач и случайно съехала с плато. «Вестминстер газетт» описывала Ньюлендс-Корнер как «темное, гнетущее, наводящее тоску место… последнее на свете место, куда нормальная женщина решится поехать одна». Такое устрашающее описание ландшафта придавало дополнительную обоснованность циркулирующим в обществе подозрениям о том, что у Агаты был нервный срыв из-за «литературной перегрузки», да и сам Арчи довольно активно подогревал зарождение и распространение этого слуха. Поскольку труп не был найден, на начальном этапе расследования «потеря памяти» была почти единогласно объявлена всеми газетами причиной исчезновения писательницы. Пресса терялась в догадках: планировала ли Агата встретиться с кем-то в Ньюлендс-Корнере, чтобы поменяться машинами? А может, она попала в засаду и впоследствии от ее тела благополучно избавились?

После того как 7 декабря «Дейли ньюс» объявила о вознаграждении в 100 фунтов за «первую информацию о месте нахождения миссис Кристи, если она еще жива», газеты писали о бесчисленном количестве сообщений от людей, заявлявших об опознании Агаты по опубликованным ранее фотографиям.

Один из них, Ралф Браун из Баттерси, утверждал, что видел Агату в 11 часов 45 минут утра в субботу 4 декабря, когда проезжал Олбери Хит, деревню в графстве Суррей. «Она, казалось, была в таком состоянии, когда не обращаешь внимание на то, что происходит вокруг. Я предложил подвезти ее, но она сказала: "Я не иду в какое-нибудь конкретное место. Спасибо вам за предложение, но я лучше останусь там, где нахожусь сейчас"». Его рассказ еще больше подогрел интерес читателей, поскольку неподалеку от Агаты он встретил еще и точильщика ножей, цыгана.

Некая миссис Китчингс из Малого Лондона, деревушки, расположенной вблизи Ньюлендс-Корнера, выступила с заявлением о том, что видела какую-то женщину, шедшую по дорожке возле ее дома в тот самый день около полудня. Миссис Китчингс буквально поразил отсутствующий взгляд этой женщины.

Шофер мэра Годалминга[38], мистер Линдсей, клятвенно уверял, что Агата заходила к нему в дом в районе 9 часов вечера в субботу. Женщина поужинала вместе с мистером Линдсеем и его женой, а после ужина супруги видели, как она пошла в сторону Милфорда.

Вокзальный носильщик, мистер Фьюэтт, уверял, что утром 5 декабря на вокзале в Милфорде к нему подошла растерянная дама в шляпе и спросила, как добраться до Портсмута и Питерсфилда[39]. Его рассказ частично подтвердил милфордский возчик, мистер Уорнер. В последний раз эту женщину видели идущей в направлении Хемблдона[40].

Мистер Б. Дэниелс, живший на Викарадж-роуд в Пламстеде[41], сообщил о «темноволосой» женщине, похожей на писательницу, постучавшую во входную дверь его дома в 10 часов 50 минут вечера в понедельник, 6 декабря, с просьбой разменять фунтовую банкноту. Помочь он ей не мог, но уверял, что эта незнакомка выглядела в точности как Агата на фотографии, которую он видел в «Дейли ньюс».

По сообщениям репортеров, некий мистер Кларк с лондонской Нью-Брод-стрит утверждал, что женщина, похожая на пропавшую писательницу, вечером в понедельник ехала на поезде, отправляющемся в 5 часов 8 минут от Кеннон-стрит. Она выглядела усталой и измученной, и это навело его на мысль о ее умственном нездоровье; к тому же она, изредка отрывая пристальный взгляд от окна, что-то записывала в отрывном блок ноте.

Репортеры так и не смогли пролить хоть какой-либо свет на это таинственное происшествие, а во вторник, 7 декабря, полиция возобновила поиски, в которых, кроме людей из отделений Уокинга, были задействованы сотрудники из Чертси[42] и Доркинга. На мельничном пруду Олбури-Милл-Понд поперек шлюза была установлена огромная сеть, после чего открыли створ, через который хлынул мощнейший поток воды, отчего река обмелела настолько, что почти обнажилось дно, но в сети ничего не оказалось. Еще один мельничный пруд Постфорд-Милл-Понд осушили подобным образом. Предполагали, что Агата могла бродить вдоль берега по прилегающей к воде низине и, возможно, захотела вблизи рассмотреть мельничные огни, и, подойдя к краю, она могла поскользнуться и упасть в пруд. Ее крики о помощи могли потонуть в шуме мельницы, работавшей непрерывно, и днем и ночью.

Гадания и размышления прессы о судьбе Агаты делались все более мрачными и неутешительными, в то время как полиция, несмотря на трудность поставленной перед нею задачи, сохраняла чувство меры. Одним из молодых офицеров, прибывших в фургоне в Ньюлендс-Корнер, был Эрик Боужер, сын суперинтенданта Боужера, руководителя отделения полиции в Уокинге. Эрик Боужер, которому в то время было девятнадцать лет, рассказал мне, что их группе, в отличие от прежних поисковых групп, перед началом операции было объявлено, что они будут искать миссис Агату Кристи. Их работа прошла без всяких неожиданностей, если не считать забавной встречи с неким бродягой. Полицейские, разыгрывая его, предположили, что, возможно, только он и может пролить хоть какой-то свет на судьбу миссис Кристи. Бродяга, поддерживая шутку, высыпал содержимое своего мешка, и офицеры вволю посмеялись, глядя на огромное количество разнообразных жестяных банок из-под консервов, лежавших перед ними на траве.

Вечером во вторник, 7 декабря, настроение прессы стало более приподнятым: журналисты прознали про письмо, которое Агата написала своему деверю. Газетчики решили, что наиболее вероятным местом пребывания Агаты в Йоркшире может быть Харрогит, но репортеры из «Дейли кроникл» и «Дейли экспресс», побывавшие во всех тамошних отелях, ни в одном не обнаружили регистрации гостя под ее именем.

Несмотря на прокол с Йоркширом, пресса с неиссякаемой энергией продолжала собирать информацию. Вопреки нежеланию Арчи рассказать журналистам о том, где он провел пятничный вечер, «Дейли ньюс» и «Дейли экспресс» все-таки раскопали, что он был в гостях у некого мистера Джеймса из Хартмор-Коттаджа недалеко от Годалминга. «Дейли ньюс» стал известен тот факт, что в Стайлесе обнаружили паспорт Агаты, и эта находка сразу положила конец слухам о том, будто она уехала из Англии в Швейцарию в обществе пожилого джентльмена, предположительно лорда. Кто-то прознал о том, что Агата недавно заходила к своему аптекарю, Чарльзу Гиллингу, за приготовленным для нее снотворным средством, и в беседе они коснулись способов совершения самоубийства. Писательница, как утверждают, сказала: «Я никогда не совершу самоубийства жестоким способом, раз существует такое средство, как гиосцин».

В среду, 8 декабря, официальные поиски не проводились. Однако заместитель начальника полиции Кенуард обоснованно полагал, что многочисленные штатские участники прежних поисковых мероприятий не захотят отдыхать, и поэтому обеспечил постоянное поступление информации о том, как идут у них дела, от полицейских, находившихся в Ньюлендс-Корнере. В дополнение к этому по его приказу полицейские участки в Гилдфорде и Шер-Биглс выделили пятнадцать парных патрулей, которые с помощью многочисленных добровольных наблюдателей также следили за ходом поисков. Главная новость этого дня поступила примерно в 13.30, когда двое мальчишек, Стэнли Лэйн и Фредерик Джонс, нашли записку, засунутую в жестянку из-под консервов и спрятанную под кустом в двадцати ярдах от места, где нашли брошенный автомобиль. В записке (скорее всего, это был просто розыгрыш) было накарябано: «Спроси Кендла Ланча. Он знает о Молчаливом озере больше, чем…»

На фотографии, которую публика увидела в первые дни поисков, была красивая, интеллигентного вида писательница, счастливая супруга отважного красавца, героя войны. Но сейчас это была уже как бы выдуманная картина, обреченная судьбой на то, чтобы рассыпаться в прах, — в данный момент и полиция, и пресса наперебой старались снова объединить их в супружескую пару и рассматривали случившиеся как следствие их отношений.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.